Прощание славянки

- ТВОЮ МАТЬ, КАК ЖЕ, СУКА, БОЛЬНО, БЛЯДЬ! - кричал, что есть мочи, надрывая свои ложные связки, наш заложник кавказской национальности. - Сиди, не рыпайся и отвечай на поставленные мною, сука, вопросы, а то я твои яйца не просто сожму, а оторву ко всем херам! Начнем с того, какого черта ты, гнида черножопая, попёрлась на мой участок? Думаешь, это ограждение из профлиста я установил просто так? Ничего подобного! Я это сделал, чтобы такие сволочи, как ты, в мой дом не лезли. - говорил мой отец, ветеран вооруженного конфликта в Южной Осетии 2008 года. Бравый солдат, офицер, имеющий звание майора воздушно-десантных войск Российской Федерации. Высокий, крепкий муж. Его голубые, как арктический лед глаза были скрыты за темными очками-авиаторами. На теле его был однотонный маскировочный халат цвета хаки. на голове был надет голубой десантный берет. На ногах красовались новенькие "Гриндерсы" со стальными пластинами в районе пальцев. В шкафу его висит китель с кучей медалей за успешные операции, а на погонах по одной звезде. Над сухими губами росли неописуемо черные усы. На левой кисти руки был набит российский герб. Я стоял около него, заострив свой взгляд на нашем кавказском заложнике. Смуглая кожа, большие черные глаза, темно-синий костюм фирмы "Адидас" и красные макасины. Из кармана торчала синяя шапка, на которой я разглядел цифры "2" и "8". В глазах этого парня я смог разглядеть страх. Жаль, что в них не было видно мыслей о последствиях. Он сидел на стуле, его руки были перемотаны скотчем за спинкой стула. Кулак отца еще сильнее сжимал яйца парня. Такое чувство, что глаза его собилась лопнуть или просто вылететь. - Отвечай, тварь. Что ты забыл на моем участке? - Ничего. - ответил парень и словил хорошенький удар по лицу. Ауч. Это дествительно больно. Костяшки налились красным цветом. - В какую сумму бы ты оценил собственную жизнь? - Она бесценна. - Бесценна жизнь лишь у тех, кто ценит ее и дышит полной грудью. Carp Dia. Наслаждайся жизнью. Однако, ценишь ты исключительно смерть. Причем, не свою. Сколько тебе лет? - Двадцать восемь. - Где ты был восьмого августа 2008 года? - В тылу грузинском. Меня ранил какой-то русский и я всё время пролежал в лазарете. Никого не убил. Честное слово. - Нет. Ты убил. Ты убил в себе человека. Родил обезьяну, которая живет по принципу естественного отбора. Выживает сильнейший. Берешь от слабых все, да? Или нет? - Не понимаю вас... И вновь сильнейший удар ногой по его лицу. Багряного цвета кровь разлилась по металиической пластине, а изо рта выпали два передних зуба. Отец наклонился и положил мне в карман: "Держи, боевой сувенир на память" - сказал папа. - Мои жубы! Шука! Што ты жделал, мгхазь?! Отец пропускал его крики мимо собственных ушей - Расплескалась синева, расплескалась. По тельняжкам разлилась, по беретам... - напевал он как можно громко, пытаясь заглушить крики грузина. Но не выдержав, папа ударил ему по лицу со всей дури золотой кокардой. На щеке осталась, так сказать, вмятина в виде звезды. - Сын, ты веришь в то, что Иисус был смуглым или черным? - спросил у меня отец, на что я ответил, что Иисус - белый. - Верный ответ. Черномазые не способны править. Это как пищевая цепочка. Заяц не способен убить коршуна. Так и здесь. Черные всегда были объектом геноцида. Всегда работали на кого-то. Не может раб подчинить себе своего хозяина. Я смотрел на своего отца, как на великого диктатора. - Сын, пригляди за ним. Я сейчас вернусь. Я смотрел в бездонные глаза этого парня. Они горели злобой. Я спросил у него, зачем он полез в наш дом. Ответ меня поразил. - Меня зовут Спартак. Спартак Игитянидце. Всю свою юность мы с семьей прожили в Тбилиси. Пока наше государство не напало на Абхазию. Я был вынужден отправиться воевать, семью депортировали со мной, но они оставались в тылу. Когда весь этот кошмар окончился, я узнал, что остался один. Матери вспороли горло. Отцу прострелили голову, а моих младших сестер задушили. Пару месяцев я нашел это фото. На нем твой отец. Посмотри, оно лежит у меня в кармане. Я вытащил фото и присмотрелся. Мой отец. Левая рука лежит на груди. На кисти татуировка. Фашистская свастика. Правая рука приподнята. Жест фашистского приветствия. Зига, иными словами. На его лежало все семейство Спартака. Твою мать. Мой отец - фашист. Неужели, его, так называемая, любовь к родине - это всего лишь покрывало для его радикальной неприязни к другим народам и расам? Неужели, его участие в этом конфликте - это всего лишь возможность убить как можно больше кавказсцев? - Я хотел отомстить. Убить твоего отца. - От героев былых времен не осталось порой имен... - напевал отец, спускаясь к нам, в подвал. Он потирал нос, хихикая и хрюкая. - Вали спать, сын. Папка сам дальше разберется со всем этим дерьмом. Я ушел из подвала. Лишь стоял на ступеньках и краем глаза из-за угла выглядывал, чем всё в итоге закончится. Отец поставил на пол циркулярную пилу и подключил ее в сеть. Нажал на кнопку. Работает. Зубья ее вращаются с невероятной скорость. На магнитофоне он включил марш "Прощание славянки" Отец кладет Спартака на живот, ногами между пилы. Спокойно и потихоньку протаскивает его по бетоному полу. Крики и вопли просто разрывают связки парня. И вот, лезвие уже разрезало пополам его половой орган. Далее - анус. Кишечник. Желудок. Сок и кровь смешались в одну квинтэссенцию. Мерзкое зрелице и отвратительная палитра запахов. Лицо пополам... Фух. Я открываю глаза и вижу белый потолок своей комнаты. На мне пижама, я лежу в своей кровати. Это был просто ночной кошмар. Надев тапочки, я пошел на кухню. За столом сидел отец и пил крепкий кофе без молока и сахара. Потихоньку собирался на работу. - Доброе утро. Я промолчал. Выпил воды и ушел обратно в свою комнату. Сняв с себя пижаму, которая пропотела и теперь пахнет страхом, я надел свою серую футболку и черные джинсы. Хлоп. Закрылась дверь в дом. Отец ушел на работу. В раковине кухни лежало сырой, размораживающийся кусок свинины. Или говядины. На столе записка: "приготовь ужин". Мне не давал покоя сон. Я решил без каких-либо ожиданий спуститься вниз, в подвал. Ступени. Бетонный пол. Кровь. Тело, распиленное пополам, у которого не хватает мышечной части бедра. Сунул руку в карман. В нем так и лежали те два зуба...