Снежная канитель

- Когда Юнги вышел на улицу, с неба посыпался снег. Он был кипельно-белым и колючим, разительно отличаясь от лепестков примулы. Юнги отстранённо вспоминает - они, эти лепестки, слетали тогда с губ Хосока, и, бархатные, темные, мягко ложились на точеные плечи и ямочки над ключицами. Юнги бездумно провожал взглядом их неторопливую канитель и, внезапно, не знал, как жить дальше. - Теперь, спустя время, освещаемый светом фонаря, он стоял среди колкой снежной кутерьмы, и понимал снова то, что в общем-то знал всегда - общество давит, вынуждает либо быть бойцом либо покорно лечь под колёса любви. И в тот день, когда Хосок выбирает второй вариант и откашливает первый лепесток, железобетонный Юнги ломается. В тот день, когда Юнги узнает из-за кого в хосочьих лёгких прорастают маленькие бархатные цветы, обломки арматуры в его душе постепенно равняются с землёй. В тот день, когда Юнги понимает, что готов, в его сердце распускаются свежие чистые бутоны любви, не способные ранить. Но в тот день, когда этого оказывается недостаточно, и Хосок задыхается вихрем лепестков, Юнги чувствует, как не набравшие ещё силы бутоны увядают. - Когда Юнги вышел на улицу, откуда-то сверху, из небесной темноты, посыпался снег. Юнги остановился в круге света от ближайшего фонаря и закурил. Наблюдая, как сероватый дым мешается со снегом и поднимается в непроглядную высь, он с застарелой трепетностью лелеял в себе не выцветший ещё от времени немного колкий сухостой. Он с не менее застарелой надеждой поднимал иногда к небу задумчивый взгляд, веря, что, должно быть там, с этой тёмной вышины, смотрит на него глазами, полными света, Хосок...