Чудачка

      Каждый раз, когда он приходит на завтрак, она уже здесь. Сидит за столом с еще одной книгой и даже не поднимает на него взгляда. Чудачка.       Когда бы он ни пришел, картина всегда та же. Плевать, раннее утро или пять минут до начала первого урока. Она словно часть этого зала и этой школы. Он почти уверен, что для Гермионы Грейнджер нет вопроса, на который она бы не дала ответа.       Он подходит и садится рядом, бесцеремонно всунув нос в её книгу. — Доброе утро, Сириус, — едва ли не безразлично здоровается Гермиона, не обращая внимания на наглое вторжение в её личное пространство.       Она всегда предельно мила и сдержана. И иногда это выводит из себя. Ведь он привык, что стоит ему, Сириусу Блэку, появиться рядом, девушки с ума сходят. И подсядь он хотя бы к одной из тех Пуффендуйских девиц, одна из них наверняка бы упала в обморок.       А Гермиона не раздумывая променяла бы его на книгу.       Да и с чего вдруг ей поступать иначе? Она дружит с Лили, он — друг Джеймса. Они иногда общаются, он списывает у неё домашние работы, она… Впрочем, ей от него никакой пользы.       Это в последнее время ужасно задевает Сириуса, что странно, ведь он делает это с первого курса и все это время совесть угодливо молчала. — Идешь сегодня на квиддич? — будто вскользь интересуется он и в то же время внимательно наблюдает за её реакцией.       Гермиона даже бровью не повела. Пуффендуйские девицы шумно шептались, уставившись на него. — Не знаю, возможно. — Это ведь финальная игра сезона, ты не можешь пропустить.       Гермиона смеется и наконец поднимает на него глаза. Её восхитительные карие глаза цвета дорогого виски, в которых сотнями маленьких звезд пляшет безмятежная радость. — Я бы с радостью посмотрела на то, как вы с Джеймсом и ребятами разгромите Слизерин, — Сириус едва сдерживает по-детски горделивую улыбку, — но я не знаю, успею ли закончить с докладом.       Гермиона виновато пожимает плечами. Все чаще он замечает, что она чувствует вину и извиняется за то, что от нее даже не зависит. Будто чувствует ответственность за все, что происходит в этом мире. Чудачка. — Мне будет жаль, если ты не придешь, — говорит парень тепло и совсем по-доброму улыбаясь.       А Грейнджер изумленно смотрит ему в след, пока высокая фигура шагает прочь из зала.       Понимая, что Сириус уже скрылся из виду, и она пялится намного дольше, чем того позволяют приличия, Гермиона опустила голову, усиленно пытаясь понять, что это было.       В последнее время Сириус все чаще оказывался где-то рядом и Гермиона даже не знала, что чувствует из-за этого. Иногда его неуместное появление и привычка прерывать нить размышления, выводила из себя, но Гермиона не была бы собой, если бы хоть раз сказала ему об этом. В отличие от подруги, Гермиона была с Сириусом в довольно-таки дружеских отношениях еще с первого курса.       И Гермиона не могла не признать, что в последнее время ей приятно его общество. Лили все больше времени проводила с Джеймсом, и Грейнджер часто оставалась одна. Еще бы, кто захочет общаться с ней, как многие думали, не имеющей кроме учебы никаких тем для разговора. А Сириусу было почему-то плевать. Он просто оказывался рядом, принося с собой приятное ощущение уюта и теплоты.       Какова была возможность, что причиной тому все те же неожиданно вспыхнувшие отношения Лили и Джеймса?       Размышления были прерваны появлением Лили, увлекшей подругу на урок зелий. Сириуса в подземелье не было.       Блэк подземелья не любил. Мрачного ему хватало и дома. Сегодня спускаться туда особенно не хотелось. Особенно после разговора с Гермионой. Что-то теплое и светлое поселилось в груди, и рисковать этим волшебным чувством ради каких-то бессмысленных зелий казалось ужасной глупостью. — Слизнорт будет недоволен. — Джеймс сел рядом, бросив на траву сумку с учебниками. — Нужно хоть изредка появляться на его уроках. — Из-за моих любимых, — последнее так и сочилось ядом, — родителей он мне даже слова не скажет. Да и у меня слишком хорошее настроение, чтобы идти в подземелья. — И почему же это оно такое хорошее. — Джеймс снова играл своим снитчем.       Сириус не ответил, он повернул к другу голову и расплылся в улыбке. — Ясно, — констатировал Поттер. — И что ты сказал? — Сказал, что мне будет жаль, если она не придет на сегодняшнюю игру.       Джеймс прыснул и рассмеялся. Сириус нахмурился. — А что, по-твоему мне нужно было сказать прямо? Она бы мне просто не поверила. — Ты думаешь, она сама догадается после такого гениального хода? — все еще борясь со смехом, спросил друг. — Она ведь далеко не глупая. Должна ведь догадаться. — Поверь мне, Сириус, вот именно потому, что она не глупая, она и не догадается. В таких делах, девушки подобные Гермионе еще глупее, чем самые тупые барышни.       Сириус не соглашался. Он был абсолютно уверен в том, что Гермиона совершенно не похожа на всех девушек, которых он встречал раньше, и именно по этой причине отказался продолжать разговор.

***

      Доклад был написан минута в минуту до начала матча. Гермионе оставалось всего лишь захватить шарф и шапку и направиться на поле. Конечно, она опоздает минут на пять, но она все же придет.       Ей было безумно интересно, что же такого должно случиться, что Сириус жалел бы о её отсутствии. Лили она, естественно, об утреннем прошествии ничего не рассказала, а на вопросы учителей о том, все ли с ней хорошо и с чего это она сегодня такая рассеянная, отвечала довольно невнятно.       В конце концов, чтобы сказать, что с ней происходит, ей, прежде всего, нужно было самой это понять. А с этим была, конечно, напряженка. — О, Гермиона, не думала, что ты придешь! — Эванс радостно обняла подругу. Гермиона не позволяла себе пропускать квиддич будучи на младших курсах, но в последнее время стала оставлять её, Лили, в компании других однокурсниц, которые за глаза люто её ненавидели с того самого дня, когда она начала встречаться с Джеймсом. — Я ведь не могла оставить тебя одну. — В последнее время тебя это не слишком волнует, — обиженно сказала Лили, картинно надув губы. — В последнее время ты проводишь со мной не слишком много времени, — копируя её тон, ответила Гермиона. — Неужели ревнуешь меня к Джеймсу? — Готова ему глаза вырвать.       Девушки рассмеялись, не замечая странных взглядов окружающих.       Сириус же, который должен был следить за квоффлом, со всем усердием вертел головой во все четыре стороны, пытаясь рассмотреть Гермиону среди красно-золотой толпы. Это, впрочем, особого труда не составило бы. Рыжие волосы Лили Эванс были ориентиром. И когда, едва не пропустив очередной бросок в правое кольцо, он наконец заметил её, радости не было предела.       Она смотрела на него и следила за каждым движением. Игра приобретала новый смысл. Сириус едва ли не с нетерпением ждал каждой попытки Слизерина забить гол. И как только квоффл направлялся в его сторону, он старался отразить его как можно эффектней, вызывая восторженные вскрики своего факультета.       Когда же Джеймс наконец поймал снитч, а трибуны взорвались аплодисментами и хохотом, он не смог удержаться и, взмыв высоко в воздух, исполнил мертвую петлю.       Гермиона почувствовала, как сердце пропустило удар, а затем боковым зрением увидела тех самых девушек в желто-черных шарфах, что утром шептались о них с Сириусом. В голове проскользнула мысль, что она готова убить их за эти восхищенные взгляды и… И именно в этот миг все стало на свои места.       Пазл сложился. Все, что чувствовала она утром, все те чувства, что появлялись, когда он в который раз садился рядом. — Я пойду, что-то мне холодно, не хочу болеть. — Ну ладно, встретимся в гостиной.       Возможно при других обстоятельствах, Лили озаботилась бы странным тоном и видом подруги, но она все же уже мыслями была с Джеймсом и поэтому особого внимания на перемену в настроении Грейнджер не обратила.       Гермиону эту вовсе не расстроило, наоборот, она была рада, что у нее есть хотя бы полчаса чтобы привести мысли в порядок.       Было очень ветрено. Грейнджер на полном ходу спешила к замку, все сильнее кутаясь в шарф и пониже натягивая шапку. Возможно поэтому она не сразу заметила шаги, сопровождающиеся хлюпаньем промокшей земли. Кто-то определенно преследовал её и довольно быстро приближался. Понимая, что, ускорив шаг, она только спровоцирует нападение, Гермиона собрала все свое самообладание и, как можно незаметней достав палочку, обернулась и, выговорила в уме «Петрификус Тоталус».       Юноша, почти уже догнавший её, застыл и упал в грязь.       Прошло секунд десять прежде чем Гермиона поняла, что лежащий навзничь человек в форме гриффиндорской команды, вряд ли причинил бы ей вред. Произнеся себе хвалебную речь за глупость, Грейнджер сняла заклинание и, когда Сириус встал, очистила форму. — Прости, я не хотела. — Ничего, бывает, — Сириус ободряюще улыбнулся и у девушки по спине пробежал табун мурашек. — Тебе не понравилась игра? — Очень понравилась. — Тогда почему ты ушла так рано? — Я… Я просто плохо себя чувствую, — В голове родилась совершенно неуместная мысль, что плохое самочувствие едва ли не идеальная отмазка в подобного рода ситуациях. — Мне жаль, может проводить тебя к мадам Помфри? — Нет, не стоит. Я просто пойду к себе, а ты возвращайся к ребятам. — Ты уверена, что все будет хорошо?       Гермиона едва ли не закатила глаза. Господи, ну почему же нельзя просто сказать «Ладно» и уйти? С чего вдруг такая забота? — Да, уверена, — тоном, намекающим на раздражение сказала Грейнджер, и Блэк прищурился. — Слушай, ты и в правду выглядишь неважно, дава… — Боже, Сириус, да нормально со мной все! — впервые она сорвалась на крик. Впервые за все пребывание в Хогвартсе. — Не нужна мне твоя забота! Просто вернись на поле и оставь меня в покое!       На мгновение Сириус потерял дар речи, а затем в груди противно заныло. Неужели вот так все и закончится? Впервые он по-настоящему влюбился, впервые решил сделать все правильно и этим все закончится? Наверное, он и в правду ей не нужен. — Прости. Я не хотел причинить тебе неудобств. Просто я… — в его мечтах сказать ей все было так легко, будто дышать, а сейчас слова застревали в горле горьким комом. Блэк печально улыбнулся, подымая серые глаза. — Просто я люблю тебя, Грейнджер. Но если я тебе не нужен, просто забудь. Останемся друзьями.       Гермиона застыла, судорожно сжимая палочку и пытаясь осознать его слова. Они крутились в голове проклятым роем, растягиваясь в вечность и снова собираясь в тонкие косые строчки, будто они были вырезаны теперь на внутренней стороне век.       Разум твердил, что ей это кажется, что она и вправду заболела и это всего лишь галлюцинации, вызванные жаром, а сердце кричало, разрывая грудь: «Беги за ним!»       И она, Гермиона Грейнджер, староста школы и гордость всего факультета, побежала, сломя голову и то и дело скользя на влажной траве. Сириус обернулся на звук её шагов, и как раз вовремя чтобы подхватить её и дать обвить руками шею, лицом зарываясь в густые волосы. — Нужен, — прошептала девушка, едва дыша.       Блэк рассмеялся своим глубоким, бархатным смехом и, отстранившись, взял в ладони раскрасневшееся лицо.       Все было чертовски правильным. И её пальцы, нежно перебирающие его волосы, и тепло, разливающееся по всему телу и ограждающее от ветра, грозившего скоро стать ураганом, и искусанные губы Гермионы Грейнджер, которые так приятно целовать.       Дождь уже лил во всю и к замку направлялась толпа болельщиков и игроков, удивленно посматривая на стоящую под ливнем пару.       Но какая, к черту, разница?