Privilege

Неспособность Хана вести себя на официальных приемах грациозно и изящно была легендарна. Лее это было хорошо известно, и это было одной из причин, почему она любила его — быть с ним означало никаких постановлений, никаких искусственных церемоний. Это было также причиной, почему принцесса редко просила его присутствовать на мероприятиях высокопоставленных персон, — спасая их обоих от головной боли — и почему она не была удивлена, когда Соло начал сутулиться и терять контроль над выражением лица уже в середине первой речи на инаугурации Мон Мотмы. Это было знаменательное событие, крайне важное; если бы Хан не появился рядом с ней, это было бы политическим и личным вызовом, поэтому Лея приказала ему надеть костюм, сопровождать ее, вести себя как джентльмен и, в случае, если он заскучает, найти способ занять себя и выглядеть заинтересованным. Будучи полным негодяем по природе, Хан выполнил последнее указание беспрецедентным образом и совершенно неприемлемо. Во время третьей части выступления Гарма Бела Иблиса, примирительной речи о будущем и ответственности Мон Мотмы как новой главы государства, рука Хана блуждала под столом, за которым они сидели, и в итоге легла на бедро Леи. Этот первый шаг не был обязательно запрещен — или не принят — и брюнетка небрежно взглянула на мужчину, прежде чем повернуться и продолжить слушать оратора. Она не задумывалась об этом, пока мужская рука нагло не задрала материю блестящего шелкового платья вверх, оголяя ее колени, и смело скользнула меж ее ног. Пальцы Хана коснулись края нижнего белья на бедрах, и Лея резко задвинула кресло вперед, ближе к столу, чтобы убедиться, что скатерть скроет происходящее. Скрежет отозвался шумным эхом, и несколько человек посмотрели на Органу. Девушка сохранила невозмутимое выражение лица и через несколько мгновений грозно взглянула на Соло. «Нет, — подумала она, — ты не посмеешь». Хан чуть подвинул свой стул в ее сторону для якобы лучшего обзора и отвел глаза с самодовольной ухмылкой. Зацепив трусики пальцами, мужчина отодвинул их в сторону, прижимая большой палец к коже. Другой же рукой коррелианец поднял бокал с коррелианским элем и оглядел аудиторию. Лея разжала губы; ее разум оказался будто опустошенным на несколько секунд — она была застигнута врасплох, настолько ошеломлена подобной наглостью, — и никакие курсы подготовки и тренировки не могли подсказать ей, как справиться с этим. Ни в одном уроке для леди из высшего общества никто не потрудился проинструктировать принцессу, что делать, когда ее любовник решил… Послышались аплодисменты в адрес произнесенного Иблисом, и Лея была благодарна этому, так как Хан чуть согнул палец, поддразнивая девушку, что заставило ее коленку дернуться и задеть нижнюю часть стола. Но несмотря на то, что шум был перекрыт, Додонна и Риекан, оба сидевшие рядом с принцессой, повернулись и посмотрели на нее, а Люк, сидевший по другую сторону от Хана, наклонился вперед с взволнованным выражением лица. Лея выдала робкую улыбку и подняла бокал вина, буквально утыкаясь в него лицом. Хан вновь пошевелил рукой, и девушка почти залпом выпила бокал, спасаясь от удушья некрасиво громким кашлем. Додонна коснулся ее плеча. — Принцесса, — тихо спросил он, — все в порядке? — Угу, — промычала Органа сквозь плотно сжатые губы, поставив бокал на стол удивительно твердой рукой. Девушка нетерпеливо повела плечом, чтобы избавиться от руки Додонны, — последнее, что ей нужно было, так это рука генерала на ее плече, в то время как пальцы Хана… Лея положила локоть на стол и попыталась сосредоточиться на Илбисе, но Хан в самом деле — он в самом деле!.. Она резко повернула голову в его сторону, надеясь, что на это не обратили внимания, и посмотрела на него самым ледяным взглядом, на который была способна, — она была словно вся планета Хот, — а Соло лишь невинно посмотрел на нее в ответ. Лея пыталась отодвинуться от него — но нет, его пальцы поймали ее, и брюнетке пришлось сдержать рваный вздох; она сжала ноги в попытке ограничить его движения — нет, еще более плохая идея, — девушка наклонилась вперед, прижимая ладонь ко лбу и чувствуя дрожь в теле. — Си-и-ла-а, — Органа была готова поклясться — она думала, что сказала это тихо, но, очевидно, оба генерала ее услышали. — Принцесса Лея? — тихим голосом спросил Риекан. Брюнетка почувствовала, что все больше людей смотрят на нее; посмотрев сквозь пальцы, она заметила, что даже Мон Мотма смотрит на нее с завуалированным любопытством со своего почетного места. — Принцесса? — спросил Додонна. — Я… — начала Лея, без малейшей идеи, что говорить дальше, — и она не закончила фразу, потому что опасалась, что, если начнет говорить, ее голос сорвется на хриплый стон, который своими действиями обычно срывал с ее губ Хан. В порыве адреналина, который умолял Органу сохранить хоть толику достоинства, принцесса решила, что будет лучше всего притвориться, что она плачет, — и Хан мучил ее достаточно медленно, чтобы слезы было легко вызвать. — Я просто очень счастлива, что Империи больше нет, — выдавила Лея, якобы пытаясь совладать с всхлипами. Додонна обменялся с Риеканом возмущенным взглядом — принцесса публично плакала, потому что… была счастлива? Хан наклонился вперед, создавая видимость заботы. Он протянул руку и придвинулся ближе, упираясь свободной рукой в женское плечо под таким углом, чтобы закончить начатое под столом действо. — Все в порядке, солнышко? — спросил Соло; лицо наигранно взволнованно, голос насмешливый, довольный… Лея подалась вперед и положила голову ему на плечо, успевая взглянуть на серьезно обеспокоенного Люка, прежде чем уткнуться лицом в рубашку Хана. Он обхватил рукой ее за плечи. Костяшками пальцев другой руки он надавил на нее, и Лея укусила его — сильно. Но, по крайней мере, она была тихой. — Насколько крепкое это вино? — девушка услышала, как Додонна с опаской спрашивает Риекана, очевидно, полностью сбитый с толку нехарактерным чересчур эмоциональным поведением принцессы. Лея быстро подняла голову, заставляя себя дышать нормально, хотя на самом деле она задыхалась. Она сделала вид, что нежно гладит руку Хана, но в реальности впилась ногтями в рубашку до самой кожи, предупреждая его: «Я убью тебя, Соло». Брюнетка выпрямилась, поворачивая голову вперед, чувствуя, как рука Хана путается в ткани платья, затем его пальцы медленно прошлись вверх по бедру, и наконец его рука оказалась на прежнем месте, и мужчина откинулся на спинку стула, вновь поднимая бокал с элем. Органа прижала ладонь к покрасневшему лицу, глядя прямо перед собой; сердце учащенно билось о ребра. Она отказывалась пересекаться с коррелианцем взглядом всю оставшуюся речь — она отказывалась смотреть налево на генералов, направо — на Люка. Выражение ее лица было каменным, скрывающим испытываемый девушкой стыд — и легкое волнение, бушующее в крови. Когда Иблис закончил выступать, и Мон Мотма поднялась на трибуну под бурные овации и возгласы, Лея крепко обхватила плечо Хана, прежде чем он встал, заставляя его остаться на месте, чтобы она могла наклониться прямо к его уху. Она мило улыбалась, чтобы для всех, кто наблюдал, это выглядело будто Лея говорила что-то приятное или даже романтичное; но стальным голосом Органа резко прошептала: — Даже не думай повторить это. Пожав ей руку и вставая, Хан приложил чуть влажные пальцы к губам и послал Лее воздушный поцелуй.