***
Путешествие прошло спокойно. Разговоры текли размеренно. Вечером уже Анна пошла в купе к Штольману, тихо села рядом с ним на диван. Говорить не хотелось. Они просто тихо обнявшись сидели рядом до тех пор, пока девушка не задремала. Штольман осторожно поднял ее на руки и отнес в ее купе. Осторожно уложив на диван и накрыв невесту одеялом, он уже хотел было уйти к себе, но Анна приоткрыла глаза и протянула к нему руку. - Не уходи. Побудь здесь, пожалуйста, - сонно прошептала она. Яков Платонович, взяв девушку за руку, аккуратно прилег рядом с ней на достаточно узкий диванчик, обнял ее, прижав к себе. Анна пододвинулась чуть назад, давая больше места мужчине и, прислонившись к нему, крепко уснула. Спустя какое-то время заснул и он, убаюканный равномерным дыханием самой любимой, самой милой, самой желанной женщины на свете – его Анны.***
По прибытии в Петербург, был взят экипаж, который и доставил всю троицу к дому на Садовой, в котором располагалась квартира Петра Миронова. Квартира была небольшая, но вполне удобная. Небольшая кухня, гостиная, служившая одновременно и столовой, две гостевые спальни и вполне просторный кабинет, служивший Петру Ивановичу еще и спальней – вот и вся квартира. Хозяина с гостями встретила приходящая горничная Лидия, она же была и кухаркой. - Вы располагайтесь, обе спальни должны быть готовы. Лидочка, вы все подготовили к нашему приезду? - Да, Петр Иванович. Все сделано. Обед я сделала. Через сколько подавать? - Через полчаса подавай. После обеда уже тогда и разберемся кто куда. Лидочка вышла в кухню. - Я лучше сразу наведаюсь в полицейское управление, - начал было Штольман, но был остановлен Мироновым-младшим. - Нет-нет, Яков Платоныч. Сначала ты вместе с нами пообедаешь. Потом и решим. За обедом было решено, что по магазинам Анна отправится завтра утром, Петр Иванович ее будет сопровождать. Сегодня же она очень хотела прогуляться. И по странному стечению обстоятельств маршрут прогулки полностью совпадал с путем следования Штольмана к нужному полицейскому управлению. Штольман смирился. Так, по крайней мере, она будет под его присмотром.***
В управлении Яков без труда узнал все необходимые подробности убийства Веры Ставинской. Девушка служила в доме купца Еремеева. Днем мужчина, по его словам, не дозвавшись ее, вошел на кухню и обнаружил тело девушки, лежавшее на полу. Из груди у нее торчал нож. Еремеев утверждал, что видел, как мимо окон проходил ухажер горничной. Он видел этого парнишку и раньше. В полиции полагали, что убийство на почве ревности совершил Ванко Кромски. На основании чего был сделан вывод о ревности так и осталось тайной. Взяв адрес купца Еремеева, Штольман и следовавшая за ним Анной взяли извозчика и поехали по адресу. Купец Еремеев Владимир Дмитриевич, предпочитавший, чтобы его называли не иначе как Вольдемар, был мужчиной лет тридцати пяти. Достаточно красивый, с правильными чертами лица, серыми глазами. Блондин. Чем-то напомнил он Анне Викторовне убитого инженера Буссе. Пожалуй, взглядом. Взгляд был пронзительный, смелый. Но в тоже время взгляд этот отталкивал тем, что буквально раздевал ее, Анну, словно бы пытаясь добраться до нежной кожи сквозь одежду. Недобрый взгляд. Похотливый и злой. Яков Платонович взгляд этот заметил, пожалуй, раньше самой Анны. А потому сразу же встал так, что собой словно бы отделил девушку от купца. «Не сметь! Моя!» - словно бы говорила вся его поза. Пронзительные глаза Штольмана тоже многое могли сказать. Купец лишь раз взглянул в эти глаза, чтобы понять: эта барышня не просто занята, за нее порвать на мелкие кусочки могут. Да, и не больно-то и хотелось. И посмотрел на барышню Миронову враз заскучавшим взглядом столичного повесы, не нашедшего ничего интересного в увиденном. - Чем могу быть полезен, господин статский советник? – после приличествующих представлений спросил он. - Вера Ставинская знакома вам? - Да, девица Ставинская служила у меня горничной. Недолго, всего три месяца. Ее убил ее же ухажер. Пришел позвать на прогулку. Да, видимо, приревновал. Вот и прирезал, - криво усмехнулся Еремеев. - Причина ревности, надо полагать, вы? - Ну, а кто же? Да она все время мне глазки строила. А зачем она мне? Мало того, что семнадцать лет ей всего, так еще и вон с ухажерами… Мне она без надобности. Я свое внимание на горничных не распространяю. - Тело обнаружили вы? - Да, звал ее звал. Колокольчик пообрывал. Она не идет. Я и пошел посмотреть, что она там застряла. Захожу, а она лежит. В крови. А в груди нож торчит. Тот, которым обычно что-то разделывают. Большой такой с острым концом. - А как это вы так хорошо приметили каким ножом девушку убили, если, по вашим же словам, нож в груди торчал? - Так я оглянулся. Этого ножа и не было. - Ясно. Что ж, если вы не можете больше ничего мне сообщить, мы откланяемся. Не покидайте пока город. Вы можете еще пригодиться, - Штольман откланялся, и они с Анной покинули дом. Выйдя на улицу, остановились неподалеку от дома. - Врет он все. Все. Вон взгляд какой масляный. Ухлестывал он за горничной. Я так думаю, он ее и убил. Вот только как это доказать? Свидетель нужен…. Отпечатки-то явно никто с ножа не снимал. А зря, - проговорил Яков Платонович. - Давайте я попробую поговорить с девушкой. Лучше бы, конечно, в доме. Но могу попробовать и здесь где-нибудь, - предложила Анна Викторовна. - Анна, вы уверены, что стоит? - Уверена. - Тогда давайте отойдем вон туда, - указал в сторону небольшого городского парка, располагающегося как раз за домом купца, Яков Платонович. Взяв невесту под руку, Штольман отвел ее подальше от дома. Присели на скамейку. Анна отвернулась и привычно произнесла: - Дух Веры Ставинской, явись! – пришлось повторить несколько раз прежде, чем дух молоденькой девушки с копной медных волос, собранных в косу, явился к ней. - Тебя убил купец Еремеев? – прямо спросила Анна. Девушка кивнула. - Покажи мне как, - произнесла Анна. Взор ее затуманился. Она уже не сидела на скамейке в парке, а стояла в кухне купца. Перед ней еще живая Вера убирала только что вымытые и насухо вытертые тарелки в шкаф. К ней сзади подошел Еремеев и обхватил за талию, самым неподобающим образом потянув к себе. Второй рукой пытался задрать горничной юбку. Она начала отбиваться, но мужчина был сильнее. Тут под руку горничной попался разделочный нож, она схватила его и, извернувшись, повернулась к купцу лицом, выставила перед собой нож. Что-то говорила, но слов было не разобрать. Еремеев схватил ее за руку, вывернул. Нож девушка не уронила, попыталась достать им до мужчины, но тот, снова вывернув ей руку, ударил острием в грудь девушки. Анна вздрогнула и пришла в себя, тяжело дыша. Яков Платонович поддерживал ее за плечи, не давая ей упасть на скамейку. - Он ее изнасиловать пытался. Она защищалась, но он сильнее. Руку вывернул и зарезал, - отрывисто произнесла Миронова. Подняв глаза, увидела, что дух горничной не исчез. - Кто это видел? – спросила Анна. И снова повторилось видение. Только теперь она стояла на улице. А в окно кухни заглядывал мужичок лет пятидесяти, взъерошенный, с рыжеватой бородкой. Небольшого роста, худой. В стареньком тулупчике. Анна снова пришла в себя. Духа Веры Ставинской не было. Тяжело дыша, девушка прислонилась к жениху. Чуть придя в себя, рассказала все, что увидела. - Нам нужно найти этого человека, - в конце произнесла она. - Нет, мы возвращаемся в квартиру твоего дяди. На сегодня достаточно. Думаю, это может быть дворник. Завтра утром я все уточню и отыщу его. А тебе, моя милая, нужно отдохнуть. Поэтому сегодня ты уж точно отдыхаешь. А завтра тебе предстоит поход по магазинам. - Но ведь… - Нет. Я тебе обещаю, Аня, я непременно все расскажу. Завтра же вечером. Если не найду его, попробуем тогда вместе. Пойдем, поймаем экипаж и поедем к Петру Ивановичу домой. Штольман помог обессиленной невесте подняться со скамейки и повел ее в сторону проспекта.***
Прибыв на квартиру к Миронову-младшему, Яков Платонович отправил Анну к ней в комнату отдыхать. Сам же пошел в кабинет к Петру Ивановичу. Тот, на удивление, оказался дома. До ужина мужчины просидели беседуя о самых разных вещах. В семь вечера в кабинет постучала Лидия. - Барин, ужин подавать? - Подавай, Лидочка. Яков Платоныч, Анну позовешь? Ей бы поужинать не мешало, - Петр Иванович направился в гостиную-столовую. Штольман постучал в дверь спальни невесты. Услышав ее «Войдите», открыл дверь. - Анна Викторовна, пойдемте ужинать, - входя, произнес он. Анна сидела в кресле у окна и смотрела на улицу. Повернув голову к жениху, протянула к нему руку. Яков подошел и бережно взял пальцы девушки в свои. - О чем ты думаешь? – тихо спросил он. - О том, сколько раз ты спасал мою жизнь. И мою честь. Ведь если бы не ты. Если бы не ты, тот сумасшедший магистр сделал бы со мной тоже, что хотел сделать этот Еремеев с бедной Верой. А инженер. Ведь он мог что-то похожее сделать со мной той ночью, когда я пошла его предупредить об опасности, - тихо произнесла она, прижимаясь щекой к его руке. Штольман поднял Анну на ноги и прижал к себе. - Я все равно бы успел тогда. Я через круги адовы пройду, но тебя в беде не оставлю. Слышишь? - Как ты нашел меня тогда? В той лаборатории? - Я ….. – Анна уже не раз задавала этот вопрос, а ответа он ей так и не дал, - Аня, я увидел, где надо тебя искать. Увидел, что ты в опасности. Только я совсем не понимаю как это вышло. Я решил, что это привиделось от усталости. Но… в общем, я не знаю. Просто я понял, что должен быть там, иначе случится что-то непоправимое. - Поэтому ты теперь веришь мне? - Я всегда верил тебе. Практически с самого начала. Просто я пока все это не могу себе объяснить. Но ведь, если я не могу что-то объяснить, это совсем не значит, что необъяснимое не существует, верно? – улыбнулся Яков, целуя девушку в волосы. - Пойдем ужинать, милая. Петр Иванович нас уже заждался.***
На следующее утро Штольман направился прямиком в ближайшее к дому купца Еремеева полицейское управление. Оказалось, что в пяти минутах ходьбы от дома несостоявшегося насильника стоял небольшой полицейский околоток. Околоточный надзиратель Хрулев с видимой охотой рассказал все, что знал про купца, включая его разгульную жизнь. На вопрос где можно найти дворника, что убирает рядом с купеческим домом, Яков Платонович получил более, чем развернутый ответ. После чего и направился в стоявшую поодаль дворницкую. На удивление статского советника, дворник оказался на месте. И был абсолютно трезв. - Это вы дворник Стеклов? – спросил Штольман мужичка, как две капли воды похожего на описанного Анной. Спросил больше для порядка. - Я, ваше высокоблагородие. - Штольман Яков Платонович, статский советник. Давайте сразу к делу. Вы знаете купца Еремеева? - Так точно-с. - А девушку, что у него не так давно горничной служила, убитую? Знали? - Знал. Добрая девушка была. Совсем еще дитя, а уже работала. Иной раз мне то молочка даст, то хлеба краюху, пока хозяина-то дома не было. - Вы видели как ее убили? – вопрос Штольмана застал дворника врасплох. Тот часто заморгал и отвел глаза. - Говорите как есть. Во-первых, за лжесвидетельствование привлекают к ответственности. Во-вторых, я и так знаю, кто ее убил. - Знаете? – недоверчиво спросил дворник. - Знаю. Мне нужно знать, что вы видели. Ведь вы были там рядом в это время. - Был, ваше высокоблагородие. Вера мне в это время всегда хлебушка через окно давала. Вот я и подошел. Заглянул. А там…. – дворник чуть не заплакал, - а там изверг этот девочку тискает, под юбку залезть норовит. Она отбивается, а он не останавливается. Нож девочка схватила, стала ему грозить. А он… Он руку как-то ее перехватил да и ударил потом ей в грудь. Стеклов тихо заплакал. - Пойдемте в управление. Я свидетельство ваше оформлю как полагается, - Штольман вышел на улицу. Дворник часто-часто закивал и вышел следом. Уже к обеду все документы были оформлены. Подписав постановление на арест, Яков Платонович отправил в дом к купцу городового. Тот вернулся один. Пропал купец. Почуял, что приезжий чин явно не возьмет денег, которые он прежнему следователю тогда дал. И исчез. Объявили в розыск. Штольман оформил все бумаги. Наказал розыск купца не прекращать до тех пор, пока Еремеева не поймают. Дал адрес, куда ему следует сообщить обо всех новостях по делу. И не забыл отменить постановление о розыске Ванко Кромского. После чего дал еще ряд наставлений в управлении и покинул учреждение. По пути на квартиру к Петру Миронову заехал дать телеграмму в Затонск Коробейникову. Ванко можно было отпускать. И бумаги все соответствующие оформить было нужно, чтобы в случае чего паренька не арестовали еще раз. Не очень расторопно в Империи почта работает, отмену розыска могут не все получить. А то, что Ванко, скорее всего, отправится в Польшу к пану Гроховскому, было для Якова Платоновича очевидным. В телеграмме просил передать пану Кромски, что убийцей был купец. Парнишка имел право знать, кто невесту его жизни лишил.***
Штольмана встретила одна только Анна. Петр Иванович после целого почти что дня сопровождения племянницы по магазинам столицы категорично заявил о том, что ему нужно отдохнуть. После чего и отбыл сначала в какой-то столичный ресторан, а дальше, по его же собственному выражению, «по ряду самых приличных злачных мест столицы», где, судя по всему, и собирался отдыхать. Анна не стала и спрашивать, что именно дядя имеет в виду под злачными местами. Перед самым выходом Миронов-младший как бы вскользь уточнил, что ночевать он, скорее всего, не придет. Вот потому-то и встретила Анна Викторовна жениха одна. Лидочка подала ужин, и была отпущена домой. - Итак, Аня, ты была права. Мужичка этого, дворника, ты описала точь-в-точь. Словно бы портрет его видел – сразу узнал, - за ужином начал Яков, после чего подробно рассказал ей обо всех событиях сегодняшнего дня. - Теперь ты расскажи мне, как это ты изловчилась так умучить Петра Ивановича, что он сбежал от нас аж до завтрашнего дня? – смеясь, спросил он. - Ну, Яков, я совсем немного прошла по магазинам. Зато купила почти все, что было нужно, - так просто было называть ей любимого просто по имени. Так просто и естественно, словно в их жизни так всегда и было. - И что же ты купила? – продолжал любопытствовать Штольман. - Так, разные мелочи. Оказалось, это очень приятно – ходить по женским магазинчикам, - прелестное личико Анны залилось румянцем, - Кстати, я присмотрела себе еще кое-что. А дядя наотрез отказался завтра идти со мной. Ты сходишь? - Схожу, только давай послезавтра. А завтра предлагаю сходить в театр. На ту пьесу, помнишь? - Антона Павловича? Помню. Хорошо, я с удовольствием схожу в театр, - улыбаясь, согласилась барышня. И быстро перевела разговор на предстоящий поход в театр. Она совершенно не собиралась рассказывать жениху до поры чем именно она сегодня пополнила свой гардероб. А рассказать-то было о чем. За день Анна под чутким руководством дядюшки обошла с полдюжины различных дамских магазинов. Такого многообразия предметов женского туалета, обычно невидимых глазам посторонних, она еще никогда не видела. Один только магазин, в котором Анна приобрела около дюжины различных панталон из тончайшего батиста чего стоил. Глаза ее буквально разбегались от многообразия моделей. Были там и панталончики с шелковыми лентами, и отделанные тончайшим кружевом новомодные модели, по уверению хозяйки, привезенные из Парижа, и даже расшитые тончайшей вышивкой. Девушка, не удержавшись, приобрела по несколько пар каждой модели. Кроме того, были куплены несколько различных пеньюаров: шелковые, расшитые шелковыми же цветами не только белого, но и нежнейшего светло-лилового и небесно-голубого цветов, удлиненные модели халатиков, украшенных кружевом. Когда же Анна зашла в один из магазинов, в котором были представлены различные женские сорочки, голова ее буквально пошла кругом. В итоге были куплены батистовые, шелковые и тончайшие хлопковые сорочки. На парочке из них красовались такие вырезы в области бедра и такое глубокое декольте, что Анна начала искренне переживать как именно сие произведение модного искусства будет держаться на ней. В довершение похода по магазинам она зашла за несколькими новыми корсетами, украшенных рюшами и приобрела очередную новинку парижской моды – несколько нательных сорочек, облигавших тело прктически вплотную. Не забыла она и про новые чулки. Бедный Петр Иванович, который просто не мог зайти во все эти магазины по причине излишне интимных предметов гардероба, продаваемых там, успел посидеть во всех близлежащих кофейнях. Сидя в третьей по счету за столиком и с тоской глядя на двери магазина, в котором три четверти часа назад скрылась племянница, Миронов-младший подумал: «Напьюсь». После пятого магазина пришло новое решение: «Уйду в загул. Ма-а-аленький такой загульчик, буквально до завтра». Проходя мимо шляпного магазина, Анна хотела зайти еще и туда. Но дядюшка категорично заявил, что с него магазинов достаточно. Шляпный магазин пусть вместе с невестой посещает его «милый крестник», который уж как-нибудь найдет несколько часов времени на соответствующую прогулку с невестой. Ну не мог больше он, Петр Миронов, ходить по этим дамским магазинам. Анна и сама не могла понять, что на нее такое нашло. Никогда прежде она не любила ни бывать у модистки, ни ходить по различным дамским магазинам. А тут даже удовольствие получать начала. Хотя в этом ей помогало ее бурное воображение, рисовавшее пикантные картинки будущего лицезрения ее обновок женихом. Но ничего этого она Штольману не рассказала. Осознав, что невеста не собирается уступать и рассказывать о своих покупках, Яков Платонович, воспользовавшись тем, что они в квартире были вдвоем, начисто забыв о своем решении соблюдать правила приличия в какой-то момент просто притянул Анну к себе и накрыл губы любимой долгим поцелуем. Кровь закипала от одной только мыли о ней. А тут она вся – его Анна, в его объятиях. Отвечает на его ласки, отвечает поцелуями на поцелуи, зарывается тонкими пальцами в его волосы, от чего у него мурашки по телу бегают. В какой-то момент остаток здравого смысла напомнил о том, что до свадьбы еще месяц, что нужно бы потерпеть. Яков чуть отстранился: - Милая, следует обождать, - хрипло выдохнул он в ушко невесты. - Даже не думай, - томно ответила Анна и потянулась пальцами к пуговице на жилете жениха. Сюртук Яков Платонович давно уже снял. Издав не то приглушенный рык, не то громкий грудной стон, он подхватил девушку на руки и понес в свою спальню. Анна тихо засмеялась. Время остановилось для них двоих. Как тогда зимой в гостинице Затонска. Не было ничего: ни убийств, ни других людей, ни каких-либо помех. Были только они вдвоем: он и она. Мужчина: зрелый, опытный, страстный и нежный одновременно, и женщина: совсем юная, неопытная, но страстная, слушающая свое женское чутье, свою интуицию, внимательно прислушивающаяся к своим ощущениям и каким-то чудесным образом понимающая все желания своего мужчины. Штольман любил Анну медленно, томно, растягивая свое и ее удовольствие, искусно лаская каждую клеточку ее тела. Лежа после рядом, обнимая друг друга, оба были полны ощущением счастья и спокойствия. Вот так лежать они оба могли вечно. Просто обнимая друг друга, вдыхая запах родного человека, лежащего рядом, Анна и Яков наполнялись чувством абсолютного счастья. - Аня, я люблю тебя, - тихо сказал мужчина. - И я люблю тебя, Яков, - ответила молодая женщина.***
Петр Иванович вернулся домой только после обеда на следующий день. Поинтересовался у пьющих чай Анны и Якова Платоновича все ли у них в порядке и удалился к себе. Вечером Штольман и Анна Викторовна уехали в театр. Билеты Яков Платонович приобрел еще утром. Давали «Свадьбу». В театр прибыли чуть заранее. Взяв программки и бинокли, устроились на своих местах в ложе. Пьеса была чудесная. Играли тоже замечательно. В антракте вышли в фойе. В кафетерии народу собралось очень уж много. Яков Платонович не хотел доставлять неудобство Анне. Девушка сегодня была чудо как хороша: темно-синее платье удивительно шло ей, волосы уложены в высокую замысловатую прическу, на щеках играет румянец. Штольман налюбоваться на нее не мог. Одно лишь омрачало его вечер: слишком часто он ловил посторонние мужские взгляды. И если восхищенные он еще как-то старался пропускать, то откровенно пожирающие его невесту он терпел с трудом. Так и хотелось схватить наглеца за грудки да и выкинуть на улицу. Но в таком случае пьесу остались бы смотреть в основном женщины, ибо мужчины практически полным составом оказались бы за пределами театра. - Анна, подождите меня лучше здесь. Я принесу все. Вам бы хотелось чего-то перекусить? Выпить? – на людях Яков Платонович продолжал все еще называть Анну на «вы». - Яков Платонович, мне бы только попить, - она улыбнулась, смотря в лучистые любимые глаза. Штольман удалился за водой. Анна оглянулась по сторонам. Знакомых никого увидеть она не думала. - Анна Викторовна! – услышала она справа от себя знакомый голос. Обернувшись, увидела самого Антона Павловича. Мужчина был удивлен ее присутствием. Улыбаясь, приблизился. - Вы в Петербурге? Очень рад вас видеть, - поздоровавшись, спросил писатель. - Антон Павлович, какая неожиданность. Я и не думала, что встречу вас вот так в фойе. Да, мы тут не надолго, - неопределенно ответила Миронова, - Чудесная пьеса. - Спасибо. Очень рад, что вам нравится. Признаться, переживал как будут принимать ее. Но все хорошо. Не освистали, - засмеялся Антон Павлович. Штольман шел из кафетерия с высоким стаканом и бутылочкой минеральной воды. Поискав глазами, увидел Анну, стоявшую чуть в стороне в компании мужчины. Со спины не было видно его лица. Враз посуровев, Яков Платонович быстро направился в сторону невесты. - Анна, ваша вода, - спокойно произнес он, после чего взглянул на мужчину. Увидев автора пьесы, мужчина удивился, - Антон Павлович, добрый вечер. Не ожидал встретить. - Господин Штольман? Правильно? Яков Платонович, кажется? Добрый вечер, - поздоровался писатель со статским советником, явно удивленный присутствием последнего. - Мы с Анной Викторовной как раз обсуждали ее поездку в столицу. А вы тут по работе? - Да, было небольшое дело по службе. Но оно уже решено. Поэтому, пока у нас есть время до возвращения в Затонск, решили посетить театр. Да и покупки Анне Викторовне кое-какие нужно было сделать, ввиду последних обстоятельств, - Штольман взял руку девушки в свою и положил на свой локоть. Сам встал чуть впереди молодой женщины, как бы прикрывая ее спиной. - Обстоятельств? – Антон Павлович переводил непонимающий взгляд с Анны на Якова. - Да, обстоятельств. У нас с Анной Викторовной свадьба в начале июня. Госпожа Миронова приняла мое предложение, - Штольман, взяв снова руку невесты в свою, поднес ее к губам и легко поцеловал кончики пальчиков, после чего вернул их на место, а именно на свой локоть. Анна еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Она-то прекрасно понимала, что мужчина таким образом очень ясно дает понять собеседнику, что она, Анна, не просто его невеста. Она – только его, Штольмана. - О, очень рад за вас. Позвольте поздравить с грядущим бракосочетанием от всей души и пожелать вам семейного счастья и благополучия. - Благодарю вас, - вежливо произнес Яков Платонович. - Антон Павлович, нам было бы очень приятно, если бы вы оказали нам честь стать нашим гостем, - Анна пыталась смягчить явное собственническое поведение жениха. - Благодарю вас. Но, Анна Викторовна, Яков Платонович, вынужден отказаться. Дело в том, что я через неделю отбываю на Сахалин. - На Сахалин? – удивился статский советник. - Да. Я собираюсь немного исследовать тот край. Это будет очень полезно мне в моей работе. Хочу написать после об этом месте. Раздался третий звонок, пора было возвращаться в зал. - Тогда удачного вам путешествия, Антон Павлович, - произнес Штольман. Попрощавшись с писателем, они с Анной удалились в сторону зала. - А с чего вы, моя милая, решили пригласить господина писателя к нам на свадьбу? - Это был акт примирения. Чтобы он не подумал, чего доброго, что вы вызовите его на дуэль только за то, что он беседовал со мной, - хихикнула молодая женщина. - Я даже не думал об этом, - улыбнулся мужчина. - Конечно, судя по вашему взгляду, вы ему голову оторвать были готовы, - произнесла Анна, а Яков уже в голос засмеялся.***
На следующее утро решили, что перед посещением шляпного магазина непременно прогуляются по Невскому и посмотрят, наконец-то, свой дом. Но прежде Яков Штольман хотел наведаться к Варфоломееву, которому заранее послал известие о приезде их с Анной в Петербург. Статский советник хотел сразу отдать ту злополучную папку полковнику, а заодно и пригласить того на свадьбу. Анна решила составить ему компанию. Петр Иванович обещал присоединиться к ним позже, непосредственно перед посещением дома будущей четы Штольман.