***
- Доброе утро, Александр Францевич, - поприветствовал доктора статский советник, входя в мертвецкую. - Доброе утро, Яков Платонович. Какими судьбами? Я же вам заключение вчера еще передал, - доктор Милц несколько удивился визиту Штольмана. - Вы отметили, что отравленная балерина в тот день ничего не ела и не пила кроме чая, в который был добавлен цианид? - Совершенно верно. И прошу заметить, чай она пила несладкий. А вот если бы чай подсластила, могла бы и выжить. Хотя, там такая доза яду была, что все равно долго не протянула бы. Разве только если бы сахар ложками ела вприкуску. - А тот факт, что она совершенно ничего не ела, мог поспособствовать более скорому действию яда? - Немного. Но там такая доза, что смерть наступила практически мгновенно. Она и чай свой допить не успела. - Между тем, в чашке чая не было. Собственно, самой чашки на столе тоже не оказалось. - Да, ее ополоснули и поставили в маленький шкафчик, где стояла еще кое-какая посуда. Я Коробейникова попросил, он мне все чашки оттуда принес. Так там на одной остатки яда обнаружились. Не очень чистоплотный убийца попался. Только слегка ополоснул чашечку-то, - протянул доктор. - Александр Францевич, а цианид мог вызвать вынужденное прерывание беременности? - Нет, Яков Платонович. Выкидыш он вызвать не способен. Для этого другие средства есть. И, поверьте, если уж наш убийца сумел достать цианистый калий для убийства, то, если бы он хотел только вызвать выкидыш, то, думаю, вполне мог бы найти подходящее средство. Учитывая маленький еще срок беременности… - вздохнул Александр Францевич. - Доктор. У меня к вам еще вопрос есть. Он к делу касательства не имеет. Это так, для общего развития, так сказать… - Штольман несколько замялся, не решаясь задать тот самый вопрос, ради которого, собственно, и пришел к доктору. - Я вас слушаю, Яков Платонович, - подбодрил его Александр Францевич. - Я не силен в подобных вопросах. Поэтому спрошу. Александр Францевич, а когда девушка находится в положении, что ей можно, что нельзя? В плане нагрузок ну и вообще… - сбивчиво спросил Яков Платонович. - Здесь все зависит от массы обстоятельств. Яков Платонович, вы извините, но я уточню. Вы про Анну Викторовну? - Ну, не совсем… - Если Анна Викторовна в положении, милости прошу ко мне. Или я могу порекомендовать вам хорошего женского врача, моего однокашника. Очень достойный специалист. Но если ваша невеста беременна, то лучше не тянуть и показаться врачу. - Нет, она не беременна. Пока. Просто я хочу быть готовым к этому. Я как-то никогда не думал про детей, семью. А сейчас вот очень хотел бы лучше знать кое-какие моменты… - Яков Платонович. Когда ваша будущая супруга будет в положении, ей категорически нельзя будет сильно волноваться, нужно будет побольше гулять, потреблять побольше витаминов в виде фруктов и овощей. Там есть ряд рекомендаций по питанию. И, конечно, лучше ограничить общение с .. э-э-э.. так сказать, потусторонними субстанциями. - А что по поводу нагрузок и прочего? - Все в пределах обычного жизненного ритма. Если, конечно, не будет каких-то специальных указаний от врача, который будет ее наблюдать. И еще, Яков Платонович, что касается вашей … эм-м-м.. близости. Там особых запретов, как правило, нет. Только в первые двенадцать недель нужно быть чуть осторожнее. Если же будет хотя бы небольшая вероятность прерывания беременности, придется переждать. Чаще всего просто хватает небольших ограничений в первые недели. Потом никаких сложностей не возникает. Это все очень индивидуально. А потому вам лучше будет поговорить с доктором уже по факту. Вот когда Анна Викторовна забеременеет, тогда и выясните все интересующие вас моменты. Так сказать, учитывая ее физиологические особенности. А то, знаете ли, бывают случаи, когда первые месяцы женщина и с постели встать от дурноты не может. Какие уж тут нагрузки, - хмыкнул доктор Милц. - Спасибо, Александр Францевич. Да, Ульяшин из Твери тело к вам доставит. На вскрытие. Нужно будет определить как он умер, не убили ли его. - А что в Твери уже и патологоанатомов не осталось? - Это тело нашего подозреваемого. Не могу я его местной Тверской полиции оставить, - улыбнулся Штольман. - Ну, тогда милости прошу!***
Выйдя от доктора, Яков Платонович отправился сначала на примерку свадебного смокинга, после чего решил наведаться к отцу Артемию. - Яков Платонович, благослови вас Господь. Пришли о времени договориться? Храм-то освещен. Пойдемте, покажу вам все, - отец Артемий явно обрадовался посетителю. В процессе осмотра новой маленькой церкви, что стояла аккурат подле входа на территорию монастыря, Яков Платонович узнал, что отец Артемий поставлен сюда служить, с полным правом совершать обряды и венчания, и крещения, и отпевания. И, хоть он и был монахом, к черному духовенству не относился. Договорившись обо всем, статский советник убыл обратно в город. По пути в управление решил заехать к Мироновым. Анну он не видел со вчерашнего утра и начал уже беспокоиться, не влезла ли его неугомонная невеста в очередную авантюру. - Яков Платонович! Да что же это творится? – налетела на Штольмана Олимпиада Тимофеевна, не успел тот войти в дом. - Что случилось? – внутренне подобравшись, готовясь к любым неожиданным новостям, спросил Яков. - Нет, это вы расскажите, что случилось? Вы что, свадьбу отменяете? – накинулась с напором тетя Липа на ничего не понимающего Штольмана. - Олимпиада Тимофеевна! Объясните мне, Бога ради, что тут происходит? С чего вы взяли, что мы свадьбу отменяем? - Ну как же? Вчера после вашей совместной прогулки Нюшенька пришла совершенно разбитая, сказалась больной и ушла к себе. Вышла вечером, поужинала и снова закрылась у себя. Маша с Виктором Ивановичем уехали еще вчера вечерним поездом в Москву. Сказали, что какой-то сюрприз к свадьбе подготовить хотят. А мы вот тут совершенно не понимаем, что происходит! И Нюша! Она только Петра Ивановича к себе пускает! Но он мне совершенно ничего объяснить не желает! - Олимпиада Тимофеевна, а могу я поговорить с Петром Ивановичем? - Он не выходил еще сегодня. - А с Григорием Ефимовичем я поговорить могу? – предпринял новую попытку услышать что-то более вразумительное Штольман. - С Гришенькой? Конечно! Проходите в гостиную, я его сейчас к вам позову, - прощебетала тетушка Анны и устремилась к лестнице. Яков Платонович прошел в гостиную. К нему тихо подошла Прасковья. - Барин, я барышне уже шепнула, что вы пришли. Она минут через десять спустится. А я вам пока чаю принесу, хотите? – заботливая служанка выразительно посмотрела на Якова Платоновича. - Спасибо, не откажусь. Спустя несколько минут в гостиную вошел супруг Олимпиады Тимофеевны, Григорий Ефимович. - Яков Платонович, очень рад. Вам хоть чаю предложили? – Григорий Ефимович с жаром пожал руку будущему зятю. - Я Липочку попросил мне там немного с бумагами помочь. Она пока занята будет. - Григорий Ефимович, что тут происходит? - Яков Платонович, Анна вчера пришла сильно уставшая, ушла к себе. Учитывая, что родители уехали, она решила немного побыть одна. А то Липочка сразу накинулась с вопросами. А я-то подозреваю, она ночь плохо спала, вот и решила отдохнуть. А Липа и напридумывала себе невесть чего. - Я уж было испугался, что что-то серьезное произошло, - облегченно вздохнул Яков Штольман. Посидев еще минут десять, поговорив с дядюшкой Анны о разных пустяках, Яков Платонович услышал легкие шаги на лестнице. Когда Анна вошла в комнату, Штольман уже ждал ее, стоя рядом с дверью. - Анна Викторовна! – в мгновение ока рука молодой женщины оказалась в ладонях мужчины. - Яков Платонович, как я рада вас видеть, - расцвела улыбкой она. - Не хотите немного прогуляться? - С радостью. Раскланявшись с Григорием Ефимовичем, Штольман увлек Анну на улицу. - Аня! Ты бы хоть записку прислала, что родители уехали, оставив тебя на растерзание тети Липы, - улыбнулся Яков. - Я вчера у себя закрылась. Потом с дядей посидели, помузицировали немного. Я и не знала, что родители в Москву поедут. А сегодня совершенно невыносимо было с тетушкой общаться. Дядя Гриша с бумагами разбирался, а дядя Петр у себя закрылся. Подозреваю, он старательно избегает бывать в обществе тетушки. - Аня, пойдем в ресторацию? Пообедаем? - Ох, Яков Платонович, вы так меня отучите дома обедать, - засмеялась Анна. - Мне после обеда еще нужно будет в управление вернуться. - Хорошо, я с радостью пообедаю с вами в ресторации. Только при одном условии. - При каком? - Вы все мне расскажете про это дело с балериной, Свистуновым и его женой. Есть там новости? Засмеявшись, Яков Платонович поведал про найденное тело Свистунова в Твери. - А когда его привезут? - Завтра утром Ульяшин уже доставит тело в Затонск. - А давайте я попробую с его духом поговорить? Могу и сейчас, но лучше, чтобы как-то поближе к нему я была. Мой дар стал себя проявлять очень странно. Духи теперь приходят в основном, если я нахожусь поблизости от места их смерти или в непосредственной близости к телу. - Аня, не нравится мне эта идея. - Но ведь я могу попробовать помочь! – возразила Анна, - и не спорьте! Вы знаете, что я права! - Знаю, знаю. А скажи мне, моя дорогая, как ты себя чувствуешь? – перевел разговор в другое русло Яков. - Превосходно. А с чего такой вопрос? - Ты не чувствуешь никаких .. как бы это сказать… изменений? – Штольман старательно опускал глаза. - Яков Платоныч, вы о чем сейчас? - Аня! Ну, право. Ты не думаешь, что тебе пора подыскать подходящего врача? - Какого врача? - Женского, Аня. Женского. - Ох, Яков. Нет, еще пока не нужно. Как только я что-то почувствую, я непременно тебе скажу. Поверь, ты будешь первым, кто узнает о малейшем подозрении моем касательно вероятности появления на свет маленьких Штольманов, - игриво засмеялась молодая женщина. А Яков Платонович потерял дар речи. «Маленьких Штольманов! Господи, пошли нам их! Прошу тебя!».***
На следующее утро Ульяшин доставил тело Свистунова в Затонск и сразу отвез к доктору Милцу в мертвецкую. Доктор приступил к процедуре вскрытия. Анна сразу же после завтрака отправилась в управление. Штольман согласился на то, чтобы она попробовала поговорить с духом Свистунова, но строго под его присмотром. В мертвецкую к доктору они отправились уже вместе. - Аня, подожди пока здесь. Я проверю, закончил ли доктор, - Яков Платонович оставил невесту возле входа в здание, а сам быстро направился внутрь. Не хватало еще, чтобы Анна трупы после вскрытия рассматривала. - Доброе утро, Александр Францевич. - Здравствуйте, Яков Платонович. А я только что закончил. Еще ничего написать не успел. - Просто расскажите, от чего он умер. - Отравили. Цианистый калий. - Опять? - Так точно, опять. Он, правда, плотно пообедал перед этим. Полагаю, что за послеобеденным кофе его и отравили. Кофе черный, без сахара, надо думать. - Понятно. - Вы знаете, кто мог это сделать? - Догадываюсь. Жена. - Вполне вероятно, яд – это очень по-женски. Поговорив еще несколько минут, Штольман вышел на улицу к Анне. Как оказалось, очень вовремя: его неугомонная невеста, судя по излишней бледности на лице и нетвердому стоянию на ногах, уже успела пообщаться с духом. - Анна Викторовна! – Яков Платонович вовремя подхватил ее, не дав упасть. - Он сам пришел ко мне. Он показал мне, - начала барышня Миронова, но Яков Платонович не дал ей договорить. - Пойдем. Сначала тебе нужно присесть. Вошли в мертвецкую. Навстречу вышел доктор. - Что случилось? Там тело еще не убрали, лучше вот тут в коридорчике присядьте, Анна Викторовна. - Александр Францевич, а можно у вас чаю для Анны попросить? - Да-да, сейчас сделаю, - и доктор удалился куда-то в дальний кабинет. - Аня, я же просил без меня этого не делать. Ты стала очень чувствительна к этим беседам. - Ничего. Мне уже лучше. Яков, он хотел уйти от жены. Он ребеночка того очень хотел. И так обрадовался, когда узнал, что Полина беременна. А жена его отпускать не хотела. Убедила, что в смерти балерины могут обвинить его, и они уехали. А потом. Они говорили. Он ее обвинял. Она что-то отвечала. Потом пошли обедать. Когда кофе принесли, он отлучался. Потом пили кофе. Она сказала, что ей нужно прогуляться. Он ушел в номер. И там ему сразу же стало плохо. - Он тебе не показал, где ее найти можно? - Нет. Только твердил все время: «Рузово, Рузово». Я не понимаю, что это. - Ничего, мы все выясним. Через три четверти часа, пришедшая в себя окончательно благодаря сладкому чаю Анна, была доставлена домой. А Штольман у себя в кабинете проверял все протоколы допросов балетной труппы. - Антон Андреевич, никто не упоминал названия «Рузово»? - Да, говорили. Так называется фамильная усадьба Свистунова. Старенькая совсем, говорят. Дом, вроде как, небольшой совсем. А вообще странное место. - Почему странное? - Да у них там какие-то насекомые завелись, не то жучки какие, не то еще кто. Я так и не понял из разговоров. Так они их чем только не травили. Не помогает, не выводятся паразиты и все тут. - Травили, говорите? Тогда понятно, откуда мог взяться цианид. И почему именно он, - Штольман задумчиво потер подбородок. - Вот что, Антон Андреевич, вы отправляетесь в эту усадебку. Телеграммы все уже разосланы. Если Феофанию Карповну где-то заметят, нам дадут знать. Возьмите с собой Евграшина. - А вы, Яков Платоныч? - А я попробую поискать эту госпожу где-нибудь поблизости. Что-то мне подсказывает, что она не успела уехать далеко. Я вам документы подготовлю на обыск дома. Ищите яд и любые документы, которые так или иначе могут подтвердить возможный мотив Медынской. - Так это Рузово находится под Москвой. Разве наши бумаги там такую силу иметь будут? - Будут. Я вам все оформлю так, что будут. Через несколько часов Коробейников и Евграшин сели на московский поезд. Штольман не думал, что Медынская поедет в усадьбу. Но там действительно могли быть какие-то подтверждения ее вины.***
Сам Яков Платонович навел все возможные справки касательно того, где и когда Феофанию Медынскую видели последний раз. Оказалось, что из Твери она уехала. Видел ее мелкий лавочник, который, собственно, и посодействовал убытию ее из города. Накануне он собирал небольшой обоз в сторону Затонска дабы закупить небольшую партию ткани на местной маленькой фабрике. К нему подошла женщина и попросилась за умеренную плату доехать до города. Лавочник согласился, обоз был отправлен в Затонск. В город он должен был прибыть сегодня утром. Несколько часов спустя Штольман уже допрашивал помощника тверского лавочника про его попутчицу. Выяснилось, что женщина сошла с повозки не доехав полверсты до города. В течение нескольких дней Штольман, Ульяшин и все городовые искали Медынскую по всем возможным местам. Не было ее ни меблированных комнатах, ни в кабаках и трактирах. Никто не видел, никто ничего не слышал. Анна как могла пыталась помочь в расследовании. Она раз за разом вызывала дух Свистунова, спрашивала про жену. Но тот лишь твердил то про веселые дома, то начинал стенать про потерянное счастье и любовь. Миронова не могла понять, что он подразумевает. На третьи сутки поисков Штольман, не выдержав долгой разлуки, отправился к Мироновым в надежде хотя бы недолго побыть с невестой. Анну он нашел в беседке за книгой. - Анна Викторовна! – окликнул он барышню, подходя ближе. - Яков Платоныч! – милое личико Анны озарила счастливая улыбка, она быстро поднялась с места и поспешила навстречу жениху. - Аня, прости, что давно не был. Никак не можем найти эту Медынскую. Коробейников телеграмму прислал, завтра должен уже вернуться. По его словам, съездил не зря. А мы тут уже каждый уголок обыскали. Нет ее и все. Я чувствую, что она в городе. А найти не могу. - Я пыталась поговорить с духом Свистунова. Но он ничего вразумительного не говорит. Вот я и не стала тебя отвлекать. - А что он говорит? - Да какую-то ерунду. То все про разбитое сердце и потерянную любовь. То иногда про веселые дома. Я ничего не понимаю. - Аня! Веселые дома и разбитая любовь? – в глазах сыщика загорелся огонек понимания. - Да. - Так ведь это заведение Маман. Веселый дом с разбитыми сердцами. - Ты думаешь, что она может прятаться там? Но разве Аглая Львовна не дала бы тебе знать, появись у них госпожа Медынская? - Аглая Львовна, думаю, сообщила бы. А вот этот ее Полкан…. Этот человечек свою выгоду упускать не захочет. Никогда. - Ты прямо сейчас туда отправишься? - Да, нужно проверить эту идею. Простишь меня, родная? Я тебе обещаю, как только я найду эту Медынскую, я непременно возьму выходной на целый день. И мы с тобой весь день проведем вместе, - Яков Платонович виновато улыбнулся. - Я нисколько не обижаюсь. Я все понимаю. Яков, а давай я с тобой пойду? - Нет, Аня. Я тебя очень прошу, останься дома. Я обещаю тебе все рассказать сразу же, как только мы ее арестуем. - Хорошо, - неожиданно быстро согласилась Анна. «Подумаешь, просто чуть погодя схожу как бы на прогулку в город и в управление зайду. Там все и узнаю», - решила она для себя. Попрощавшись, Штольман отправился в город. По пути к борделю заглянул в управление за Ульяшиным. Обычно при входе в заведение дежурил верный Полкан. Сегодня его там не оказалось. Пройдя внутрь, Яков Платонови увидел знакомую ему девушку, кажется, Пашей зовут. - Добрый день, Яков Платонович! А вы к нам? – Паша подбежала к сыщику, явно обрадовавшись ему. - Добрый день. Скажите, а где ваш верный надзиратель? - Этот карлик уже четвертый день где-то пропадает. Аглая Львовна уже серчать на него начала. Говорит, никогда раньше такого не было, чтоб он вот так неизвестно где по столько времени пропадал. Вам позвать Маман? - Не стоит, я уже узнал то, ради чего приходил. Всего доброго, - Яков Платонович попрощался и вышел на улицу. - Ульяшин, берите пару городовых и отправляйтесь на квартиру к этому Полкану. Знаете, где квартирует? - Найдем, Яков Платоныч. - Хорошо. Там вы, скорее всего, обнаружите некую даму. Ее в управление и в камеру. А я поищу самого господина Полкана. Долго карлика искать не пришлось. Он обнаружился в ближайшем трактире за весьма нехарактерных занятием. Полкан брал еду на вынос. - Кому это вы обед несете, любезный? – преградил дорогу человечку Штольман. - А что, я не могу себе обед взять? - А что же это вы его тут отведать не пожелали? - А с каких это пор полиция у нас обедами граждан интересуется? – визгливо заголосил Полкан. - А с тех самых пор, как эти «граждане» убийц прятать начали. Говори, почему согласился ее укрывать у себя? – Яков Платонович наступал на странного человечка. - Я ничего не знаю! – голосил тот. - Ну, как хочешь. Ты арестован по обвинению в пособничестве убийце. Пошли в управление! - Стойте-стойте. Я расскажу. Я все расскажу. Только давайте не будем меня арестовывать, - быстро поменял тактику карлик. - Говори все, что знаешь. - Я Фифочку знаю еще с тех пор, как работал в публичном доме в Москве. Она там одной из лучших девочек была. - Что? Медынская пребывала в борделе? - Да-с. А вы не знали? Ей было лет пятнадцать, когда она туда попала. Пробыла там лет до двадцати. А потом в нее неожиданно влюбился престарелый купчишка. Да и забрал ее из борделя к себе в содержанки. А через три годика-то и помер. От чего непонятно, но состояние свое ей оставил. По завещанию-с. - А ты откуда знаешь? - А мы, Яков Платоныч, народ такой, что много чего знаем. Не обо всем говорим. Так вот. Спустя еще два года она познакомилась со Свистуновым. Он и женился на ней. О том, что она содержанкой была, он знал. А о ее прошлом в публичном доме - нет. Одно обстоятельство все портило. Она детей иметь не могла. По ранней молодости еще в заведении аборт сделала. Вот и сказалось это на ее здоровье. Свистунов был человеком небогатым. Бабник, говорят, был жуткий. Но Фифочка терпела. Потом они благодаря его другу в театр этот пристроились. Она по костюмам много чего понимала. Так и жили. С мужем был у нее уговор: гулять - гуляй, детей - ни-ни. Ну а тут он закрутил с этой Полиной. Да и влюбился. Она еще и забеременела. Вот и итог. Остальное вы и сами знаете. - Она у тебя на квартире? - Да. - Завтра утром явишься в управление. Показания дашь официально, - видя, что Полкан собрался было протестовать, Штольман добавил, - а не явишься – я тебя засажу за пособничество.***
Придя в управление, Яков Платонович в коридоре увидел дожидавшуюся его Анну. - Анна Викторовна, и что вы здесь делаете? – недовольно спросил он. - А я гуляла. Да! И вот решила заглянуть, - весьма правдоподобно соврала та. - Как же… Знаю я, как вы гуляли, - вздохнул Яков и, увидев спешащего к нему Ульяшина, спросил, - Михаил Иванович, задержали подозреваемую? - Так точно, Яков Платоныч! - Хорошо. Пусть до утра в камере посидит. Завтра утром с ней поговорю. Как раз Коробейников вернется. - Антон Андреевич ждет вас в кабинете. - Как в кабинете? Они же с Евграшиным только утром вернуться должны. - Не могу знать, Яков Платоныч. Они вернулись полчаса назад. Сергей Степанович отправился домой с разрешения Антона Андреевича. - Хорошо, пойду тогда узнаю итоги поездки. - Яков, а можно я с тобой? Я так давно Антона Андреевича не видела, - мило улыбнулась Анна. - Что с тобой делать? Пойдем, - сдался Штольман.***
Коробейников пребывал в крайне возбужденном состоянии. На вопрос как они так быстро вернулись, пространно ответил, что добирались на перекладных, почему и получилось вернуться раньше. Рассказ об обратном пути был малосодержательным, но красочным. Все трое посмеялись от души над описанием того, как Евграшин убеждал различных людей их подвезти. После чего Антон Андреевич перешел непосредственно к делу. Оказалось все очень прозаично. Согласно завещанию отца Свистунова, хранимому в Рузово, сам Свистунов ничего не наследовал. Но вот если у него рождался сын до достижения самим Свистуновым сорока пяти лет, то все наследство переходило к ребенку. При этом, в завещании было особо отмечено, что ребенок мог быть рожден вне брака, но признан отцом и взят им на воспитание. И тогда Свистунов, как законный представитель, мог распоряжаться наследством этим вплоть до совершеннолетия сына. В случае же отсутствия детей до указанного срока, наследство отца Свистунова переходило к супруге оного, без права распоряжения им самим Аркадием Семеновичем. Вот потому Медынская так не хотела, чтобы у мужа на стороне появился ребенок. - А что там за наследство такое? – удивился Штольман. - О, тут вообще занимательная история! Оказывается, отец нашего импресарио был владельцем крупной суммы в облигациях! Представляете? Но он совершенно не доверял сыну, учитывая весьма легкомысленное поведение того. Вот и придумал такое хитрое завещание. Не хотел, чтобы сыночек все на ветер пустил, - довольный Коробейников разве что только не подпрыгивал на месте. - Что же, тогда мотивы более, чем ясны, - кивнул Штольман. По распоряжению статского советника дежурный привел в кабинет Медынскую. Анна тихонечко пересела в уголок, чтобы не отвлекать Якова. Тот уже смирился с присутствием невесты на допросе. Что же, хотя бы не нужно будет потом все ей пересказывать. -Феофания Карповна, расскажите нам, как и почему вы отравили сначала балерину Полину Фирсову, а после и своего супруга, Свистунова Аркадия Семеновича? – обратился по правилам к женщине Штольман, с интересом изучая ту, что так хладнокровно убила двоих человек. Хотя, двоих ли? Не она ли приложила руку и к смерти своего богатого любовника? - Я ничего не знаю, - Медынская старалась скрыть эмоции, но выходила это плохо. Женщина обладала внешностью хоть и яркой, но отталкивающей. И лицом красива, да вот глянешь на нее, и как-то отвернуться хочется. А все дело в глазах. Глаза злые. Смотрят, как будто изучают сколько денег у тебя за душой есть. И прошлое дает о себе знать: нет-нет, да и проскользнет присущая многим девицам из борделя вульгарность и жадность. - Не стоит отпираться. У меня есть неопровержимые доказательства вашей вины, - начал Яков Платонович, после чего по порядку изложил все мотивы и предполагаемые им действия Медынской. Попал в самую точку. - Ну, я это сделала! Я! А что прикажете? Смотреть как все то, ради чего я такой путь прошла, в чужие руки уплывает? Нет уж, увольте! И ведь все хорошо у нас было. Все нас обоих устраивало. И ведь по нашему с Аркадием уговору, после получения наследства, я ему внушительную сумму бы отдала. И все! Все! Оба – вольные птицы. Нет! Захотелось ему, видите ли, ребеночка! Влюбился! Тоже мне, отец семейства! Я с Полинкой сначала по-хорошему поговорить пыталась. Мол, избавься от ребенка. Уперлась, дура! Ну, тогда я и решила все. В Рузово цианид взяла и носила с собой до поры. А как тут в одно утро газетку прочитала местную, так и придумала, что именно в этом городишке все и сделаю. Подсыпала ей в чай. И ведь эта наивная поверила мне! Я-то к ней пришла якобы помириться. Вот мы и помирились. А Аркадий после меня винить начал. Я и решила, что мне проще совсем без него, чем так. Чего доброго, еще бы в полицию явился. - Как про Полкана узнали, что он здесь? - Вы, должно быть, не знаете. Но у нас так: старые связи поддерживаем в любом случае. Просто, чтобы знать. Вот и я знала, где его смогу найти. Знала, что он мне не откажет. Не отказал. Спрятал. Еду носил, новости рассказывал. Помогал мне подготовиться к побегу. Немножко я не успела. - Почему вы были уверены в Полкане? - Да любил он меня когда-то. Вот и все. Любил.***
Спустя три четверти часа Штольман и Анна прогуливались по городу. После допроса этой вульгарной, расчетливой женщины у Якова осталось какое-то непонятное чувство. С одной стороны – глубокое презрение к ней. С другой – удивление неожиданным чувством странного карлика из заведения Маман. - Я и не думала, что этот отвратительный человечек может испытывать такие глубокие чувства, - задумчиво протянула Анна. - Признаться, сам удивлен. Я думал, что она ему заплатила. - Знаешь, а мне его даже жалко немного. Он ведь, если разобраться, глубоко несчастный человек. Всю жизнь в слугах по публичным домам… - Аня, он сам выбрал свой путь. И потом, он ее прятал, зная, что она убийца. - Ты арестуешь его за это? - Нет. Завтра он явится в управление, все расскажет. Я уверен, под протокол выдаст еще что-то навроде того, что не знал ни о чем. Что пожалел ее. Да и пусть. Мало ли как он еще пригодится может. Он не вор, не убийца. Он маленький ничтожный человечек, очень любящий деньги. И он может знать много полезной информации. Даже если я его арестую, то суд его, скорее всего, оправдает. Поэтому не стоит тратить время. - Вот какая большая любовь у маленького человечка была. Какая же она жестокая женщина. И холодная, - вздохнула Анна.