Алкоголь

- Сеймей… - молодой человек вглядывался в темноту бокала, в котором дожидалось своего часа красное вино. Нисей пригубил напиток, с наслаждением смакуя его аромат и терпкий вкус, откинувшись в кресле. На самом деле ему больше по душе виски или коктейль, но в ближайшем магазине не было ни хорошего виски, ни хотя бы приличного коктейля, поэтому пришлось взять вино. Ему отчаянно хотелось расслабиться, в динамиках наушников негромко играла музыка. На самом деле сейчас он должен был прослушивать комнату Рицки, но… Он все равно спит. Так смысл ему вслушиваться в тишину комнаты? «Здравствуй, мелькнули черные перья где-то у входа в зал…» - девушка пела красиво, хоть и такое приветствие на самом деле должно было бы пугать. Бокал опустел наполовину, в голову приятно ударил алкоголь. Нисей не так часто позволял себе этот метод расслабления. Но битвы в ближайшее время не предвиделось, а если бы кто-то решил сюда сунуться, Акаме алкоголь никак не помешал бы уложить их на лопатки. Когда человек пьян, он чувствует прилив сил. Именно поэтому Нисей любил алкоголь, замещая свою тоску по настоящей Силе Жертвы этой подделкой. «Вижу испуган, вижу растерян, знать ты меня не ждал…» - наверное, именно так Рицка встретил бы своего отморозка, если бы тот собрался к нему сунуться. Акаме завидовал этому болвану. Нет, не потому, что Агацума – идеальный Боец, самый лучший в «Семи Лунах» и так далее… Просто, у него была любимая и любящая Жертва. И последнему он завидовал отчаянно, до жути, до судорожного скрипа зубов. Как так произошло, что этот мелкий поганец, наплевав на свое природное имя, полюбил эту глыбу льда. И тот ответил ему взаимностью! Вот и сейчас Агацума, наверняка, сидит в своей комнате и разглядывает фотографию мальчишки. Акаме уже столько раз хотел его сдать, но… но не смог. - Чертов Агацума, почему ему так повезло?! – прошипел Нисей, залпом выпивая остаток вина в бокале. Посмотрел на красные капли, стекающие по прозрачному стеклу, и вздохнул. Красиво. Похоже на кровь и поэтому очень завораживает. Его кровь была бы такой же красивой, стекай она по куполу Системы? Наверное, все-таки нет. «Я называю – Кровь или Слезы? – но выбирать тебе…» - выбор… Акаме всегда выбрал бы «кровь». Никто не должен видеть его слабости, его слез, никому этого не позволено. Даже самому себе Нисей никогда не позволял видеть свои слезы. Но… иногда так хотелось взвыть в голос, разрыдаться и получить поддержку, тепло, заботу. Почему у мелкого получается, а у него – нет? «Потому что тебе не 15, и у тебя нет Агацумы, который на задние лапки от одного взгляда встанет», - произнес внутренний голос, и Акаме с ним согласился. Ему действительно не 15 лет. И даже не 17. Половина бутылки знатно ударила в голову, комната вокруг кружилась, ухватиться за что-то одно взглядом было дико сложно. Ему не 17 лет. И даже не 19. Он – взрослый. Потому что сидит и глушит в одиночку алкоголь? Потому что знает много разных слов на «б», «п» и «х»? Потому что уже лишился ушек? Нет. Не поэтому. Потому что он видел смерть своими глазами. Потому что не один раз вытаскивал себя оттуда, откуда ни один здравомыслящий человек себя не достанет, да и не захочет. Но ведь Агацума – тоже вытаскивал себя из самой глубокой задницы, буквально из лап самой смерти, видел смерть, убивал сам… Но стоит ему оказаться рядом с Рицкой, и он ведет себя, как ребенок. Так что же отличает его от этой глыбы? «У него детства не было, тебе это прекрасно известно. Он пытается наверстать его сейчас…» «Заткнись!» - прошипел он самому себе, прикрывая глаза. Осталась четверть бутылки. Но ведь даже не это делает человека взрослым? Что же? Почему Акаме может называть себя взрослым? И может ли вообще? Он уже столько всего в этой жизни перевидал за свои неполные 24 года, столько всего испытал, что любой человек усомнился бы в его, Нисея, психическом здоровье. «Взрослые отвечают за свои поступки… Делают то, что должны делать. Несмотря ни на что. Они осознают свои желания, ставят цели и добиваются их», - да заткнется когда-нибудь этот внутренний голос или нет? Бутылка пуста. Его сильно шатает, и чтобы подняться, приходится опираться на подлокотники кресла. Волосы разметались по плечам – длинные, черные, шелковистые. В отличие от Агацумовских, на его волосах не видно крови. «Цвета вороного крыла…» - как прочел в одной книге Нисей. Когда у него еще было и время, и силы, и желание читать книжки. Он прикоснулся к лакированной поверхности стола. Гладко. Холодно. Мокро. Мокро? Ах да, он пролил немного вина. Приятный запах – у дешевого вина нет аромата, есть запах спирта. А у этого он насыщенный, ударяющий по рецепторам, яркий, немного мускусный… Хотелось прочесть название напитка, чтобы запомнить, но буквы расплывались перед глазами. Дверь в другую комнату слегка приоткрылась, без скрипа. Повеяло прохладой – или просто разгоряченному алкоголем Нисею так показалось? Он вошел в комнату без стука и остановился напротив кровати. В комнате пахло свежими розами, благовониями и бумагой. А еще кондиционером для белья. Он разглядывал белые простыни, темно-синее покрывало. Если бы это был кадр из фильма, можно было бы подумать, что это ужастик. - Акаме… Что… ты… - разбуженный таким тихим звуком Сеймей приподнялся на постели и тут же оказался придавленным обратно. Нисей жадно целовал его, впиваясь в приоткрытые для очевидного ругательства губы, с жаром кусая их. - Какого черта ты творишь?! – воскликнул Аояги-старший, вытирая слюну с уголка рта. - Делаю то, что должен, - прохрипел молодой человек, резким движением прижимая молодого человека к кровати. - Акаме, я тебя сейчас так накажу, на всю жизнь… - Именно, на всю жизнь, - прошептал Нисей, вновь впиваясь в слегка полноватые губы. Это было так чертовски приятно – целовать свою – СВОЮ! – Жертву, чувствовать потоки Силы вокруг них. Ощущать их своей кожей – как электрические разряды по всему телу, но это не причиняло боли, даже наоборот, только раззадоривало. Он рывком сорвал с себя рубашку. По полу застучали черные пуговицы. Ткань с легким шорохом опустилась на пол. - Акаме… Черт. Тебя. Дери. Что. Ты. Творишь?! – прохрипел Сеймей, пытаясь вырваться из стального захвата изящных на вид рук. - Люблю тебя… Так, как никогда в жизни не любил! – голос готов сорваться, он обрушивается на шею своей Жертвы поцелуями, засосами, расцветающими черными пятнами на светлой коже. Черный… это его цвет, его. Он должен быть на его Жертве – всегда, каждую минуту, каждую секунду! - Нисей, убери… от меня… руки… - Акаме вновь впился в его губы, затыкая его слова. Приказы не действовали на разум Бойца, на связи стоял мощнейший односторонний блок. Со стороны Бойца. Он жадно покрывал поцелуями и укусами раскинувшееся и напрягшееся под ним тело. Расстегнутый ремень обхватывает запястья молодого человека, стягивает их слишком сильно, оставляя красные борозды. Сеймей недовольно вскрикивает, но Акаме не собирается заглаживать свою провинность. - Акаме! – ремень прикрепляется к кровати, и Аояги-старший оказывается лишен возможности двигаться. Он чувствует запах алкоголя, исходящий от Бойца, чувствует жар его тела, дыхание, от которого по коже проходится дрожь. - Не трогай меня! Не смей! Не… - глаза распахиваются в ужасе, он чувствует, как в его тело вторгаются длинные пальцы. Тело пронзает судорогой, он заходится в крике, оглашая комнату. Больно. Боль пронзает ярко-алым, Нисей кусает его губы до крови, заглушая крики. - Нисей! Хватит, Нисей! Прекрати! – ему не сбежать. Он видит жар в глазах Бойца, видит этот огонь, боль, похоть. Пальцы исчезают, он на мгновение вздыхает, но в следующую секунду Акаме вонзается в его тело, обрушивается ураганом, и Жертва захлебывается стоном. Из глаз брызнули слезы, стекая по щекам, путаются в темных волосах. Нисей вбивает его в постель, что-то шепчет сквозь стиснутые зубы, пальцы до синяков сжимают бедра молодого человека. Сеймей стонет, пытаясь сдержать набегающие слезы боли. Он никогда еще не испытывал ее в таком количестве. Никогда… Или? Мысли прерываются, Акаме еще больше ускорился. Глаза закатываются, и Семей чувствует, как тело пронзает дрожь. Странная, неведомая до этого момента, она как разряд молнии, исчезает в следующую же секунду, и Нисей едва не падает на него, удерживаясь лишь на трясущихся руках. Дыхание слишком шумное, и Сеймей с трудом разлепляет веки. Что-то не дает раскрыть глаза, сознание мутит, но он должен взглянуть в глаза этой нахальной бестии… Но он ее не видит. Он видит мальчишку. Глупого, молодого мальчишку, из глаз которого стекают слезы, катятся по щекам. Грудь сотрясают рыдания, этот мальчишка захлебывается в них, шепчет какие-то извинения. Мальчишка… кто он? Он его уже видел… Такое знакомое, но не дотянуться, совсем никак, он очень далеко. Что он говорит? Что он шепчет, обнимая его? Сеймей проваливается в темноту. Она мягкая, обволакивающая, теплая. Приятная. Не такая, как обычно… «Цвета вороного крыла…» - проскальзывает последняя мысль, прежде чем сознание окончательно обволакивает эта темнота. - Сеймей? Сеймей?! – Акаме кричит, пытаясь растормошить Жертву, впивается ногтями в кожу, оставляя борозды. Почему он не открывает глаза? Почему не дышит?! Из-за него? Из-за Нисея?! Нисей чувствует, как катится в бездну. Почему он не умирает вместе с Жертвой? Что он за Боец никчемный такой? Почему нет боли? Он же чувствовал ее, только что, чувствовал! - СЕЙМЕЙ! – глаза Жертвы распахнулись, из груди вырвался кашляющий вздох. Нисей ощутил, как по позвоночнику проходится разряд, от которого удержаться даже на расстоянии нескольких сантиметров от Жертвы кажется невозможным. - Ты… кто?.. Ты – Ни-сей? – шепчет молодой человек, и Акаме судорожно кивает. Кажется, сейчас он умрет. Плевать. Зато на груди своего любимого человека, с его ушками в руках. Так вот что эта шелудивая псина ощущала, когда пыталась вырываться на кладбище. - Ты – Нисей, ты… - неожиданно его обхватывают руки, прижимая к себе крепко, впиваясь в волосы. Молодой человек задержал дыхание. Наверное, он уже умер. А это – предсмертная агония его сознания. - Я хотел с тобой познакомиться, Нисей. Очень хотел, все это время… - шепот на ухо, словно сказка – нереальная, невообразимая. Но Акаме не понимает ни слова, вернее, не понимает смысла этих слов. - П-познакомиться? – заикаясь, произнес Нисей, поднимая взгляд на молодого человека. Без ушек, с растрепанными волосами, с расслабленным лицом Сеймей кажется более молодым, более юным. - Да, Нисей. Познакомиться со своим Бойцом… - пальцы переплетаются, и Акаме действительно кажется, что он сошел с ума. Или это Сеймей сошел с ума? Что он несет?! Глаза закатываются, и черноволосый парень падает в обморок, не в силах совладать со всем, что произошло.

***

- Нисей… Очнись, - голос словно из-под толщи воды, но он тянет молодого человека к себе, и ему так хочется повиноваться. - Сей… мей… - слишком светло, уже утро? Молодой человек приподнялся на локтях, но боль, пронзившая голову, заставила его упасть на подушки. - Независимо от того, что ты помог мне освободиться, я все равно накажу тебя за то, что я не могу нормально сидеть, - Акаме приоткрыл глаза, вглядываясь в расслабленное лицо Аояги-старшего, в его лениво скрещенные на груди руки. - Я все-таки умер? - Боюсь, что нет. Ты – нет. - Я – нет? А кто тогда – да? – может, он и не умер, а просто сошел с ума? Нисей почувствовал, как кровать рядом с ним прогнулась, а его лба коснулись теплые руки. - Я не могу тебе сказать, кто умер, я не знаю его имени. Зато настоящий Аояги Сеймей, благодаря тебе, очнулся, - легкая улыбка озарила лицо молодого человека, и Нисей восхищенно взглянул на него. - Не понимаю… Ничего не понимаю… В смысле – освободился? Или у меня белая горячка? - Успокойся, - судя по всему, это был приказ, потому что Нисей почувствовал, как душа перестает метаться, а сознание проясняется. Сеймей поднялся и подошел к окну, широко распахивая его, позволяя свежему ветру ворваться в комнату, пропахшую алкоголем и сексом. - А теперь слушай, внимательно слушай. Первая твоя встреча с Аояги Сеймеем – помнишь? Лодка. Весла. К тому времени я уже давно успел побывать в «Семи Лунах». Надо мной поставили… эксперимент. Я не знаю, какая у него была цель, да и в чем вообще был смысл. Наверное – создание Идеальной Жертвы, я не знаю, мне было всего… 15. Это как удаление файла. Он стирается, отправляется в корзину. Но… его всегда можно восстановить, если не почистить корзину, так ведь? – Аояги хохотнул, облокачиваясь на подоконник. - То есть… все это время это был не… эээ… ты? – Акаме почувствовал, как голова разрывается от такого количества информации на пьяную голову. - Верно, Нисей, но я все это время был… там, внутри. Я чувствовал тебя, но дотянуться бы не смог. Было ужасно видеть, как он… истязал тебя, - молодой человек вздохнул, возвращаясь обратно к постели. - То есть, ты моя настоящая Жертва? – важный вопрос проясняет туман в голове. - Самая настоящая. Как много лет я хотел с тобой поговорить, Нисей… - легкое прикосновение губ заставило имя на пальце ярко засветиться, отчего голову снесло окончательно. Акаме жадно впился в губы молодого человека, обхватив его шею руками, пальцы прошлись по бороздкам недавно отпавших ушек. - Нисей! – сурово взглянув на молодого человека, Сеймей слегка отстранил его. - От тебя перегаром несет, поэтому пока ты в душ не сходишь – поцелуев тебе не видать, - поднявшись, молодой человек отправился на кухню, а Акаме, вздохнув, поднялся. Голова уже не болела. Нисей из интереса заглянул в комнату Агацумы. Там было совершенно пусто, не было даже вещей. Присутствия другого Бойца молодой человек не ощущал. Неужели?.. наскоро умывшись и почистив зубы, Акаме буквально слетел вниз по лестнице, с каждой секундой ощущая себя все лучше и лучше. Он чувствовал, как по Связи к нему льются потоки Силы. Ощущал каждой клеточкой это незыблемое, невероятное счастье, сильнее которого он, наверное, никогда не испытывал. Сеймей был на кухне, варил кофе, отчего по помещению разносился невероятный аромат. Даже лучше, чем аромат вчерашнего вина. - Сеймей, а… где Агацума? - Ушел к Рицке, - пожал плечами молодой человек, поставив перед собой две чашки и разливая ароматный напиток. - И ты его… отпустил? – глаза Нисея напоминали блюдца, отчего Аояги-старший рассмеялся. - А зачем он мне? Он – Рицки. У меня уже есть Боец, - пальцы зарылись в темные вихры, чуть натягивая их. Нисей никогда не был мазохистом, но это привело его в неведомый восторг. Он смотрел на свою Жертву слегка пьяным от Силы взглядом, а Сеймей держал его в своих руках, слегка почесывая голову молодого человека. - Мне кажется, я все-таки сошел с ума или умер, - шепотом признался Нисей, утыкаясь лицом куда-то в шею молодого человека. - Тебе придется притворяться, что все как всегда, иначе у меня не получится исправить все те ошибки, которые нагородило мое альтер-эго, - тихо произнес Сеймей, облокачиваясь на разделочный стол и поглаживая своего Бойца по спине. Тот шумно дышал, все еще опасаясь, что морок сейчас развеется, и последует боль. - Не уверен, что у меня получится, я… слишком счастлив, - вздохнул Нисей и прикоснулся губами к мягкой щеке. - Это приказ, Акаме Нисей. На людях ты обязан вести себя так, словно я могу убить тебя в любой момент. Но когда мы вдвоем… Когда мы вдвоем, ты не будешь притворяться, - молодой человек позволил себе ласковый поцелуй, ощущая, как наполняется Силой снова. И снова, и снова, и снова. - А как же бои? Там мне тоже… притворяться? – неожиданно произнес парень, и Аояги погладил его по голове. - Естественно я не буду оставлять тебя без Силы. Будешь стирать воспоминания, - хитрый прищур, и Акаме довольно кивает, вновь втягивая безухого Аояги Сеймея в жаркий поцелуй. - Сеймей? - Да? - Почему ты очнулся? – Нисей неожиданно стушевался, воспоминания о том, как он насиловал свою Жертву, никуда не исчезли, и от этого становилось слегка противно от самого себя. Все-таки, даже если после этого настоящий Аояги Сеймей очнулся, наверняка ему было больно… - Ну… Если ты помнишь, мое альтер-эго ненавидело прикосновения. И… столько всего… он умер. Кажется, это был инфаркт для него, - пальцы резко сжались на плечах, отчего Сеймей зашипел. - Нисей, ты что творишь? Больно же! – молодой человек резко разжал пальцы и почувствовал, как их привлекает к себе теплая ладонь. - Я… я мог тебя… убить, разве нет?! - Нет. Считай, что ты отформатировал флешку, а я был сохранен на жестком диске.

***

Аромат кофе по всему дому, легкие прикосновения, жадные поцелуи, мягкие ушки в нагрудном кармане. «Господи, если это сон, пусть он не заканчивается…» Только вдвоем, теперь, на всю оставшуюся жизнь. У него есть Жертва. Он готов прокричать это на весь мир, а потом показать всем средний палец. Да-да, тот самый, на котором росчерками было написано имя. - Нисей, ты думаешь слишком громко, - недовольный голос из другой комнаты, где Сеймей вел усиленную работу по исправлению собственных ошибок. Он сидел уже не первый день, но Нисей не мешал ему. Он терпеливо ждал. Ждал, когда понадобится своей Жертве снова. - Будешь идиотничать – накажу. - Кое-что совершенно не меняется, - усмехнулся Нисей, кликая мышкой. Прослушивающее оборудование только что было продано. Больше оно им не понадобится.