Полевая ромашка

***

      Люда особо и не помнит причины, по которой полюбила эти крошечные цветки, покрывающее поле словно звезды на чистом ночном небе.       Повозка с сеном, медленно и не спеша катясь по дороге, тихо поскрипывала от старости. Потрескавшаяся, в мелких зазорах, в которых частенько притаивались полевые мышки или небольшие птички, прячась от назойливых хищников, наровившихся украсть их еду или же их самих. Глядя в такой зазор, Люда с упоением думала о том, как будет выглядеть её новый дом.       Война принесла много жертв. Разрушенные семьи, дома, однако девушку радовало то, что в сердцах людей искра надежды ещё не угасла. И что благодаря Вермунду она, вместе с небольшой семьей, брошенной на произвол судьбы, сможет спокойно и мирно жить в пускай совсем незнакомой ей деревне, но зато какая интрига — она день за днем сможет открывать для себя что-то новое в этом месте, искать какие-то интересные места, вещи, брошенные людьми в попытках сбежать в другую страну.       Перекатившись на спину, она подняла над собой веснушчатые руки, а после, заметив неподалеку от дороги маленькие солнышки, вскочила, тут же засияв от радости. Усыпанное подсолнухами поле, протянувшееся аж до самого горизонта, буквально через несколько метров заканчивалось и начиналось белоснежное, в желтую крапинку. Ромашковое. Аромат маленьких цветов вскружил девушке голову и она, сделав глубокий вздох, взялась рукой за край повозки и чуть наклонилась, путаясь поймать пальцами хоть один цветок. Подскочив из-за попадания в небольшую яму, Люда от неожиданности расцепила ладонь, но её вовремя поймали. — Люда! — воскликнул Вермунд с немецким акцентом. — Что ты делаешь?! Я же говорил тебе не подходить к краю, иначе ты пострадаешь!       Она не нашла подходящих слов и лишь опустила голову, как маленькая девочка, на которую накричали за просто так, похмурив нос. Лишь иногда она поднимала янтарные глаза на него, будто прося прощения за свои проказы. — Ладно, — смягчившись, ответил на взгляд Вермунд, тут же получив от девушки мягкий поцелуй в щеку и крепкие объятия. — Но больше не делай так, хорошо? — Конечно, — тихо произнесла Люда, широко улыбнувшись. Сняв с её головы косынку, мужчина чуть наклонился и поцеловал её в лоб, вызывая смущенный смешок. — Людмила, мы почти приехали, — услышав голос дедушки, управляющего повозкой, Люда вновь поцеловала Вермунда в другую щеку, а затем, выскользнув из его объятий, подползла к дедушке, начав слушать описание деревни, в которую они ехали, хоть та была уже видна, пусть, казалось, и не близко.       Деревушка, по итогу, оказалась совсем крошечной, но на удивление целой. Ни один дом не разрушен, огороды хоть и заросли крапивой и другими вредителями, но и от той нашлась польза: закатив рукава и надев на руки перчатки, одна из уже не молодых женщин, бывших в повозке, начала одну за другой вытаскивать жгучую преграду из земли, с довольной улыбкой приговаривая: — Вот сейчас хорошо поработаем, отчистим землю-матушку, а потом я вам такой вкусный суп из крапивы сделаю, добавки каждый день просить будете!       И казалось бы, что нужно хоть немного передохнуть с дороги, но Рихард понял сразу: эти люди устали без работы. Руки, так привыкшие к мозолям, глаза, сияющие так же ярко, как палящее летнее солнце и ноги, которые рады почувствовать теплоту земли. Люда присоединилась к ним, мыча под нос что-то очень Вермунду знакомое, но одновременно и как будто бы он слышал эту песню в первый раз. Больше всего новым жителям повезло с тем, что там были колодцы и ручей. Напившись холодной воды, Люда словно расцвела, как те подсолнухи на поле перед деревушкой. Речка, протекавшая рядом, хоть и была мутной, но это только на первый взгляд — в ней плавало много рыбы, ещё не наглотавшейся копоти от бомб и других снарядов. Люде даже не верилось, что они наконец нашли свой уютный, маленький дом, где могут жить дальше, не беспокоясь за свою жизнь.       Сев под кроной большого дуба, Корина обняла рукой ветку, от тяжести опустившаяся на густой зеленый ковер. Книга, лежавшая рядом с ней, поддавшись ветру шелестела, позволяя перелистывать страницы одну за другой, открывая новую и новую историю жизни персонажей, в которую Люда иногда так хотела попасть. Там нет войн, люди счастливы, все улыбаются и смеются в любое время. Прикрыв глаза, она невольно вспомнила, как совсем недавно перевязывала раны пострадавшим солдатам, помогала переносить детей, раненых осколками бомб. По щеке девушки медленно потекла слеза. — Люда?       От неожиданности она подскочила на месте, но убедившись, что перед ней Вермунд, она успокоилась и вернулась в положение, в котором была секунду назад. — С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросил он, присев рядом с ней. — Да, все хорошо, — улыбнулась Люда, положив голову на его предплечье, ведь до плеча даже сидя она не дотягивала головой.       Ветер спокойно колыхал её челку, щекоча нос. Иногда чихая, девушка смеялась, пытаясь не выдать свой минутный страх. Но Вермунд всё понял и до этого. Дождавшись подходящего момента, он, встав, обошёл дерево и, вернувшись назад, протянул Люде большой букет ромашек, с трудом помещающийся в руках подростка. — Вермунд… — прошептала она, но тут же засияла, прикоснувшись кончиком носа к цветкам и вдыхая их запах. Как и впервые, они порадовали её, даже чуть больше — осчастливили. — Спасибо тебе.       Он ничего не ответил ей. Лишь наклонившись, мягко поцеловал её в губы, обнял за плечи и прижал к себе, поглаживая тонкие плечи и спину. Люда еле слышно всхлипывала, но уже не от боли, что принесла ей война — от радости. Радости того, что есть тот, кто так о ней беспокоится.       Наверное, она ошиблась. Корина ярко помнил тот день, когда её руки чуть оттянул этот тяжелый, но мягкий на ощупь букет.       И лишь тогда она поняла, что не нужно ничего больше для того, чтобы всё было хорошо. Только крепкие объятия и аромат полевой ромашки, что расцвела тогда, в середине палящего лета.