***
Блондинка со слишком длинной шеей и не слишком складной фигурой вошла в здание школы, прошла по пока тихим коридорам и постучала в дверь. Прозвенел звонок с урока, и дети стали выходить из классов. Женщина чуть отошла в сторону и, дождавшись, когда дети покинут класс, вошла, найдя глазами немолодую учительницу, которая кивнула в приветствии. — Вы… — Миссис Дурсль, мать Дадли Дурсля и опекун Гарри Поттера, что у вас обучаются. Вы просили меня зайти к вам. — Да, конечно, — учительница поманила к себе оставшихся по её просьбе двух мальчиков, светловолосого крупного толстячка — Дадли и худенького темноволосого мальчика — Гарри, они будто были противоположностями друг друга. — Понимаете, миссис Дурсль, вчера Гарри не принёс домашнюю работу, и он утверждает, что его работа украдена Дадли, что та открытка, которую показал ваш сын, была сделана как раз Гарри. — Гарри, как ты можешь лгать! — недовольно произнесла Петуния, воззрившись на племянника. Мальчик от этих слов будто вздрогнул: — Это правда. Открытка моя. Дадли отобрал её, когда я шёл в школу! — поначалу ребёнок смотрел в глаза тёти, но, не видя в них поддержки и понимания, под конец фразы замолк, опустив глаза в пол. Женщина на слова мальчика поджала губы: — Покажите мне эту открытку. Учительница достала из стола злополучную детскую поделку, сложенный пополам лист бумаги и осенние листья, что были приклеены к ней ажурным узором. Жёлтый, красный и зелёный плавно переходили друг в друга, создавая простую, но милую композицию. — Гарри, ты хочешь сказать, что сам это сделал? — Петуния взглянула на племянника сверху вниз, будто припечатывая. — Да, — мальчик уже готов был расплакаться. — Да, как он может, мама, я же весь вечер… — подал голос Дадли, и слёзы появились у второго мальчика на глазах. Миссис Дурсль повернулась к учительнице: — Мне неприятно это признавать, но Гарри патологический лгун и часто желаемое принимает за действительное. К тому же он завидует нашему мальчику, — женщина погладила всхлипнувшего сына по голове, — нашему талантливому малышу. Я предупреждала директора, когда оформляла документы. Гарри странный мальчик, он живёт в своём мире. Немолодая учительница нахмурилась: — Но Гарри одет хуже, чем ваш сын, возможно, вы уделяете ему недостаточно внимания, — уже неуверенно перевела взгляд мадам Помс с одного мальчика на другого, — всё-таки дети так ранимы. — Простите, но на Гарри всё горит огнём, стоит надеть новую рубашку или брюки и не пройдёт и дня, как порвутся, он же не сидит на месте. Не то, что Дадличка — тихий, послушный мальчик. Учительница склонилась к Гарри и, посмотрев в его влажные от непролитых слёз глаза, спросила: — Гарри, скажи правду. Ты соврал? — Нет! — одинокая слеза скатилась по щеке, Гарри не знал, как убедить окружающих, что он не врун, и он не отсталый. — Вот видите, убеждать бесполезно, ему всего пять, а спорит со взрослыми, — миссис Дурсль сокрушённо покачала головой. — Весь в своих родителей. Хотя его отца нам толком и увидеть не удалось, но первое впечатление было ужасное. Гарри переводил взгляд с учительницы на тётю, и обратно. Его не желали услышать, а сам он не знал, как доказать, как убедить. Он чувствовал себя абсолютно бессильным. Мадам Помс нахмурилась: — Возможно, со временем он изменится. — Я в этом уже сомневаюсь, — миссис Дурсль сокрушённо покачала головой, — знали бы вы, что он вытворял в три года. Но я и мой муж постараемся воспитать его подобающе. Петуния Дурсль, взяв обоих мальчиков за руки, шла к выходу из здания школы, прошла по ступенькам у входа и направилась в сторону дома. Подойдя к небольшому двухэтажному дому, такому же, как и десятки других таких же строений вдоль Тисовой улицы, она открыла калитку. Женщина протянула ключи от двери сыну, проговорив: — Дадличка, иди в дом. Блондинистый мальчик кивнул и вприпрыжку побежал к двери. Петуния зашла за живую изгородь, уйдя от любопытных глаз соседей, и посмотрела на племянника. Гарри стоял и смотрел в землю. Всю дорогу домой он очень старался не расплакаться. — Гарри, как ты мог! Мы заботимся о тебе, кормим, поим, даём кров, а ты наговариваешь на Дадли. — Но я… — Хочешь сказать, что сам сделал эту открытку? Да одного взгляда достаточно, чтобы понять, кто её создал. Ты даже яичницу пожарить не можешь, чтобы не уронить яйцо на пол, а тут такая аккуратность. Не ври! Мальчик смотрел в лицо недовольной женщины, хотелось расплакаться, но он знал, так разозлит тётю ещё больше. — Иди в свою комнату и подумай о своём поведении, ты наказан. И не смей выходить, я сама принесу тебе ужин. Гарри повернулся и, понимая, что непрошеные слёзы обиды уже текут из глаз, быстро проскользнул мимо Дадли, что стоял в прихожей. — В следующий раз будешь думать, прежде чем рот раскрывать, — показал язык его кузен. — Я тебе это припомню. Гарри влетел в свою комнату, вернее переделанный на скорую руку под жилое помещение чулан. Кровать, тумбочка, табуретка — вот и вся небогатая обстановка. Он уткнулся в подушку и расплакался. А ведь он так старался сделать что-то своё, и показать учителю. Доказать всем в классе, что может, что не недоразвитый, как всем и каждому рассказывает о нём Дадли. Вечером дверь в чулан открылась, и дядя Вернон пригласил Гарри на кухню ужинать. Мальчик уже успокоился, слёзы высохли, но обида на сердце осталась. У плиты стояла хмурая тётя: — Вернон, он наказан. — Он будет есть с нами, дорогая. Садись, Гарри. Мальчик сел за стол, есть не хотелось. Тётя окинула племянника хмурым взглядом, поставив тарелку с курицей и овощами перед ребёнком и в, Бог знает, какой раз, помянув сестру недобрым словом. Гарри стоило посмотреть на довольного Дадли, как слёзы навернулись вновь, мальчик сглотнул ком в горле, опустил взгляд в тарелку. Когда ужин подошёл к концу, дядя усадил Гарри напротив себя: — Гарри, Петуния рассказала мне о случае в школе. Тебе не стоило так поступать. Мальчик хотел было что-то сказать, но Вернон Дурсль — грузный мужчина со светлыми волосами, ему не дал вставить и слова: — Я рад, что твои странности прошли, и больше нет ни летающих предметов, ни перекрашенных волос, ни других ненормальностей, но… — мужчина помолчал, подбирая слова, а Гарри отчаянно пытался сдержать слёзы, уже даже не надеясь доказать свою правоту. — Гарри, тебе не надо пытаться выделиться за счёт Дадли. Приложи свои усилия и пусть не сразу, но у тебя получится. Мальчик окончательно потерял выдержку и разрыдался прямо перед дядей. «Почему мне никто не верит?!» Но мужчина истолковал его слёзы по своему. — Все могут ошибаться. Гарри, врать нехорошо. В следующий раз вспомни наш разговор. А теперь помоги тёте убраться на кухне. Гарри не смог ничего большего, как кивнуть, ощущая лишь обиду и беспомощность. Пока мальчик вытирал помытые тарелки и ложки с вилками, Петуния подошла к мужу, что читал газету: — Зря ты ему потакаешь, Вернон. — Мы должны воспитать из него достойного гражданина. Сама вспомни, как мы маялись, когда с ребёнком постоянно случались странности. Терпение и строгость сделали своё. Уже год никаких ненормальностей. — Возможно, ты прав, но он оклеветал Дадличку. — Наверное, он завидует, но Дадли мальчик сильный. Смотри, даже не обиделся. — Ох, Вернон, нам стоило сдать его в приют. — Не говори глупости, — покачал головой мужчина. Петуния Дурсль прошла на кухню, где Гарри вытирал стол. — Иди к себе, я сама всё закончу, — проворчала женщина. — Да, тётя, — проговорил мальчик и, пожелав всем спокойной ночи, скрылся в своём чулане. Гарри зашёл в чулан, уже вытирая непрошеные слёзы. Он зарылся лицом в подушку. «Почему, всё именно так, а не иначе, ведь я всё сделал, чтобы стать нормальным, я старался, я…»***
Гарри опустился в сугроб, который образовался на обочине после того, как дорожка была вычищена. Зима в этом году была непривычно морозной, и снег не таял, а лежал уже хорошим слоем. Мальчик обвёл довольным взглядом результат своих трудов. Дядя Вернон вышел за калитку своего дома, осмотрел вычищенную дорожку, и улыбнулся: — Молодец, Гарри, хорошая работа. Пойдём поедим? — Да, я очень проголодался, — мальчик от похвалы расплылся в улыбке. Грузный мужчина забрал у него лопату и пропустил Гарри в калитку: — Замёрз? — Нет, согрелся. Мужчина рассмеялся: — Что ж, хочешь согреться, поработай физически. Они зашли в дом, где уже пахло тушёными овощами с мясом. После того, как Гарри снял верхнюю одежду и вымылся, все сели за стол. В кухню влетел Дадли: — Привет, пап. — Привет, а тебе тоже стоило помочь Гарри убирать снег, смотришь, похудел бы. — Пап, на улице холодно. — Что за глупости ты говоришь, Вернон. Не хватало Дадли заболеть, — недовольно проворчала Петуния, подкладывая кусочек сыну в тарелку. — Труд бы ему на пользу пошёл, — возразил мужчина. После обеда дядя Вернон подошёл к Гарри и протянул альбом с набором фломастеров: — Молодец, заработал. — Вернон, не балуй его, а то опять чудить начнёт, — недовольно проворчала женщина. Гарри прижал к груди подарок: — Я больше никогда… — А ты молчи, когда взрослые разговаривают, — недовольно проворчала тётя Петуния, перебив мальчика. — Но ведь, действительно, уже больше года ничего не происходит. Петти, не придирайся к нему. Он ведь старается, — Вернон подмигнул Гарри. Женщина посмотрела на племянника с сомнением. Гарри, действительно, очень старался и учиться, и не попадаться Дадли, и больше не спорить с учителями, хоть и нелегко было смириться с тем, что его считают немного не в себе. Петуния вздохнула: — Ладно, положи их, — она кивнула на всё ещё прижимаемый к груди подарок от Вернона, — и помоги мне на кухне. — Хорошо, тётя, — Гарри улыбнулся. «Всё-таки хорошо, что я теперь не ненормальный, а обычный ребёнок», — подумал Гарри. Стоило исчезнуть всем тем странностям, что сопровождали постоянно, как дядя стал относиться лучше и даже тётя Петуния стала мягче. Гарри рисовал, сидя в своём чулане. Деревянная дощечка, положенная на кровать, лист бумаги и подаренные фломастеры. Когда услышал, как что-то упало со звоном. Затем ещё один неприятный звук. Он приподнялся, встал и вышел из чулана. — Тётя, что-то разбилось? — спросил он, идя на звук шума. — Я могу помочь убра… — слова застряли в горле. Дадли стоял у шкафа и держал в руке любимую вазу миссис Дурсль, ещё две кружечки уже лежали на полу осколками. — Что ты делаешь, Дадли? Толстенький мальчик повернулся к Гарри и улыбнулся: — Я делаю? Это ты делаешь. — Что? — Гарри непонимающе посмотрел на кузена. — Это ты своими странными фокусами разбил всё это, а я лишь увидел. — Я этого не делал! Я теперь нормальный, я не могу что-то подобное сделать. — Можешь говорить, что угодно, но поверят-то мне. На Гарри накатило бессилие, он вспомнил всё, что сделал ему Дадли за прошедшее время, как же он устал со всем просто мириться, подчиняясь обстоятельствам, которые не мог изменить. — Зачем? Что я тебе сделал?! Дадли с треском ударил вазой об пол и прокричал: — Это мои мама и папа, а ты тут чужой, урод! Был уродом и останешься! Дадли занёс руку с новой чашечкой, чтобы и её разбить. — Прекрати! — крикнул Гарри. Нежелание мириться с ситуацией породило злость, копившуюся всё последнее время. — Поставь её на место! Дадли издевательски улыбнулся, он никогда не воспринимал кузена всерьёз, худой слабак, но то, как этот урод подлизывался к родителям, бесило. Это его родители! — А то что? Расплачешься и побежишь жаловаться? Кому? — выплюнул в лицо кузену Дадли. Серый туман окутал Гарри, сгущаясь и обретая форму. Первой вырисовалась крупная рыбоподобная голова с красными глазами и широкой пастью, заполненной иглоподобными зубами, а за ней в сером тумане обрело форму и змееподобное тело. Создание обвивало Гарри своими кольцами, будто змея. Дадли ойкнул и попятился. — Поставь её обратно, обратно, обратно, — эхом отдались шипящие слова, произнесённые странным существом и красные глаза вспыхнули на рыбьей голове. Дадли в страхе уставился в горящие глаза существа. Гарри растерянно взирал на Зубастика, который раньше никогда не появлялся при посторонних, а тут… Дадли уже весь трясся от страха, это было не правильно, но в тоже время что-то мешало Гарри остановить Зубастика. Когда же кузен, как заведённый, принялся выкрикивать: — Монстр! Монстр! Монстр! Гарри со злостью крикнул: — Я не монстр! — вся сдерживаемая обида собралась, как ком, что готов был вырваться злостью и сдерживаемой до сегодняшнего дня ненавистью к кузену. Существо развернуло кольца и из зубастой пасти раздался шелест, разнёсшийся тихим эхом: — Поставь, иначе хуже будет, будет, будет. Дадли поставил чашечку, которую до сих пор сжимал в руке, отодвигаясь и мелко дрожа. Туман клубился у пола, уже почти касаясь его ног. — Мама!!! — завопил толстячок, визжа как поросёнок. Мистер Вернон вышел из машины, прошёл к дому, напевая привязчивый рождественский мотивчик. У калитки он столкнулся с женой. — Здравствуй, дорогая. А где дети? — Я оставила их на пару минут одних. Нужно было забежать к соседке. Дадличка сказал, что подождёт. — Ясно. Они зашли в прихожую, когда Вернон услышал душераздирающий крик: «Мама!» Петуния кинулась на крик, но так и застыла от страха на пороге. Мужчине было достаточно только одного взгляда, чтобы вернуться в прихожую, выхватить бейсбольную биту и вбежать в комнату. Монстра, что уже тянулся к сыну, нужно было остановить, и Вернон ударил в самый сгусток тумана, из которого выползала тварь. Раз. Другой. Услышал детский вскрик и только потом увидел, что ударил он Гарри. Змееподобная тварь обернулась и, с шипением раскрыв пасть, налетела на мужчину. Бита прошла сквозь морду существа. Вернон снова замахнулся. Тварь с воем взорвалась тёмным смерчем, превращая биту в щепки и едва не лишив мужчину руки, но волной силы его отбросило к стене, что и спасло руку, а возможно и жизнь. — Вернон! — крикнула Петуния, которая успела, за то время, что выиграл муж, схватить сына и выбежать из комнаты. Смерч стих так же внезапно, как и появился, оставив зияющую дыру в полу и разбитую мебель. Гарри пропал вместе с ним. Медики прибыли почти сразу, констатировали у мистера Дурсля, небольшое сотрясение мозга и несколько сломанных рёбер. Петуния с сыном отделались несколькими царапинами и испугом. Полиция было взялась за это дело, но как-то вдруг потеряла к нему интерес. Дурсли не настаивали. Гарри Поттер исчез и они этому теперь были только рады.***
Моросил мелкий дождик. Под небольшим деревом на краю маленького, реденького лесочка, что примостился под холмом, пришёл в себя молодой мужчина лет двадцати пяти. Коричневые простого покроя штаны и куртка, светло каштановые волосы, голубые глаза. Он медленно сел, понимая, что ему мешает двигаться ребёнок, что лежит рядом. Стоило Люпину Римусу увидеть кровь на виске у мальчика, как разум прояснился. Он вскочил на ноги, взял ребёнка на руки, осматривая. Было пасмурно. Облака спустились почти до земли, но и того света, что был, хватило, чтобы понять, что ребёнка не покусали, а побили. Тонкая полоска едва заметного шрама на лбу заставила мужчину на миг замереть, а после, будто проснувшись, бегом спуститься с холма в лощину, где в расщелине двух давно обтёсанных ветром скал примостилась хижина. Она настолько вросла в окружающий ландшафт, что со ста метров её можно было принять за большой травяной холм. Люпин перепрыгнул через ручей, что протекал здесь же и внёс ребёнка в дом. Попытался зажечь огонь в лампе, взмахнув волшебной палочкой, но потерпел неудачу. Ещё одна попытка, и ничего. Наконец, отложив волшебную палочку, он чиркнул спичкой и зажёг лампы. Затем взглянул на ребёнка, что всё ещё без сознания лежал на кровати. На мальчике были обычные домашние штанишки и тонкий свитер, на три размера больше положенного, носки, обуви не было вовсе. Люпину оставалось только радоваться, что очнулся он, вплотную прижавшись к ребёнку, не дав ему замёрзнуть теплом своего тела. Постояв в растерянности, он кинулся к очагу, и поджёг хорошую порцию сухого хвороста, стараясь быстрее прогреть помещение. Аккуратно снял одежду с мальчика, чтобы его осмотреть. Сильнее всего тревожила рана на голове с кровоподтёком, а также уже багровеющее плечо. Вряд ли перелом, но вполне могла образоваться трещина от столь сильного удара. Ещё два удара пришлись на спину, следы от них уже чётко проявились на коже, но они были смазанными. Люпин обработал раны охлаждающей мазью, обмотал плечо ребёнку, чтобы во сне он не дёрнулся и не повредил себе. Укрыл одеялом. Спустя почти час Римус присел на стул напротив кровати, откинулся на спинку, прикрыв глаза. Он сделал всё что мог, раны обработал, напоил ребёнка отваром из трав, чтобы снять воспаление и жар, так как у мальчика поднялась температура. «Что теперь?» Мужчина покрутил в руках чашку, не зная, куда её деть. Ему бы бежать к доктору, но до портала полчаса пути, по сырости с ребёнком на руках, а потом сам перенос, смягчить его с помощью магии не получится, ведь он всё ещё не чувствовал в себе ни капли магической силы. Самого доктора сюда не доставишь, денег не было, да и возвращаться в мир живых Люпину ещё было рано. Оставалось лишь ждать и надеяться на лучшее. Римус встал, потянувшись, вышел из дома, не забыв перед уходом подкинуть хвороста в очаг. Моросящий дождь прекратился, серые облака поднялись выше. Люпин выпрямился, вглядываясь вдаль. Нужно было собрать хворост. Сам он протапливал дом нечасто и несильно, тепла собственного тела хватало, да и согревающие чары не требовали больших затрат, поэтому запас хвороста был небольшой. Ощущал мужчина себя странно, тело будто ныло, изредка проходили лёгкие судороги. Но сейчас всё-таки больше всего его волновал Гарри Поттер. Люпин собирал ветки и пытался проанализировать происходящее. Жил он здесь последние три года, как только стал не угоден для кого-то в магической Британии. Выяснить, для кого же именно, не получилось, самому бы в живых остаться, а для этого пришлось хорошо заплатить определённым людям, что помогли сбежать. Но надолго покидать Британию он не собирался, поэтому выбор остановился на Ирландии. Оборотни из местных лесов Килларни отнеслись к нему терпимо. Да, Люпин тоже был оборотнем, и тот факт, что не покусал ребёнка в своей звериной форме, озадачивал. Но сам мужчина не лез на рожон, стараясь не пересекаться с оборотнями и людьми. Поселился он на побережье, жил тихо. Достаточно далеко, чтобы даже за два-три дня полнолуния не добраться до населённых пунктов. Его оборотень быстро угомонился и спустя несколько месяцев перестал искать людей, в итоге после того, как луна сходила на убыль, он обращался обратно в человека недалеко от дома. Правда, сейчас отдалённое расположение хижины сыграло плохую роль. Вообще мысли были тревожными, ведь даже после долгого размышления Люпин не понимал, как сюда попал сын его погибшего друга. Римус легонько потряс ребёнка. День клонился к закату, а мальчик так и не пришёл в себя. Люпин вдохнул побольше воздуха и выдохнул, стараясь успокоиться. Он решил, что, если к утру Гарри не очнётся, то он отправится в путь, пусть не близкий, но он доберётся до доктора. Слабый огонёк, что он наколдовал, говорил о том, что его странно отсутствующая магия восстанавливается. Мужчина встал, взглянув на мальчика тяжёлым взглядом, мысли были не радостные. Он потянулся и вышел в сумрак ночи, вдохнул холодный воздух. «К ночи будет морозец», — подумал он, поворачиваясь и застывая. На небосводе была полная луна. «Какого?» — всё, что смог подумать мужчина. Следующая мысль была: «Нужно запереть дверь в дом, чтобы оборотнем не ворваться туда и не навредить ребёнку». — Затем мысль: «Бежать!» — в итоге только спустя несколько мгновений, разрываемый страхом, он сообразил, что не превращается. Голова чуть закружилась, по телу прошла привычная дрожь и будто судорога, и всё. Люпин застыл и впервые в своей жизни повернулся к полной луне и взглянул на неё. Ничего. Прошёл к стене дома и присел прямо на землю. Ноги от шока не держали. — Ничего не понимаю, у нас перестали действовать законы магии? Оборотень, который не превратился в полнолуние. Ребёнок, свалившийся не пойми откуда. Магия, что будто высосана. Что дальше? — спросил он пустоту, которая естественно промолчала. Люпин продолжал сидеть, будто чего-то ждал, но ни он не превращался в оборотня, ни луна волшебным образом не исчезла с небосвода. Натянутые как струны нервы не давали расслабиться, но и оставлять на всю ночь без присмотра больного ребёнка он не мог, поэтому спустя час, а может и больше, Римус вернулся в дом. Огонь в очаге почти догорел, и помещение начало стыть. Мужчина подкинул хвороста в очаг и лёг рядом с Гарри, стараясь не мешать ему. Заснул он далеко не сразу, напряжение и страхи не давали расслабиться.***
Гарри открыл глаза, ничего не понимая. Взгляд упал на слишком высокий потолок с деревянными балками, это был не его чулан. Он повернулся, голова закружилась, и тело отдалось болью. Окончательно помог всё вспомнить Зубастик, который обвивал его, а также незнакомого мужчину, что спал рядом. — Зубастя, исчезни, — прошептал Гарри, но мужчина спал слишком чутко и даже от этого едва слышного шёпота проснулся. Он резко вскочил и выхватил волшебную палочку, наставив её на монстра. Реакция у Люпина, выработанная месяцами скитаний, а также ожиданием, что его найдут и убьют, была быстрой. Он выхватил волшебную палочку и только теперь понял, что колдовать нечем. Гарри, что смотрел на него большими зеленющими глазами своей матери, испуганно сжался. — Только не бейте, я… Зубастя он хороший. В противовес словам ребёнка монстр зашипел и раскрыл утыканную иглами зубов пасть. Серый туман клубился у пола. Гарри на это схватил существо за хвост и дёрнул. — Он хороший, правда, дяденька, — всхлипнул мальчик. Люпин уже раздумывал, что он будет делать? Как спасать ребёнка от монстра без магии? Когда зверюга против всех ожиданий не бросилась на ребёнка, а лишь молча обвилась вокруг его тела. — Вот видите, он хороший, только не бейте, — ещё один всхлип. Худенький мальчик с повязками на плече и голове, которому по сути нельзя двигаться, смотрел на него напуганными, полными слёз глазами. У Люпина опустились руки. — Я никого не собираюсь бить, — как можно мягче проговорил Римус. Опыта общения с детьми у оборотня было немного. Он медленно сел на кровать. Красноглазая тварь наблюдала молча, лишь змеиный язык иногда мелькал меж зубов-иголок. Ребёнок с подозрением смотрел на мужчину. Только тут Римус сообразил, что мальчик ведь оказался в неизвестном месте рядом с незнакомцем. Нужно было как-то объяснить всё малышу. — Я знаю, что то, что я скажу сейчас, звучит странно, но ты оказался в лесу, рядом с моим домом. Я не знаю, как ты тут оказался, Гарри, но я не причиню тебе вреда. — Дядя, вы меня знаете? — подозрения во взгляде не уменьшилось. — Твой шрам очень знаменит в некоторых кругах. — Шрам? — Гарри нахмурился, затем коснулся лба. Всхлипы прекратились. — Как ты себя чувствуешь? Ты пролежал, не приходя в сознание, целый день. — Вы не злитесь? — На что? — Зубастя, он пугает других людей. Вам не страшно? — Поэтому тебя побили? — и, не дожидаясь ответа, Римус продолжил. — Я не злюсь, я многое повидал в жизни, и поверь, твой Зубастя не самое страшное, что я видел. Он твой друг? Движения мальчика, то, как он обнял красноглазого монстра, будто защищаясь им, сказали о многом. Ребёнок явно не боялся этого странного создания. — Зубастик, сделал меня нормальным, он хороший, — всё ещё не выпуская это странное существо, ответил Гарри. — Понятно, Гарри, можно Зубастик пойдёт погуляет, а мне нужно осмотреть тебя. — Зубастя это я, а я это Зубастик. Люпин сидел и смотрел на ребёнка, обвитого змееподобным телом источающим туман. Мужчина окончательно запутался. — Гарри, ты это ты, а Зубастик это Зубастик. — Нет, он это я, — мальчик замялся. — Я монстр. — Нет, маленький, — Люпин подался, против даже собственных ожиданий, вперёд и обнял ребёнка. К своему удивлению он понял, коснувшись твари, что Зубастик только кажется материальным, он был сродни призраку, почти не ощущался на ощупь. Люпин погладил ребёнка по голове. — Я не знаю, кто тебе это сказал, но ты не монстр. Гарри вздрогнул от прикосновения, замерев, но в следующий момент прижался к незнакомому, но такому доброму дяде. — Вы тёплый, дядя. — Да, хоть что-то хорошее, — хмыкнул Люпин, отодвигаясь, только теперь он заметил, что Зубастика больше нет, даже туман, что стелился по полу, пропал. — А где? — Зубастя во мне. Я это он. — Зубастик живёт в тебе? — переспросил Римус, разговор у него получался глупейший. — Да, — и Гарри сжался, всё ещё не до конца доверяя и ожидая злобной реакции. — И давно вы вместе? — тихим, спокойным голосом, который, похоже, успокаивал напуганного ребёнка, спросил Люпин, аккуратно снимая повязку с плеча, чтобы осмотреть рану. — Давно. — Как вы встретились? — Люпин старался не давить, говорить спокойным голосом. — Он просто появился. Я хотел стать нормальным, и он забрал мою ненормальность. — Нормальным, — Люпин взглянул на мальчика, будто изучая, — мне кажется ты нормальный, обычный ребёнок. Гарри улыбнулся, но сразу стал серьёзным: — Дядя, врать не хорошо. Вы же видели Зубастю. Люпин в этот момент ощупывал плечо, поражаясь терпению ребёнка. Он не хныкал, не выворачивался, а терпел. — Что ты имеешь в виду под словом ненормальности? Гарри примолк, и Римус уже решил, что ответа не дождётся. Он уже стал осматривать синяки на спине, когда ребёнок снова заговорил. — Вещи летали, двигались, одежда уменьшалась и ещё всякое по мелочи. Только теперь Люпин понял, что ненормальность с точки зрения ребёнка это магия. — Гарри, это не ненормальность, это магия. Ты волшебник, для тебя это нормально. — Я уже достаточно взрослый, чтобы не верить в сказки, — обижено, проговорил мальчик. «Да, конечно очень взрослый, совсем взрослый», — подумал мужчина. — Это не сказки, — Люпин взял волшебную палочку и попытался зажечь маленький огонёк. Ничего. — Ничего не понимаю, вчера же всё получалось, — он посмотрел на мальчика. — Гарри, а после того как появился Зубастик, предметы летать перестали? — Да, больше не было странностей. Люпин перевязал уже плечо, осмотрел фиолетовые синяки на спине и кровоподтёк на голове. Припухлость уже спадала. Он встал, взял одежду, в которой сюда попал Гарри. За прошедшее время Римус успел её постирать и высушить. Другой подходящей одежды не было. — А Зубастик забирает только твою магию? — Магии не бывает, — упрямо ответил Гарри. — Хорошо, он забирает только твою странность? — Больше странных людей вокруг не было, — вздохнул Гарри, но урчание в животе, причём у обоих мужчин, заставило отвлечься от неприятного разговора. — Хорошо, — Люпину пришлось смириться, что разобраться в ситуации будет не просто, но сейчас нужно было поесть. — Потерпи немного. Я приготовлю завтрак. Гарри хотел кивнуть, но видно голова ещё болела, поэтому проговорил: — Спасибо. Римус принялся готовить ирландское рагу. Пришлось провести проверку всех продуктов: пара куропаток, капуста, картофель, морковь и специи, также пришлось добавить немного свиного жира и овса с пшеницей для сытности. Иначе как ирландское рагу данное произведение кулинарного искусства назвать было сложно, так как в ином случае у него вообще не было бы названия. Мужчина то и дело бросал мимоходом взгляд на мальчика. Тот так и сидел в кровати, не пытаясь слезть, радовало, что хоть взгляд был любопытный и страха в нём немного поубавилось. Правда, рассматривать было особо нечего. Его дом состоял из одного помещения, в котором было всё — очаг, полки с небогатой утварью, шкаф с одеждой, стол, пара стульев и кровать. Большее мужчине не было нужно. — Гарри, поешь в кровати или сможешь дойти до стола? — Дойду, — мальчик попытался встать с кровати и покачнулся. Люпину пришлось кинуться к ребёнку, чтобы придержать: — Не так быстро, тебе нельзя резко вскакивать. Гарри растерянно взглянул на мужчину, будто не ожидал такого беспокойства от него: — Хорошо. Вы странный, дядя. — Меня зовут Римус Люпин, я когда-то был другом твоих родителей. — Правда?! — Да, странно, что тебя занесло именно сюда. Гарри сел за стол, Люпин поставил тарелку с рагу, а также достал хлеб, в очаге закипал клюквенный морс. — Ешь. Поттер попробовал не слишком вкусное на вид кулинарное творение Римуса, но после первой ложки ел так, что только за ушами трещало. Люпин невольно улыбнулся: — Не торопись, отбирать не буду, — он достал из мешка пару яблок, ополоснул и положил на стол. — Чем богаты. «Нужно достать ему одежду, а то в моей рубашке Гарри просто утонет, а ходить в одной и той же одежде не выход», — думал Римус, в то время как мальчик уже доедал рагу в своей тарелке. Мужчина нахмурился, судя по тому, что ребёнок не жаловался, а ел его стряпню, его не баловали. — Было очень вкусно. А вы есть не будете, дядя Римус? — Буду, — мужчина отдал должное рагу. Волнение спало, ребёнок хорошо ел, и жар, похоже, спал. Поэтому голод дал о себе знать. Гарри взял в руку яблоко: — Прежде чем потерять сознание, я хотел только одного, попасть туда, где я буду нужен такой, как есть. Ложка Люпина застыла не донесённая до рта: — И твоя магия тебя перенесла. — Её съел Зубастик. «Сейчас он хотя бы не спорит, похоже, начал верить в мои слова», — подумал Римус. — Значит, это он исполнил твоё желание? Получается, тебя перенёс Зубастик. «Прямо в пасть к оборотню, — Люпин про себя покачал головой, — чего только не случается в мире магии». Гарри повертел яблоко в руках, будто уйдя в себя. — Гарри. Гарри! — встревожился Люпин. Мальчик вздрогнул, осмыслено посмотрел в лицо Люпину. — Да, это сделал Зубастик. — Что? — Он говорит, что перенёс меня сюда. Значит, он не сделал меня нормальным, — мальчик страдальчески вздохнул, уставившись на яблоко. Люпин отложил ложку, посмотрел на ребёнка, который уже готов был расплакаться. — Гарри, посмотри на меня. Гарри! Поттер поднял глаза. — Ты волшебник, я не знаю, как тебя убедить, но ты ведь попал сюда, переместился через огромное расстояние. Что это как не чудо? Разве волшебники в сказках плохие или ненормальные? — Нет, они людям помогают. — Именно, и ты точно такой волшебник. Но ты встретил плохих людей и случилось то, что случилось, это не значит, что ты стал хуже. Вообще-то тебя должны были воспитывать маги. — «И о чём только Дамблдор думал с остальными!» — Главное что у тебя в сердце. Доброе оно или злое, ведь даже Зубастик, он спас тебя. — Он спас себя, — пробурчал себе под нос Гарри, Люпин расслышал его с трудом, хвала обострённому слуху оборотня. — Ты веришь в то, что он плохой? — Зубастя хороший. — А ты сам говорил, что он это ты. Значит, и ты хороший. Ты ведь даже не проклинаешь тех, у кого жил. — Они не плохие, просто, — Гарри откусил яблоко. — Ты другой, — Гарри озадачено посмотрел на Люпина. — Я знаю, тебе сейчас сложно это понять, но позже ты всё осознаешь. Главное не думай о себе плохо раньше времени. Этот совет мне дал когда-то твой крёстный. Главное самому верить в себя, — Люпин улыбнулся, очень надеясь на то, что ребёнок его понял. Хотя он наговорил много слишком сложных для мальчика вещей. Гарри встал и отошёл от стола, присел на кровать, снова откусил яблоко, уйдя в себя. Люпин доел, прибрал за столом, налил клюквенного морса, не забыв добавить туда пару травок, чтобы успокоить взволнованного ребёнка. Поставил кружку на стул рядом с кроватью. В этот день мужчина старался больше не затрагивать тяжёлых тем. Гарри оказался молчаливым мальчиком, который не привык задавать вопросы, это Люпину не понравилось. Ведь Гарри был как раз в том возрасте, когда дети должны спрашивать всех и о всём. Пришлось Римусу самому рассказывать, где здесь туалет, откуда он берёт воду, где и что лежит, что делать можно и куда лучше не лезть. Гарри не умел задавать вопросы, но слушал внимательно. Днём, скрепя сердце, Люпину пришлось оставить мальчика одного и отправится в лесок проверить силки на кролика, а также собрать хворост. Снова зарядил мелкий дождик. Когда же он вернулся в хижину, то застал Гарри, который сидел в обнимку с Зубастиком. (Да, это имя подходило этому странному созданию.) И пытался из тумана на его голове соорудить подобие причёски. Заметив вошедшего мужчину, Гарри привстал. Монстр же явно хотел исчезнуть. — Стой! Гарри, пусть Зубастик останется, я хочу с ним поговорить. Гарри сначала удивился, а затем улыбнулся. И Люпин молча согласился с мальчиком, если кто-то захочет пообщаться с этой зубастой мордой, то Гарри действительно для него важен. — Зубастя пока не очень хорошо говорит. Римус швырнул за очаг двух убитых кроликов, ни к чему мальчику их видеть, ещё жалеть начнёт, расплачется. — Он раньше вообще не говорил? — помыв руки, спросил Римус. — Нет, а потом стал повторять за мной «Привет» по утрам. — И, когда Зубастик появился? Летом, зимой, осенью? — Весной. — Этой весной? — Нет, прошлой. «Значит два года как. Гарри сейчас… где-то пять лет, два года назад было три года, самое время для образования обскура, — мысли пронеслись в голове Люпина, и только после он понял, о чём подумал. — Бред, обскуры не имеют телесной формы», — оборвал он свою мысль, но данная идея и дальше не давала ему покоя. — Зубастик, а ты можешь покинуть тело Гарри? — Нет, — ответил за него Гарри, — он тогда пуф, — мальчик живописно развёл руками, показывая этот самый пуф, — и нет, а потом снова появляется отсюда, — мальчик ткнул пальцем себе в грудь. — Пуф и нет? Он как бы испаряется? — Угу. Люпин ещё пытался задавать вопросы и многое выяснил. У кого жил Гарри, как он жил, и идея об обскуре всё больше крепла, хоть и оставалась несколько бредовой. Да существо было материально, но… Говорили они о многом. Гарри оказался доверчивым мальчиком, открытым, но чуть пугливым. Вроде и поговорить рад, и поверить, но будто каждый раз одёргивает себя, опасаясь, сдерживаясь. Когда ближе к вечеру ребёнок уже засыпал, Люпин спросил о том, что его волновало: — Гарри, а, когда ты попал сюда, волк тебе не встретился? — Волк? — Собака большая, на двух лапах. — Зубастя его видел, — уже засыпая, ответил мальчик. — И что он сделал? — Съел, съел, съел, — прошелестел монстр, растворяясь туманом, который впитался в тело ребёнка. «Съел, значит». Люпин ещё некоторое время сидел, обдумывая сказанное, затем укрыл ребёнка и отправился к очагу разделывать кроликов. Римус попытался перешить свою одежду ребёнку, но у него ничего не получилось, в итоге спустя неделю он отправился в ближайший городок. Продал там кое-какие травы и купил детскую одежду, надеясь, что угадает с размером и при этом будет не слишком бросаться в глаза торговцам. Хотя даже если кто и заинтересуется полноватой женщиной-травницей, вряд ли выйдет на одиноко живущего на границе с магловским миром оборотня. Благо знаний на то, чтобы сварить оборотное зелье у Люпина хватало, да и в магическом мире иначе как женщиной, он на люди не выбирался. Главное было помнить о времени, чтобы оборотка не спала раньше срока. Люпин Римус осторожно шёл по лесу, переступая лужи, небольшой снег растаял, прошёл дождь, и идти сейчас было не просто, но он хотел попасть на весеннюю ярмарку маглов. Сумка за спиной с травами, копчёной рыбой и кое-какой дичью. Раньше ему удавалось продать продукты на ярмарке, чары сохранения делали продукты свежими, а копчёная рыба ему всегда удавалась. Но теперь рядом шёл Гарри, и Люпина тревожила одна мысль — правильно ли он поступает. Кто знает, как маглы воспримут не просто незнакомого мужчину, а ещё и с ребёнком. Оставалось лишь порадоваться, что одежда теперь на мальчике была хорошей, так они вызовут меньше подозрений. Рядом шёл Гарри, распевая на весь лес: «Две веселые овечки Разрезвились возле речки. Прыг-скок, прыг-скок! Скачут белые овечки Рано утром возле речки. Прыг-скок, прыг-скок!» При этом ребёнку удавалось и попрыгать, и поскакать, не отпуская руку дяди Люпина. — Гарри, если будешь так прыгать, слишком рано устанешь. Мальчик посмотрел на мужчину и уверенно проговорил: — Не устану! Переубеждать было бессмысленно. За прошедшие два с лишним месяца, Люпину и не верилось, что прошло так мало времени, Гарри поправился, он оказался очень любознательным, весёлым и добрым ребёнком. Кто же знал, что стоит уйти страху, как Гарри превратится в ходячую головную боль. Стоило мальчику оказаться вне поля зрения Римуса, и всё. Гарри неописуемым образом удавалось скрыться от оборотня с его чутьём и слухом. Чего стоили попытки мальчика съехать с обледеневшей крыши дома на попе. В тот момент, когда ребёнок слетел с неё Римусу под ноги, мужчина не знал, радоваться ли, что мальчик не убился или выпороть, чтобы неповадно было его так пугать. А ужасный случай с русалкой. Они отправились к морю, Гарри очень хотел там побывать, и Римус не смог ему отказать, но это был берег моря в магическом мире, и оказалось, его как раз сегодня облюбовали русалки. Люпин из-за постоянного запаха рыбы, что был на берегу, не сразу их учуял. Пока же мужчина вытягивал рыбу, мальчик, что ещё секунду назад сидел рядом, изучая ракушку, совершенно неимоверным способом оказался за несколько сот метров от него. В итоге одна из русалок попыталась напасть на ребёнка. И пришлось бы Люпину прыгать в ледяную воду и отбивать мальчика у этой твари, если бы не Зубастик, который укусил русалку. Крик её был слышен, возможно, за километр. Кто бы мог подумать, что полупрозрачное существо может нанести такую рану материальной русалке. На упрёки Римуса Гарри виновато вручил ему ракушку, глядя своими зеленющими глазами, а Зубастик только жаловался, что еда уплыла. Зубастик был не меньшей головной болью. Это существо интересовалось всем, что могло содержать магию. Оно, действительно, потребляло все виды магии и неважно из животных, магических растений или предметов. Пришлось признать, что он для магического мира очень опасен. Радовало только то, что Гарри не понимал всю опасность для себя. И не только то, что маги почти наверняка решат уничтожить подобное создание, сейчас в Ирландии это было не важно. В данный момент была опасность в том, что ребёнок пропадал и находился в совершенно странных местах, то посреди болота, то у живого дерева, то в зарослях ядовитых растений, и при этом взволнованного и растревоженного мужчину не сильно радовало то, что он находил Гарри в уже обезвреженных зарослях, у уже еле живого дерева, и болото в присутствии Зубастика вело себя, как добрая кочка. Люпин невольно вспомнил все выходки мародёров в Хогвартсе и теперь искренне сочувствовал учителям. Так как в те времена их весёлая четвёрка доставила учителям не меньше проблем. Да, мальчик был весь в отца. Римус вздохнул, вспомнив давно умершего друга. Радовало то, что всё это Гарри делает не со зла, но легче от этого не становилось. Поэтому, делая выбор между пойти на ярмарку и оставить Гарри в хижине или взять его с собой, он всё-таки решил, пусть ребёнок будет на глазах. А то по возвращении он мог Гарри в доме и не застать. И ему не улыбалось, в Мордред знает какой раз, разыскивать мальчика по округе. За размышлениями они дошли до портала. — Гарри, ты помнишь, о чём мы с тобой говорили? — Люпин присел напротив ребёнка. Мальчик кивнул: — Зубастик не должен есть портал. — Именно, — Римус потрепал мальчишку по его вечно непослушным вихрам. Он подошёл к обычной палке, что лежала посреди маленькой лесной полянки и, взяв Гарри за руку, коснулся её. Их втянуло в воронку переноса и выплюнуло недалеко от лесов Килларни уже за границу магического мира в мир маглов. Дальше нужно было идти пешком. Ярмарка в честь весны здесь проходила уже не одно столетие, было непривычно много людей для этого посёлка. Легко можно было затеряться. Продать свой простенький товар и купить на вырученные деньги продукты и одежду. День был тёплым, чувствовалась весна, её запахи. Первые песни птиц и слякоть. И этот день во всём удался. Люпин продал мех кроликов, и болотные ягоды вместе с копчёной рыбой. Лёгкие чары сохранения позволили обеспечить продукту свежесть. Будто готова она была только вчера. Сумма выручена была неплохая, и первое, что нужно было сделать, так купить ребёнку новую одежду, надо было подумать и о весне, и о лете. Гарри напевал, чуть ли не приплясывая в такт простой деревенской мелодии, а когда понял, что ему собираются купить новые сапожки и куртку, посерьёзнел: — Не надо, дядя Римус. — Почему? Не будешь же ты бегать голышом? — улыбнулся Люпин. — Ну, нет, у меня ведь есть уже одежда. — Зимняя. Ребёнок задумался: — Тогда и ты себе что-нибудь купи. Люпин считал, что одежда у него пока сносно сохранилась, но он знал отказаться не получиться, ребёнок был упрям, как его отец, да и мать, впрочем. И Лили Эванс, и Джеймс Поттер были временами ещё теми упрямцами. — Хорошо, куплю брюки. Продавщица была только рада лишней покупке, и Гарри не возникал больше. Дальше по плану шла провизия. И Римус постарался купить всё необходимое, при этом не забыв побаловать и Гарри лакомствами с лотков. Мальчик, оказывается, многого не видел и ещё большего не пробовал. Ближе к вечеру, Люпину пришлось чуть ли не силой увести Гарри, ночевать в поселении он не собирался. Стоило сработать порталу, которым они снова вернулись в магический мир, как Люпину пришлось придержать Гарри на ногах. Ожидаемо маленький ураганчик выдохся, а идти ещё было с полчаса. Люпин дал себе зарок, никаких порталов рядом с домом, даже если его найдут по порталу, у него должна быть хоть толика времени, чтобы успеть скрыться, в то время пока его будут искать. — Гарри, держись, маленький, ещё чуть-чуть осталось и мы дома, — говорил Римус, видя, что мальчик буквально засыпает на ходу, но упрямо идёт рядом, не желая залезать на руки. Хотя оборотень мог бы нести ребёнка. Сумка у него была не простая, а безразмерная, могла вместить в себя больше в десяток раз, да и с облегчающими чарами. Но мальчик вообще очень старался не быть в тягость. Прошедшую рядом магическую рябь, Люпин почувствовал буквально кожей. Всплеск был сильный, раз даже у него волосы на загривке встали дыбом. Римус хотел спрятать Гарри за свою спину, когда серый туман окутал их обоих и появился Зубастик. С шипящим: «Еда, еда, еда», — он влетел в человека в чёрном, который возник прямо из воздуха перед ними. Люпин сразу понял, что это аппарация, но кто аппарировал прямо перед ними, он не успел определить, Зубастик, раскрыв пасть, атаковал неизвестного. Бедолага даже волшебной палочкой не успел взмахнуть.