Adagio

Пушистый, белый снег плавно опускался на землю. В маленьком отдаленном от шумной жизни городке Хаконе снежило вот уже третий день. Огромные снежинки, без всяких предупреждений аккуратно спускались с неба и оседали на землю. Им было все равно, это была крыша дома, или воротник старого уличного торговца. Эти маленькие частицы льда не боялись даже огромного ленивого собаки, который отчаянно ловил их своим большим, шершавым языком. Такая погода больше походила на сказку или хотя бы на рекламный буклет, в котором предлагали провести Новый год в Альпах. Маленький мальчик, то и дело, дуя на оледенелые красные пальцы, настойчиво предлагал людям купить елочные украшения, не обращая внимания на упреки господина, который посоветовал ему идти домой. Он еще раз дунул на свои обмороженные руки, натянул шапку почти на нос и продолжил призывать людей купить ароматные палочки. Мол, без них Рождество, не будет сказочным. Несмотря на метель, люди спешили кто куда. Рождество вот-вот постучится в дверь каждого, и конечно, все желали встретить его в кругу семьи. Со сладким вагаси на праздничном столе, с зеленым чаем и с елкой, которая переливалась миллионами цветов и добавляла определенного величества. Шмыгая носом и медленно переставляя ноги, Сынхён шёл по улице, рассматривая людей. Только он никуда не спешил, а с легким чувством восторга прислушивался, как под его тяжелыми ботинками трещит снег. Вытащив из кармана левую руку, он протянул ее вперед и начал зачарованно наблюдать, как снег оседает на его старую кожаную перчатку. Вот и pan-ya, где делают лучшие сладости во всем Хаконе. Только ради праздничного ттоко сделанного из рисовой муки, Сынхён покинул свой дом в этот морозный вечер. Ему тоже хотелось хоть немного праздника. Аккуратно встряхивая снег со шляпы-котелка, Чхве втянул носом запах свежевыпеченной сдобы и сладостей. Ловец снов на двери, сообщил хозяйку, что пришел покупатель. Миловидная, тоненькая японка, поправляя пояс кимоно, вынырнула в зал. Она знала, что придет именно Сынхён. Он всегда приходил, когда часы пробивали 8 вечера, и покупал миндальное печенья с секретом. Женщина откладывала их специально для него. И вот сейчас, Сынхён улыбнулся своей обычной грустной улыбкой, опустил на нос черные, как ночь, очки и пошаркал к витрине. Пакетик печенья и ттоко, который был только что испеченным, и пара аккуратными клубами заполняла витрину. Ётори-сан осмотрела гостя и, приветливо улыбаясь, побежала на кухню, чтобы взять пакет. Красный бумажный пакетик, на котором - белыми буквами, нарисованные снежинки и пожелания Hapinesu, заставил клиента искренне улыбнуться и поклониться женщине. Он вынул из кошелька хрустящую купюру, пожелал Ётори-сан веселых праздников, вышел, оставляя за собой звон ловца снов. Сынхён прекрасно знал, что сейчас внутри пекарни, женщина вытрет пот на лбу краем кимоно, тяжело выдохнет и только тихонько поблагодарит Бога, что сегодня ее встреча с этим безумным парнем закончена. Чхве прекрасно знал, почему она так думает о нем, и он ни в коем случае не обижался на того, кто своим кулинарным талантом дарит ему хоть частичку дома. Прервав Сынхёновы размышления смог только тяжелый комок снега, который глухо ударил его в спину. Белый шарик разлетелся на сотни мерцающих частиц и оставил мокрый след на старом, затертом сером плаще Топа. Легко передернув телом, парень втянул шею в воротник и не обратил никакого внимания на звонкий смех детей позади него. Через минуту на парня посыпались целые нашествие снега, а смех детей становился все громче, веселее. Они дразнили и кричали что-то ему в след, но в ответ не услышали ничего. На губах Сынхёна читалась его привычная грустная улыбка, а в глазах читалось понимание. Когда Сынхён прошел уже половину пути домой, снега выпало почти по колени. Каждый следующий шаг давался худощавому парню трудно, а через тяжелую зимнюю одежду, становилось жарко. Власти Хаконе заботились о своих жителях и считали, что чистить дорожки не нужно. И все же было и кое-что приятное. Вот уже неделю, около 9 часов, зажигаются китайские фонарики, которые предусмотрительно развесили на деревья около двух недель назад. И теперь идя одинокой, пустынной улицей, Топ мог насладиться зимней сказкой. Китайские фонарики тускло освещали дорогу, а цветные огоньки в окнах домов оставляли на холмах снега волшебные отображения. На улице было тихо, и казалось можно услышать только тяжелое, разгоряченное дыхания Сынхёна. Поворачивая на свою улицу, он решил еще раз посмотреть на главную елку Хаконе, которая стояла на главной площади. Она была завораживающая, немного сказочная, но такая далекая. Парень улыбнулся, и решил завтра утром нацепить гирлянды на сакуру, и смешные болванчики у себя во дворе. Прижавши к себе пакет с ттоке, и проверяя, не остыл ли он еще, Топ ускорил шаг, в надежде оказаться дома и выпить чаю у камина. У ворот дома стоял парень, смешно пританцовывая, чтобы согреться. Подойдя ближе, Топ увидел, что кожа гостя была болезненно бледная, а щеки неестественно красные. Прекратив, наконец, свой танец, парень поднял блуждающие глаза и долго всматривался в глаза Сынхёна, затем, он покачал головой, и кажется, понял. Лицо паренька показалось Сынхёну почему-то до боли знакомым. Ну, вот же скулы, по которым он не раз нежно проводил рукой. Пухлые губы, которые как всегда тянули к себе, и хотелось даже невесомо, но поцеловать их. Черные глаза. Да, глаза цвета шоколада, казались Топу чуть ли не родными, хоть и смотрел незнакомец на него вполне с удивлением. Даже маленькая родинка создавала впечатление дежавю. А главное волосы, светлые, почти белые. Под толстым слоем одежды тело парня казалось каким-то хрупким, почти девичьим. Длинные худые ноги, и руки, на которых было видно практически каждую костяшку. Ну да, Сынхён знал, что по телу этого парня можно изучать анатомию, по крайней мере, посчитать ребра уж точно. В голове всплывали странные картинки, и в горле появился комок. Ну, вот же, с этим парнем они уже сто раз говорили, этот мальчик уже не раз сидел у него на коленях, и довольно терся макушкой об его подбородок. Казалось, Топ опять уснул, а проснутся, не может… Перед носом тонкая, почти прозрачная рука, начала делать машущие движение. Вывести Сынхёна из состояния транса, казалось гиблое уже дело, да и парень окончательно замерз. Худющие ноги в ботинках, которые были на размер больше, чем нужно, начали отбывать ритм, а от холода задубели пальцы. Но возвращаться к жизни, парень с глазами цвета ночи, не хотел. - Я, наверное, уйду… Худенький парнишка уже сделал два шага назад, но хозяин дома неожиданно перевел на него взгляд. Взгляд, от которого он немедленно застыл на месте. - Не хочешь зайти, погреться? - Голос Топа звучал ласково и глухо. - Э, нет…спасибо. Я не знал, что это ваш дом. - Можешь зайти. Сейчас Рождество, ты не должен праздновать его на улице. - Мне пора бежать, - в голосе парня было слышно нотки холода. - И все-таки, можешь не бояться меня, - в ответ отрицающий кивок головой, - по крайней мере... Достав из-за спины пакет с горячим ттоке, Сынхён думал только о том, что парень наверняка очень голоден, но зайти он точно откажется. На лице появилась старая, грустная улыбка, но руки как-раз разрывали пакет, и ароматный запах заполнил улицу. - Бери, не стесняйся. У меня еще есть половина, и печенье, - якобы для доказательства, Топ помахал пакетиком перед глазами незнакомца, - а ты голоден и холодно здесь. Попробуй, ттоке горячий и действительно вкусный. - Спасибо, - в глазах читалась недоверие, но желание согреться взяло верх над ним, так как руки парня уже тянулись к пакету. Получив пищу, парень открыл ее, вдохнул аромат, потом перевел взгляд на владельца еще раз и благодарно кивнул. Через минуту парень уже быстрым шагом покидал дом, а Сынхён хотел открыть входную дверь. - Как зовут тебя? – вопрос вырвался сам по себе и через минуту достиг бледного и замершего парня. - Джи…ДжиЁн. - С праздником тебя, Джи. - И вас, - на лице у парня появилась добрая улыбка, и он удалился быстрым шагом. Расставляя на столе пакеты и убираясь в доме, до Сынхёна наконец-то дошло, откуда этот парень ему знаком. Это же Он. От неожиданности тарелка с конфетами упала на пол, а Топ закрывая глаза сел в кресло. Теперь от Него осталось только имя, которое Сынхён так долго мечтал услышать. Проговаривая одними губами ДжиЁн, комкая свою рубашку, Таби поднялся по тяжелой лестнице на второй этаж. Возле входа в дом, все еще можно было рассмотреть следы от обуви парня, но ветер аккуратно заметал их снегом. До Сынхёна слишком болезненно доходит, что это на самом деле был тот самый парень. Но теперь от него осталось только имя. ДжиЁн… После потери семьи, Сынхёну вообще не очень спалось. А теперь еще и эта бессонница, которая мучает его уже добрый месяц. Каждый день к нему в снах приходит парень. Белобрысый такой, худой, говорит, что он его ангел-хранитель. Он еще ни разу не назвал свое имя, хотя Топ просил не раз. В ответ на этот вопрос, ответ всегда был одинаковый: ряд белоснежных зубов, улыбка, которая приносила тепло. Нельзя сказать, что Синхёна вообще не волновали эти странные сны, и все же в последнее время, он ложился спать все раньше. Желание встретиться с его персональным ангелом было сильнее других. Сначала, Топ даже пил успокоительное, а старый врач упорно доказывал ему, что это стрессовое, и со временем пройдет. Когда парень пришел впервые, Синхёну стало страшно. В эту первую ночь, блондин держался на расстоянии, и только украдкой посматривал на Топа. Он даже протянул руку, но Табе было настолько страшно, что рефлексы взяли верх и блондин получил по руке. Кажется, обиделся, но все же пришел во второй раз. Когда прошла неделя таких посещений, Топ полностью смирился с его ангелом и начал вести с ним довольно интересные разговоры. Казалось, парень знал все на свете. Он рассказывал какие-то сумасшедшие, одновременно сказочные вещи, и тот, в ответ только довольно кивал. Больше всего Таби запоминались истории из жизни других людей. Как оказалось со временем, ангел был не только его. Иногда блондин пропадал, правда ненадолго, всего на пару дней. Со временем ангел начал казаться Сынхёну воздухом. Он приходил сразу, не спеша садился на край кровати, рассказывал о себе. Как он провел целый день без своего Таби, как скучал. Затем, он мягко и невесомо залезал в постель и прижимался своим прохладным телом. Он всегда мило морщил нос, когда Чхве прижимал его руки к себе и с любовью согревал их. Когда они вместе сидели у старого камина и Сынхён рассказывал о своей семье. Обнимать ангела всегда приносило Топу тепло и чувство дома, а сам виновник этого только сильнее укутывался в его объятья. Так было каждую ночь, и это было необходимо, Сынхён нуждался в своем безымянном ангеле... Несмотря на едва заметные следы, которые заметал ветер, в душе разливалось горькое осознание правды. ДжиЁн пришел, чтобы сказать свое имя.