***
— Поттер! — гневный голос раздался прямо за спиной, и Альбус, вздрогнув от неожиданности, уронил тяжелые рыцарские доспехи, с грохотом обрушившиеся на пол. МакГонагалл мрачно посмотрела на груду железа, опутанную буйно цветущими растениями, которые, расползаясь, уже побежали вверх по стенам, и медленно перевела взгляд на мальчика. — Профессор, я не виноват, честное слово! — он умоляюще посмотрел на директора. — Я только хотел потренировать очищающее заклятие, а доспехи ржавые, и… — Следить за чистотой — обязанность домовых эльфов и мистера Филча, Поттер, — с каменным лицом процедила МакГонагалл. — И они с этим неплохо справлялись, разумеется, пока у них не прибавилось работы с тех пор, как вы почтили Хогвартс своим присутствием. Как вы считаете, Поттер, сколько времени им понадобится, чтобы очистить целый коридор от тех джунглей, которые вы здесь устроили? — Я не знаю, как это получилось! — искренне сказал Альбус. — Заклинание было… — В мой кабинет, Поттер. Немедленно.***
— Минерва, дорогая, мальчик не виноват, — Дамблдор мягко улыбнулся со своего портрета, глядя на поникшего ребенка. — Он тянется к знаниям, хочет быть полезным. — При всем уважении, Альбус, — раздраженно отозвалась МакГонагалл, окуная перо в чернильницу, — его неуемный энтузиазм обходится школе слишком дорого. Я неоднократно предупреждала мистера Поттера, что первокурсникам запрещено колдовать без надзора кого-либо из преподавателей, не так ли, мистер Поттер? — Да, профессор. — Но поскольку мои слова, видимо, не были приняты к сведению, придется попросить родителей оказать влияние. Возможно, к отцу мистер Поттер прислушается, — МакГонагалл запечатала конверт с письмом. — А пока… — Минерва! — дверь в кабинет неожиданно распахнулась, и на пороге появилась запыхавшаяся мадам Помфри. — Простите, — она заметила Альбуса, — госпожа директор, у нас чрезвычайная ситуация, необходимо ваше присутствие! — Это срочно? — Более чем! МакГонагалл тяжело вздохнула и строго посмотрела на мальчика. — Оставайтесь здесь, Альбус, я скоро вернусь. Мы еще не закончили, — она быстро выпустила в окно сову с письмом для старших Поттеров и вышла из кабинета вслед за медсестрой. Альбус остался стоять у стола, ковыряя носком ботинка ковер на полу. Накрылась его новая скоростная метла… Медным тазом накрылась. Отец, конечно, сильно ругать не будет, а вот мама… А все из-за этих дурацких правил! Будь они неладны. — Не вешай нос, мой мальчик, — вдруг ласково произнес Дамблдор, поблескивая стеклами очков. — Знаешь, твой отец за время своей учебы нарушил не одну сотню школьных правил вместе со своими друзьями, что в конечном итоге помогло им спасти множество жизней. Альбус моргнул. — Спасибо, сэр, — он замялся, глядя на улыбающегося старика, — но… разве вы не должны меня ругать? Ведь правила… — О, ругать это прерогатива директора, — махнул рукой Дамблдор. — И профессор МакГонагалл прекрасно с этим справляется, а я… я всего лишь портрет, что с меня взять? — он подмигнул мальчику, чем вызвал у того невольную улыбку. — Позволю себе заметить, — внезапно раздался откуда-то справа холодный голос, — что вы, Альбус, и в бытность свою директором не слишком радели о соблюдении правил, поощряя чрезмерное любопытство некоторых учеников. Мальчик обернулся на голос и с изумлением увидел, что на вечно пустом портрете над директорским столом наконец появился человек. Это был высокий мужчина с бледным худым лицом, облаченный в черную мантию с жестким воротом. Его темные, какие-то пустые глаза смотрели на мир с холодной отстраненностью, будто его уже давно ничего не интересовало, но едва их пугающий взгляд столкнулся с ярко-зелеными глазами Альбуса, как в их глубине что-то сверкнуло, а сам мужчина едва заметно вздрогнул. — Мерлин… — чуть слышно прошептал он, не отводя взгляда от мальчика. — Когда же это закончится… — Северус! — как-то слишком бодро воскликнул Дамблдор, заставив вздрогнуть уже Альбуса. — Как прекрасно, что вы к нам заглянули! Позвольте представить вам… — Не утруждайтесь, — ледяным голосом процедил Снейп. — Я пока еще в состоянии выстроить простейшую логическую цепочку. Всклокоченные волосы, зеленые глаза и вызывающее поведение… Очевидно, что этот молодой человек носит фамилию Поттер, — он слегка прищурился, разглядывая мальчика с едва скрываемым презрением. Под этим неприятным взглядом Альбус неосознанно выпрямился и расправил плечи, гордо вздернув подбородок. — Да, сэр, — с некоторым вызовом произнес он. — Альбус Северус Поттер к вашим услугам. В кабинете повисла напряженная тишина. И без того непроницаемое лицо Снейпа превратилось в маску, а в темных глазах на миг мелькнуло недоверие. Дамблдор на своем портрете перестал улыбаться и теперь печально следил за реакцией Северуса. А Альбус вдруг вспомнил, что именно в честь этого мрачного, не слишком приятного человека он получил свое второе имя. И о чем отец только думал?! Дверь за спиной скрипнула, впуская в кабинет чем-то крайне недовольную МакГонагалл. — Просто невероятное безобразие! И это… — она замолчала, наткнувшись взглядом на мальчика. — Поттер! Вы еще здесь? — Вы же сами сказали, ждать вас… — пробормотал Альбус, отворачиваясь от портретов. — А, — она, казалось, уже забыла о нем. — Да, действительно. Ладно, идите, Поттер, не до вас сейчас, — она устало опустилась в директорское кресло. — С вами будем разбираться, когда приедет ваш отец. И постарайтесь не добавить к списку ваших провинностей новые пункты!***
Гарри Джеймс Поттер неспеша шагал по знакомому до последней трещинки на стенах коридору, одолеваемый приступами острой ностальгии. Он понимал, что по-хорошему должен придать своему лицу суровое выражение и как следует отчитать сына, успевшего натворить столько, что список претензий МакГонагалл занимал аж четыре страницы, но никак не мог избавиться от теплого, радостного ощущения, возникающего каждый раз при виде родного замка. Да и, если быть честным, он не был уверен, что имеет моральное право осуждать Альбуса. По сравнению с его собственными достижениями проделки сына выглядят мелкими и незначительными. Ну подумаешь, Пивза в желе превратил. Он сам на первом курсе философский камень стащить умудрился. А последний в мире василиск, который не пережил встречи с национальным героем? Ценнейшее, между прочим, магическое создание… Не говоря уже о бесчисленных вылазках по ночам, незаконном участии в Турнире и постоянных стычках со Снейпом. При воспоминании о бывшем преподавателе зельеварения в груди неприятно кольнуло. Гарри поморщился. Двадцать лет прошло, а он так и не смог избавиться от ноющего чувства вины. Каким все-таки болваном он был в детстве… Погруженный в свои размышления, Гарри не заметил, как дошел до кабинета директора и теперь, нахмурившись, стоял перед каменной горгульей, пытаясь вспомнить пароль, который сообщила в письме МакГонагалл. — Мм… Что-то там связанное с Гриффиндором… Ах, ну да. Львиное сердце. Горгулья равнодушно развернулась, открывая проход, и Гарри ступил на лестницу, ведущую вверх. — Слава Мерлину, больше никаких сладостей, — округлив глаза буркнул он, вспоминая бесконечные «дольки», «шербеты» и «леденцы», которые так обожал Дамблдор. — Директор? В просторном кабинете никого не было. Гарри неуверенно почесал затылок. Пойти поискать? Или подождать здесь? — Гарри, здравствуй, мальчик мой! — радостный голос Дамблдора отсек пути к отступлению. — Проходи, располагайся, Минерва должна скоро подойти. — Здравствуйте, профессор, — сдержанно кивнул Гарри, закрывая за собой дверь. — Как ваши дела? — О, какие могут быть дела у портрета? — сокрушенно отозвался Дамблдор. — Только и развлечения, что наблюдать за вами, живыми. А как ты? Надеюсь, все благополучно? — Все прекрасно, — Гарри заметил, как Дамблдор покосился куда-то в сторону, а затем вдруг поднялся из кресла. — Ты знаешь, я пожалуй тебя оставлю, — как-то поспешно произнес он, подходя к краю рамы. — Необходимо навестить один из моих портретов в Мунго. Рад был тебя повидать. — А… — Гарри приподнял брови, но старик уже исчез, забыв на маленьком столике свою коробочку с дольками. А спустя несколько секунд Гарри осознал, что за срочные дела образовались у бывшего директора. Знакомый с детства презрительный взгляд он ощутил кожей и медленно обернулся. — Профессор… Кровь внезапно отхлынула от лица. Сколько раз он искал предлоги, чтобы приехать в Хогвартс в надежде поговорить со Снейпом, но того никогда не было на месте, и никто не знал, когда он может появиться. А Гарри было необходимо так много сказать ему, особенно в первые годы после победы. Он даже речь написал, отрепетировал ее, долго и придирчиво подбирал слова, но сейчас, когда он наконец встретился со взглядом холодных черных глаз, все заготовленные фразы вылетели из головы. А в памяти вдруг возникла страшная, много лет мучившая его в кошмарах картина из далекого прошлого. — Взгляни… на… меня… — хриплый шепот срывается с побелевших губ, а пальцы, сжавшие его руку, леденеют. И он смотрит, не в силах отказать в этой просьбе человеку, умирающему у него на руках. Пусть ненавистному, пусть предателю и убийце, не может… А в следующий миг в глубине черных глаз что-то гаснет. Гарри провел рукой по лицу, словно стряхивая наваждение. — Что, Поттер, дар речи потеряли? — язвительно произнес Снейп, скрестив руки на груди. — Хотя, о чем это я, внятная формулировка мыслей никогда не была вашей сильной стороной. — Сэр, я… — Гарри умоляюще посмотрел на него, пытаясь подобрать слова, убедить его… — Ах, сэр, — холодно протянул Снейп, — А, помнится, раньше вы меня по-другому называли. Убийца, предатель, трус… Гарри прикрыл глаза, чувствуя, как в груди разрастается отчаяние. Снейп не станет его слушать. Как заставить его поверить в то, что он раскаивается? Как пробиться сквозь этот панцирь сарказма, которым всю жизнь окружал себя нелюдимый профессор? Теперь, повзрослев, Гарри гораздо лучше понимал его. Понимал, насколько гениален был этот человек, получивший степень Мастера Зелий в двадцать два года. Понимал, каких нечеловеческих усилий ему стоила вся эта двойная игра, устроенная Дамблдором. Как больно ему было смотреть, как сын его любимой женщины, которого он поклялся защищать, то и дело рискует жизнью, вечно стремясь влезть в самое пекло. И каково было узнать, что все это было обманом, фальшью, а бережно лелеемый Избранный должен в итоге умереть ради всеобщего блага. А после всего еще и позволить всем считать себя убийцей величайшего светлого мага и целый год терпеть ненависть бывших коллег и большей части учеников, чтобы только попытаться защитить школу и не дать Пожирателям окончательно захватить ее. — Вы должны убить меня, Северус. Душа Драко еще не настолько повреждена. Мне бы не хотелось, чтобы она раскололась из-за меня. — А моя душа, Дамблдор? Моя? — в вечно холодном, равнодушном голосе звучит почти неприкрытое отчаяние. Сердце болезненно сжалось. Гарри поднял взгляд на портрет, вгляделся в бледное усталое лицо, а затем, не отрывая взгляда от темных глаз, медленно опустился на колени. — Поттер… — голос Снейпа дрогнул. — Профессор, я умоляю вас, выслушайте меня, — тихо, но очень четко произнес Гарри, чувствуя, что если не сделает этого сейчас, другого шанса не будет. — Я виноват перед вами. Я был самоуверенным маленьким идиотом, не способным увидеть дальше собственного носа и не умеющим совладать со своим ослиным упрямством. Если бы я знал… Хотя я догадывался… Еще тогда, на первом курсе, когда вы спасли мне жизнь во время матча по квиддичу, помешав Квиреллу, и позже, на третьем, когда пытались защитить в Визжащей хижине… Но мои детские обиды застилали мне глаза, мешая разглядеть за вашими упреками и колкостями заботу. Я представить не могу, каково вам было шпионить для Дамблдора, разрываясь между ним и Волдемортом, хотя обещание, ради которого вы пошли на это, не было выполнено. И все же, вы до конца были преданы ему, даже в последние секунды, когда передали мне воспоминания… — Гарри до боли сжал кулаки, заставляя себя смотреть в глаза профессора. — Простите меня, если сможете. Мне очень жаль, что все закончилось вот так, что я не успел сказать вам, что горжусь нашим знакомством. Знаете, когда я провожал детей в школу, мой младший сын очень боялся, что шляпа распределит его на Слизерин, и я сказал ему, что он назван в честь двух директоров Хогвартса, один из которых учился на Слизерине и был самым храбрым человеком из всех, кого я знаю… Это правда. Я восхищаюсь вами, и вы должны знать об этом, чтобы обо мне ни думали. Я очень давно хотел сказать вам все это, но за двадцать лет мне ни разу не удалось застать вас здесь, чтобы извиниться и поблагодарить за все, что вы сделали для магического мира и для меня лично. Снейп молчал и почти не двигался, слушая его сбивчивую речь, но постепенно из его глаз ушел холод, а жесткие складки у губ слегка разгладились. Теперь он смотрел на Гарри без вечной гримасы презрения, а с какой-то пронзительной, глубоко затаенной болью. — Я намеренно не появлялся здесь в вашем присутствии, — наконец хрипло произнес он, и Гарри вздрогнул. — Я предполагал, что вам будет… неловко, и вы, в силу своего природного благородства, захотите извиниться, а мне не нужны были ваши неискренние, произнесенные через силу извинения. Гарри дернулся, как от удара, а затем замер, глядя перед собой пустым взглядом. Не поверил. — Почему же сейчас вы нарушили эту традицию? — собственный голос показался каким-то тусклым и безжизненным. Но следующая фраза Снейпа развеяла захлестнувшее его отчаяние. — Потому, что познакомился с вашим младшим сыном, — уголки тонких губ едва заметно дрогнули. — И посчитал, что, возможно, вам действительно жаль. — Спасибо, что дали мне шанс, — благодарность в зеленых глазах сменилась напряжением. — И… скажите… что вы думаете обо мне сейчас? Я знаю, что в школе вы считали меня непроходимым болваном с шилом в заднице, но теперь, после всего… — Вам правда важно знать, что я о вас думаю, Поттер? — Снейп слегка изогнул бровь. — Да, — твердо ответил Гарри. Некоторое время Северус молчал, глядя на него со странным выражением. А когда заговорил, Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодок. — Вы такой же, как ваш отец, Поттер, — он произнес это без злости, без насмешки, но с какой-то неясной грустью. — Джеймс без колебаний отдал жизнь, чтобы спасти свою семью, а вы готовы были пожертвовать своей, чтобы спасти всех. Вашим детям есть, кем гордиться.