A very strange dream

      Мила всегда была, пожалуй, чертовски скромной и стеснительной.       Она боялась всего – чужих взглядов, прикосновений и, наверное, даже себя. Постоянно сидя в своей комнате, проводя время за любимыми и не очень играми, она не заметила, как пролетело двадцать лет ее жизни. Двадцать. Боже, это почти четверть века. Однако, будучи девушкой не особо интересующейся, она не слишком-то задумывалась над этим. Она жила так, как хотела, ни о чем не жалела и наслаждалась своим увлечением, своим одиночеством и без оглядки погружалась в него. Она никогда не понимала, почему есть те, кто страдает, но…       Смотря на пару колыхающихся огоньков, что отдавались рыжими бликами в темных зрачках, слушая тишину и мельком оглядывая квартиру, пустую и непривычно холодную, ей вдруг пришла мысль, что что-то не так. Не было привычного спокойствия, только тянущее чувство в ее груди, к которому она почти привыкла, въелось сильнее. Все же, с трудом подумала она, ей хотелось быть с кем-то. Завести себе друга она не могла из-за своей трусости. Тем более это касалось второй половинки. В смысле, конечно, она влюблялась! По крайней мере, то, что она чувствовала к некоторым персонажам, походило на книжные описания. Но, увы, с пиксельными монстрами любви не построишь. А так хотелось чужой близости…       Тяжко вздохнув, она задула свечки и отправилась спать.       Ни на торт, ни на игры желания не осталось.

***

      Проснулась она, как ни странно, на цветах. Огромных, золотых лютиках, светящихся в темноте так ярко, что казались солнышками на тонких стебельках. И пахли так сладко и навязчиво, что слезились глаза. Мила прикрыла их, но легче не стало, лишь внизу живота что-то приятно потяжелело. Она протянула ладонь, но вместо привычной растянутой футболки нашла теплую кожу. Свою кожу.       Она резко открыла глаза и так же резко смутилась. На ней не было удобных шорт и футболки, вместо них – откровенный лиф и маленькие, прозрачные трусики, от которых обычно все приличные девушки отводят взгляд на витринах магазинов с женским бельем.       Какого вообще происходит!?       Она медленно встала, отряхнула приставучую пыльцу и двинулась вперед, шлепая босыми ногами по каменному полу. В темноте виднелась каменная дверь, из-за которой веяло просто собачьим холодом, от чего ее кожа, бледная из-за постоянного игнорирования существования солнца, покрылась мурашками.       Девушка с усилием толкнула дверь и зажмурилась. Снаружи не только было слишком светло, так еще и буран, обжигая холодом, мельтешил перед глазами. Мила, уже слегка подмерзшая, хотела отступить назад, но за спиной стояла ель. Простая обыденная елка и никакого намека на исполинские створки.       Все ее естество задрожало, а от страха она даже двинуться с места не могла. Глаза заболели, и горячие слезы хлынули из под ресниц. Это были слезы за все: за одиночество, за все трусости, обиду на себя и других. Она упала на снег, отчаянно хватаясь за покрасневшие плечи, даже не желая успокоиться. Ей всегда говорили, что наплакавшись станет легче, но она скорее замерзнет здесь насмерть, чем успокоится. – Что такая милая леди делает посреди леса, мм? – совсем рядом с ней раздался низкий мужской голос. И, в общем-то, по нему вполне можно было понять, что хозяин интересуется скорее из вежливости, чем искренне. – Я уверен, что ты промерзла до костей, сладкая.       Пара костлявых пальцев приподняла ее подбородок, позволяя мужчине разглядеть влажное от слез лицо.       От неожиданности Мила вскрикнула.       Перед ней стоял скелет. Самый настоящий, сильно похожий на тот, что был в кабинете биологии в ее старой школе. Его глазницы сверкали белыми точками, которые похотливо разглядывали почти нагое тело девушки. Сама эта мечта некрофила была закутана в синюю куртку и длинные свободные шорты. Завершали картину тапочки, явно ему большие и розовые, заляпанные какой-то белой гадостью. Несмотря на очевидность, Мила узнала его не сразу. Однако, осознав кто перед ней, ее рыдания утихли, отдаваясь лишь редкими всхлипами. – С-санс? – то ли с надеждой, то ли со страхом прошептала она. – О, так мы знакомы, сладкая? Прости, кажется, моя память совсем закостенела, – отшутился скелет, останавливая голодный взгляд на ее бедрах. – Не хочешь освежить ее?       Старший скелет по-хозяйски сжал одну из ягодиц, наваливаясь на растерянную девушку всем телом. Он играючи втянул запах золотых цветов. Сжимая девичьи руки над ее же головой, Санс требовательно вдавил их в ствол дерева. Мила наконец очнулась, чувствуя, как горячий и длинный язык изучающее скользнул по нежной коже шеи, и как довольно рыкнул у ее уха скелет. Но она лишь сглотнула, чувствуя, как краснеет, не в силах издать даже писка. – М-м, я начинаю вспоминать этот вкус, – горячо проговорил он, таким тоном, будто играл с ней в пошлую версию угадайки. – Но все еще недостаточно, что бы вспомнить твое имя, сладкая.       Она резко выдохнула, когда зубы монстра нежно и неуклонно встретились с ее кожей. Кажется Санс усмехнулся ее реакции, нарочито медленно проводя синим языком по укусу. Свободная рука скелета тем временем сжала ее грудь, из которой немедленно вырвался совсем не болезненный стон. – Какого хера!? – кричало что-то внутри. – Ты вообще понимаешь, что сейчас творишь!?       Тем временем монстру видимо наскучила чужая шея и он перешел к более интересным местам. Ее руки наконец были свободны и Мила решилась сделать слабую попытку оттолкнуть ширококостного скелета, но вместо мягкой синей куртки под пальцами оказалось что-то более твердое, округлое и бархатистое. Вместо снега под раздвинутыми коленями было одеяло, да и вообще стало гораздо теплее. – Ч-человек, т-тебе не стоит быть так близко с-сейчас! – гораздо более высокий голос сорвался, когда уставшая стоять на коленях Мила прижалась промокшими трусиками к широкому позвоночнику. – Что п-произошло? – обратилась к себе девушка, шокированная неожиданной сменой локации, но Папайрус воспринял вопрос на свой счет. – Тебе нельзя быть здесь, я… У-у меня, – смущенно промямлил он, стесняясь собственного положения. – У меня-ах, человек, не надо так двигаться!       Он резко встал, из-за чего внезапные любовники чуть не столкнулись лбами, и подмял желанное тело под себя. Они оба простонали, когда твердый оранжевый бугорок уперся в мокрое горячее лоно и резко, через тонкие складки одежды, двинулся вверх и вниз. Мила зажмурилась, поддаваясь незнакомым ощущениям и вслушиваясь в сдавленное «ньех». Несколько секунд рваного трения и она чувствовала, что вот-вот приблизится к пику.       Но потянувшись за вожделенным поцелуем, но наткнулась на холодное дерево полки.       Резко разомкнув глаза, она досадливо взвыла. Вокруг была лишь ее темная комната с выцветшими обоями и открытой форточкой. Даже лес сейчас казался уютнее. – Это что, был лишь сон? Ответа не последовало.       В память о проведенной в компании двух скелетов ночи остались только промокшие шорты, искусанные губы и полностью удаленные с компьютера игры. Кто знал, что эротические сны могут быть полезны для социальной жизни?