***
— Кай-я, я так скучал! Ты не представляешь… — договорить мне не дали, заткнув рот поцелуем. Страстным, но в тоже время нежным. Обожаю в нём эти противоречия. Я вообще его обожаю. Хоть и вся его семья против наших отношений, ведь мы двоюродные братья. Но они давно уже смирились. Говоря, что: «Всё равно потом разбежитесь, это дело времени. », но я не верю, что мой Кай-ши меня бросит. А я его ни за что не брошу! — Всё, хватит болтать, помнишь, я обещал сюрприз? — получив утвердительный кивок, он продолжил. — Поехали, малыш, я обещаю, тебе понравится. — И чмокнув меня в губы, он открыл дверь своей машины, как настоящий воспитанный альфа. Мы ехали долго, даже выехали за город, и меня всё больше брало любопытство. Я пытался разговорить его и узнать, куда мы едем, но каждый раз он менял тему. В итоге я потерял последнюю надежду и, сделав вид, что обиделся, отвернулся к окну. Вид за окном был слишком однообразен, но моя гордость не давала мне повернуться и снова заговорить. Уже начало смеркаться, и закат был необычайно красив. — Ханни, малыш, ну не обижайся, просто если я тебе расскажу, то это уже не будет сюрпризом. — Для надежности он начал гладить мое бедро, нарочно переходя на внутреннюю сторону, зная, что это моя слабость. Это не честно, он использует мое тело в свою пользу, против меня. — Ммм… Лу, простишь? — начал он стоить щенячьи глазки. — Ты на дорогу смотри, а не глазки строй. — Начал я строгим голосом, но под конец уже почти прошептал.- Конечно, прощу, куда я денусь?***
В итоге мы приехали на Пусанский пляж. На пустой одинокий пляж. Но пуст он бывает лишь в это время суток, ночью, а одинок всегда. Днём он снова будет полон людей, что будут здесь загорать, купаться и смеяться, но никто не сможет понять его одиночества. Он навечно одинок. И лишь спустя века появится человек, который сможет понять его грусть и волны, что разбиваются о брег. Возможно, ему захочется утешить море. И предаст он себя в жертву, разбившись о морскую гладь. Море взвоет и будет шторм, но жертв не будет боле. Почему я так думаю? Я это знаю, я это видел. Так умерли мои родители, у меня на глазах. И я уверен, это повторится через пятьдесят, сто, тысячу лет, но повторится. Это было последнее лето, что я провел с ними, последний год. Мне было всего лишь пять. Никто из «Родственников» не захотел меня брать к себе, а кому нужен сиротка с нарушенной психикой? Так я попал в приют. Двенадцать лет я провел в приюте, но потом когда Кай стал совершеннолетним он забрал меня. Я не знаю, как он обо мне узнал, и зачем он меня забрал, но я ему безмерно благодарен. Он мой спаситель. Он — мой ангел! — Малыш, тебе не нравится? — Что? С чего ты взял? Мне нравится! — Улыбнулся я для убедительности. — Ты плачешь… Скажи, тебе правда нравится? Ты же хотел съездить на пляж. — Хотел… — Моё горло сдавило как тисками, говорить было сложно и последние слова, я уже еле слышно прошептал — Но только не сюда… Он постоянно спрашивал, что случилось с моей семьёй, но я всегда отшучивался что он — моя семья. Я не хотел говорить об этом и он, понимая это, не особо требовал рассказывать. Но, похоже, что надо было рассказать. — Прости, Ханни… Я не знал. Он целовал щечки, собирая каждую слезинку, что скатывалась по ним, целовал нежно, извиняясь за то, что привез меня сюда и не рассказал сразу куда мы едем. Но он не виноват, не может быть виноват, он слишком чист. — Ты чего отвернулся? Ещё спрашивает, знает же, что не люблю я показывать свои слёзы. Нужно их, Быстро, все вытереть. Мы сюда приехали не слякоть разводить, а…, а зачем мы сюда приехали? Хотя это не важно, важно то, что нужно взять себя в руки и успокоится. Пора уже привыкнуть к этой боли. Всё-таки она со мной уже девятнадцать лет… Дольше, чем кто-либо. Из раздумий меня вырвал поцелуй в плечо. Сначала поцелуи были нежными, но потом вся нежность переросла в страсть. Я хотел повернуться к нему, чтобы поцеловать его, но он не дал, прикусив плечо, от чего у меня вырвался вскрик, но он тут же провел языком по ранке, после этого мой вскрик закончился сдержанным стоном. Россыпью поцелуев, он начал подниматься к шее, оставляя за собой дорожку укусов и засосов, контраст холодной кожи рук и разгоряченного тела убивал последний здравый смысл. Пройдясь пальцами по ребрам, он перешел на грудь, гладя её, специально задевая соски, но как бы, не обращая на них внимания, тем самым все больше выводя из себя. В момент, когда он прикусил мочку моего уха, из меня вырвался первый полноценный стон. Довольно рыкнув, он все же сжалился и уделил внимание соскам, нажимая то на одну, то на другую бусинку после проводя пальцами по ареолам одновременно играясь языком с мочкой уха, но не давая что-либо делать мне. Спустя несколько минут этих мучений между моих ягодиц становиться мокро, от чего я начинаю поскуливать и тереться об его пах. Наконец наигравшись вдоволь, он разворачивает меня к себе лицом и застывает в бездействии, потому что эти затуманенные глазки перед ним его пленяют, пользуясь его замешательством, я притянул его к себе и поцеловал, проникая своим юрким язычком к нему в рот. Одной рукой сжимаю его плечо, а второй спускаюсь по рельефному телу к паху и кладу на ширинку брюк, что сейчас так мешают нам обоим. Разорвав поцелуй под протестующее мычание, Кай отстранился и, сняв себя кофту, постелил её на песок, а после аккуратно посадил на неё меня. Разводя ножки пошире, я начал тянуть Кая к себе, но утруждаться сильно не пришлось, он сам с ухмылкой надвигался ураганом. Избавившись от надоедливой футболки, откинув её далеко и в неизвестном направлении, он начал целовать ключицы, чуть прикусывая, а после, проводя язычком по этим местам, целовал шею, грудь, посасывая соски покусывая то один то другой. Вся грудь постепенно покрывалась засосами и следами от укусов стала похожа на произведение искусства. Расстегнув ремень и приспустив штаны, Кай спустился поцелуями по животу к тазовым косточкам, что так соблазнительно выглядели при лунном свете. Снимая до конца брюки, а вместе с ними и боксеры, он целовал внутреннею сторону бедра, а рукой начал водить по налившемуся кровью члену ритмично надавливая на головку. Переходя поцелуями всё выше, он прошелся языком по всей длине моей плоти. Обхватывая головку губами, он начал размеренно двигать головой, иногда заглатывая член до основания. Я, извиваясь от мучительных ласк, уже умолял взять меня, прямо здесь и желательно грубо. Но Кай будто и не слышал меня, продолжая ласкать и лишь, когда я кончил ему прямо в рот, и он проглотил семя, как будто это было самое лучшее лакомство в его жизни. Облизнувшись, он припал к моим губам, ведь он так долго не уделял им внимания. Член отреагировал моментально, давая знать, что его владелец хочет еще, даже больше, чем было сейчас. Ухмыляясь, Кай отстранился от меня, смотря угольно-черными, от возбуждения, глазами. — Давай, малыш, раздень меня. Да, он все еще был в одежде. Кое-как приподнявшись на коленях, я начал исполнять приказ. Дрожащими руками я пытался расстегнуть рубашку, своего парня, но маленькие пуговки не хотели подчиняться воли слабого и возбужденного омежки, наконец, расправившись с пуговицами и сняв эту чертову рубашку, я принялся за ремень, но и он не хотел подчиняться. В итоге, не выдержав, Кай сам расстегнул его и снял брюки. Оставалось снять лишь боксеры, сделав это, я начал опускаться к его паху, но меня остановили приподняв голову за подбородок, опрокинули обратно на кофту, разводя ножки и устроившись между ними, Кай ввел сразу два пальца в меня, ведь я был на столько мокрый, что можно было и не растягивать, но он не хотел порвать своего мальчика. Когда он начал двигать пальцами, я нетерпеливо подмахивал бёдрами навстречу руке Кая, а когда он начал поочередно сгибал то один палец, то другой, уже умолял его сделать это. Наконец, пытки закончились, и Кай вошел в меня, резко, на всю длину сразу. Дав немного привыкнуть, он начал двигаться сначала медленно, потихоньку набирая темп всё чаще попадая по простате, от чего я судорожно стонал, смело уже, сам, насаживаясь на его член. Я нервно кусал свои губы до крови. После чего Кай слизывал кровь и затягивал меня в новый поцелуй. Стоны раздавались в тишине по всему пляжу, ветер уже обдувал тела покрытые испариной. — Кай-я… Я… ах… — Выдохнув, и изливаясь себе на живот, сжимаю Кая в себе, от чего тот, не выдержав, кончил прямо в меня. Переворачиваясь на спину и укладывая меня на себе. Я чувствовал, как завязывался узел, я понимал, что это может привести к неизбежным последствиям, что Каю эти последствия могут не понравиться, но я хотел этого. Я провалился в сон, чувствуя, как в меня изливается новая порция спермы и легкий поцелуй Кая в весок.