Дневник Убийцы

I. 18 сентября. Торонто, штаб-квартира "Элис". Я открываю глаза. Часы смотрят на меня зловеще-желтыми глазами. Четыре утра. Игра окончена. Миссия заснуть успешно провалена. А мне нельзя проваливать миссии. Все жизни исчерпаны. Сегодня мы покидаем штаб. "Мы" - это команда 1, то есть я, Феш, Джейк, Лиза и надзирательница мисс Локк. Не сказать, что я особо рвусь здесь оставаться. Все-таки мне до жути надоели старые облезлые серые стены с черным потолком и разваливающейся кушеткой в центре этого странного помещения непонятного предназначения. Почему потолок черный - сама не знаю, может, у них тут какая траурная комната была, у меня хватило фантазии только на это. Однако потолок меня не особо волновал. Куда больше пугало полное отсутствие окон и мебели в таком огромном пространстве. И все же, перспектива снова покинуть Зейджи отнюдь не радует. Вообще, Зейджи - неподходящее имя для этой служанки-арабки. Но, клянусь, очень милой и хрупкой арабки. Она и мой напарник Джейк - единственные нормальные люди в этом дурдоме. Помню, когда мне было три, Локк вызвалась отвезти меня на мое первое "место". Сейчас я уже понимаю, что ребенок в три года не может испугаться каких-то двух лежащих на дороге трупов, хотя бы в силу своего непонимания. Они не думали, что я узнаю, но я узнала их. Узнала лица своих родителей. Успокаивала меня тогда только Зейджи. Только она проявляла ко мне хоть какую-то заботу и сострадание на протяжении моего детства. Я выросла, и теперь пытаюсь всеми силами защитить её от натиска злыдни Локк и её отпрыска - моего одногодки Питера. Одно время мне было совсем отвратно. Меня загружали тренировками, чтобы я не могла встречаться с Зейджи. Они видели, что она тепло печется обо мне, а ведь нам полагалось строгое воспитание. Мне посчастливилось, что в тот год к нам пришел новенький. По словам, его родители якобы погибли в автокатастрофе, а сына, будучи спортивным и сообразительным пятнадцатилетним парнем, определили в к нам, в группу тринадцатилетних подростков. В группу начинающих убийц. В "Элис" воспитанников тренировали с пяти лет. С десяти нас уже посылали на кражи и мелкие преступления - для выработки навыков, а в тринадцать формировали в команды по пять-шесть человек, и с этого момента начиналось создание настоящих машин для убийств. С тех пор раз в год нас посылали на настоящие убийства в одиночку. Разумеется, под присмотром надзирателей, но никакой помощи с их стороны не подразумевалось. Учитывая, что остальную практику мы, к счастью, выполняли в командах, то, суди меня какой федеральный чиновник, на моем алиби красовалось бы неприметное "соучастие". Конечно, добрый, искренний Джейк ну никак не вписывался в нашу компанию, абсолютно противоположную ему по характеру и мировосприятию. Для меня же Джейк Миллан стал настоящим открытием, лучом с того света. В его рассказах я находила нечто близкое и родное мне - наверное, те остатки жизни, что я прожила до трех лет. Он описывал мне свою жизнь: как сдавал экзамены, как гулял с друзьями, как волновался на первом свидании, как с родителями ходил в лес, как отмечал Рождество... В те моменты я чувствовала, что живу. Мое воображение с восторгом рисовало картины: мой первый поход в школу, встреча Нового Года с родными, посиделки в кафе с одноклассниками. И чем больше говорил Джейк о своей прежней жизни, тем больше мне было жаль его. Ведь моя реальность резко отличалась. II Мне повезло, что меня определили в группу Штаба. Какие-никакие, но условия для жизни, по сравнению с группами, разбросанными по разным уголкам Канады, здесь были вполне приличными. Наша групповка под кодовым названием «Грецкий Орех» была единственной в Торонто и считалась элитой. Нас обучали лучшие мастера криминального мира, все выходцы Грецкого Ореха становились лидерами и первоклассными убийцами. В отличие от остальных групповок, все «гретчане» - воспитанники из «хороших семей». «Хорошими семьями» являлись либо благополучные семьи с одним здоровым ребенком, родителей которого убивали, либо потомственные дети убийц. Остальные группы пополнялись за счет детдомов. Отличия же были существенные. Во-первых, у каждого в штабе была своя комната. Мы не часто там находились, свободного времени почти не было, и все же я не представляю каково это – круглосуточно находиться рядом с этими уродами. Во-вторых, кормили нас очень даже ничего. Шестиразовое питание, в ежедневном рационе обязательно мясо, тарелки чистые. Ну и в-третьих, практика краж и убийств довольно часто заменялась присутствием на собраниях штаба. Обычно мы просто сидели в роскошных гостиных и слушали планы «Элис». Сюда приезжали знаменитости из главных точек «Элис» - Нью-Йорка, Кейптауна, Москвы, Сиднея. Некоторые были дружелюбны к нам, некоторые смотрели на нас с искренним сожалением, а были и те, кто глядел свысока. И все же, жизнь в ГО нельзя было назвать легкой. В шесть утра нас поднимали, и мы шли на утренние процедуры – обливание холодной водой, зимой – купание в проруби. Затем завтрак, утренние тренировки. После ланча мы шли на теорию – конечно, будущие предводители не могут быть не образованы, к тому же большая часть уроков была посвящена политике, экономике и географии. За обедом шли мастер-классы, практика, но чаще – основные тренировки, редко проходящие без чьей-нибудь крови и разборок. И лишь после ужина мне удавалось выкроить свободное время для себя. Сначала я проводила его с Зейджи, а с появлением Джейка мы обычно гуляли по городу. Локк прикрывала нас, аргументируя это «изучением окрестностей». Однако это не мешало мне её искренне ненавидеть. Вот так я провела пятнадцать лет. И лишь достигшие восемнадцати считались полноценными членами криминального общества и могли покинуть штаб. Конечно, это не означало «свободное плавание». Наоборот, слежка за нами лишь усиливалась. В этом году «отправная» точка выпускников – неприметный немецкий городишко Этталь. Локк предупредила, что мы никогда наверняка не будем знать (а тем более заранее) место и цель. Нас сопроводят до самолёта, выдадут план действий, в лучшем случае – проинструктируют, дадут инвентарь – и вперёд. Срок выполнения – от двух часов до пяти дней. Редко на задания давали больше недели, вне зависимости от глобальности. III Мои размышления прерывает тихий стук в дверь. Привыкшая к грубым подъёмам, я на мгновение пугаюсь, что в комнату вот-вот ворвутся стражники и прикажут собираться на процедуры. Но в проёме показывается знакомая мохнатая чёрная макушка. Я с шумом выдыхаю. Годы учёбы прошли. Грубых подъёмов больше не будет. - Джейк, - шепчу я, смакуя любимое имя. – Джейк, это ты. - Да, это я. Привет, - он осторожно закрывает за собой дверь и садится на мою кровать. – Как ты? - Да никак, - отвечаю я, глядя в темно-карие, светящийся в темноте, глаза. Мне хочется рассказать им обо всем: о кошмарах, которые мучают меня которую ночь; о переживаниях за предстоящее задание, первое в моей практике. О том, как боюсь потерять его; о том, как люблю. Но слова не хотят выходить наружу, ведь я понимаю, как они расстроят Джейка. Вместо этого я, как всегда, выпаливаю ерунду: - Джейк, а ведь нас теперь кормить шесть раз не будут? Он лишь грустно улыбнулся: - Знаешь, Кейс, я думаю, у нас будет возможность есть и восемь, и десять раз. Это правда. Что-что, а деньги для «Элис» не проблема. Во время учёбы нас держали в строгих условиях, чтобы мы соблюдали дисциплину. Или чтобы дрались друг с другом из-за лишнего куска мяса? Хотя, по мне, это все так, мелочи. Главная цель – сделать профессию убийцы в наших глазах высокооплачиваемой, привлекательной и чуть ли не благородной. Ведь когда по выпуску получаешь безграничный счет во всех банках мира, обеспеченную жизнь в роскоши и один-единственный навык, которому тебя учили тринадцать долгих лет, другую жизнь сложно и представить. Это как раз и давало нам определенные преимущества. О побеге почти никто не задумывался, поэтому охрана особо не волновалась за нас. - Мы не предусмотрели в нашем плане поход в магазин, - неожиданно замечаю я. Конечно, мы-то с самого знакомства лелеяли мечту о бегстве. – На первое время, когда будем скрываться, ведь расхаживать по ресторанам будет бессмысленно, глупо. - Ты об этом… - Он устало потер глаза. Затем взглянул на меня и, улыбнувшись, пригладил мои спутанные рыжие локоны. - Ляг рядом со мной, - тихо прошу его я. Он молча послушно ложится на узкую кушетку и бережно обнимает меня. - Пальцы холодные. Замерзла? – не дождавшись ответа, он еще крепче притягивает мое окоченевшее тело к себе. В последствии я признаю, что это был один из самых лучших, беззаботно-прекрасных моментов моей жизни, но сейчас я просто лежу и наслаждаюсь нашим общим счастьем. Я люблю, когда Джейк греет меня. Наверное, мне повезло, что я так быстро замерзаю, ведь это ощущение медленно проникающего в твой организм тепла – божественно. Ни один чай или грелка в мире не согреют меня так, как само присутствие Джейка. В такие моменты понимаешь, что не нуждаешься ни в еде, ни в пледе – только в нём. Он и согреет, и напоит, и накормит – а чего ещё для счастья надо? - Джейк, я люблю тебя… Эти слова так естественны, я никогда не думала, что можно так легко произносить их вслух. Ответом мне послужил поцелуй, теплый и нежный, но такой проникновенный. И вот я уже окончательно согрелась, мне становится жарко, я отчаянно резко прижимаю его к себе, поражаясь своей пылкости. Но сейчас не время страстей. И я, и Джейк это отлично понимаем и с огромным трудом останавливаем себя. Джейку приходится хуже: ему-то уже двадцать, а против природы не попрешь. И все же чувство самосохранения пересиливает инстинкты: сам факт того, что мы вместе, сулит нам большие неприятности.