Сладкий вкус солнца

Отабек вытащил его из теплой постели очень рано. Юра в такое время только шестой сон досматривает, а сейчас его заставляют функционировать. Да ему хотя бы глаза открыть для начала! — Я тебя ненавижу, — бурчит парень, в перерывах натягивая на себя толстовку. В итоге он запутывается в рукавах. Парень тяжело дышит, пытаясь пропихнуть светлую голову в шею кофты, но сдается и валится на спину с закинутыми руками. — Отабе-е-е-к, — зовет он. Когда Отабек выныривает из кухни, то заливается смехом. Юра что-то нечленораздельное бурчит — явно оскорбления, — но его неслышно из-за громкого смеха казаха. Через полминуты Юрий оказывается на свободе и делает глубокий вдох. А потом зло смотрит на веселящегося парня. Зато проснулся. На кухонном столе стоят две чашки горячего кофе и разломанная плитка черного шоколада. Юрий морщится. — Не люблю черный. — Он полезный и не так калориен, как другие, — в который раз твердит Отабек. — Или такой, или вообще никакого. Плисецкий дует губы, но берет дольку и запивает ее напитком. Не так уж и плохо. Если еще несколько ложек сахара в кофе… Отабек вовремя отодвигает сахарницу. Злюка. — Умничка, — улыбается Алтын. Юрий немного расслабляется и уголки его губ подымаются вверх. Потом он переводит глаза на часы и прихлопывает в ладоши. — Ты чего меня в такую рань разбудил?! Отабек повторяет его движения, а потом пожимает плечами, делая глоток кофе. — У меня для тебя сюрприз. Юра заметно оживляется и больше не гудит про ранний подъем, но взамен начинает доставать Отабека вопросами, а-ля «что ты мне приготовил?». Терпению казаха можно позавидовать. Не любитель черного шоколада съел почти всю плитку. Если бы сейчас не был отпуск (грубое название отдыху ото льда), то, понятно, парень бы себе такой вольности не позволил. Да и Отабек бы отбирал и прятал все сладости, что часто злит русского фигуриста. Так что нужно было пользоваться случаем и пересилить себя, чтобы съесть аж целую плитку горького шоколада. Они могли вдохнуть полной грудью: на улице еще было безлюдно. Они шли как два единственных человека в этом городе. И это было невероятное чувство. Было как-то непривычно, но Юрию нравилось. Он взял Отабека за руку без какого-либо страха, что кто-то не так на них посмотрит. Сейчас этот город принадлежит только им двоим. Холодный утренний поток ветра забрался за открытый шиворот кофты, от чего по телу блондина пробежали мурашки. Утреннее солнце только просыпалось и лениво потягивалось, когда парни добрались на какое-то массивное возвышение. — Ты просил меня однажды показать тебе мой город, — негромко заговорил казах, будто боялся спугнуть атмосферу, нависшую над ними. Юра и правда когда-то давно просил об этом, но сейчас совершенно не улавливал связи с происходящим. — Ну так вот, — Отабек остановился, — это лучший способ продемонстрировать всю красоту моего дома. Он отступил в сторону, открывая тем самым всю панораму. Они стояли на вершине, а под ними оживал огород. Лучи солнца заглядывали в каждое окошко и говорили бодрым голосом каждому жителю: «Доброе утро». Крыши домов, пока еще одинокие машины и люди, спешащие на утреннюю смену. Магазины, которые готовились к открытию. Люди на пробежке, люди с собаками. И они, наблюдавшие за всей раскрывшейся, как на ладони, картине. Город оживал, пробуждался. Начинался новый день. Юра молча наблюдал за всем. Потом повернулся к Отабеку, и тот заметил, как на его губах играет легкая улыбка. «Ярче солнца», — всплыло в голове. — Никогда не думал, что скажу это, но спасибо, что разбудил так рано и показал все это. Он еще раз обернулся и посмотрел на родной город своего парня. Потом почувствовал теплое прикосновение — руки крепко обняли за талию. Было так спокойно, так хорошо. Так уютно, что Юра прикрыл глаза и откинул голову назад, как раз на плечо Алтына. — Давай еще раз сюда придем. Вечером, — предложил Плисецкий. — Я хочу увидеть ночной город. «Я хочу увидеть все, что связано с тобой», — недосказанные слова не слетели с губ. Но он знал, что произносить вслух не обязательно. Он был уверен, что обязательно обо всем узнает и так. Юра обернулся, обвил руками смуглую шею казахского фигуриста и оставил легкий поцелуй на его губах. — А теперь давай пойдем в кафешку на углу? Там, кажется, пекут вкусные маффины. Он мог поклясться, что чует запах свежей выпечки даже здесь.