Ничто не окажется настолько хорошим, насколько ты можешь его представить. Никто не прекрасен настолько, насколько оказывается таким, как у тебя в голове. Ничто так не возбуждает, как собственная фантазия. Ч.Паланик
POV Юнбум Открываю глаза и болезненно морщусь. Всё тело тут же сводит судорога. Это и не удивительно, если учесть, что я до сих пор нахожусь в кладовке. Даже сквозь одежду моё тело сковывает холод, а ноги начинает крутить, словно на плохую погоду. Сколько я уже здесь сижу? Полчаса? Час? Кажется, что целую вечность. Ах, Сану… Ещё… Сделай так ещё… ох Стоп. Что это? Стоны? Я подался вперёд и уже хотел было открыть дверь, разделяющую меня от источника звука, но не смог. Ведь Сану сказал, чтобы я сидел здесь и не выходил, пока он мне не позволит. Я не могу ослушаться его. Не хочу снова чувствовать боль. Но и сидеть просто так я тоже не могу, потому что я должен узнать, что там происходит… Мне необходимо это увидеть. Всего лишь одним глазком. Я должен. Дрожащей рукой слегка надавливаю на мягкую поверхность, и слабый свет тут же проникает внутрь. В этот момент моё сердце останавливается, ведь я отчётливо вижу Сану… Они с Чжиын занимаются сексом прямо передо мной. Их потные и блестящие тела извиваются с изумительной грацией хищников, а моё собственное тело начинает пробивать дрожь. Сану, но почему?! Я ведь люблю тебя. Почему же ты делаешь это с ней? Кажется, он умеет читать мысли, потому что в этот момент Сану поворачивается и смотрит прямо на меня. Его глаза затуманены похотью. Усмехнувшись, он ещё плотнее прижимается к девушке, ускоряя движения. Не в силах смотреть на это, я шарахаюсь от двери, словно от электрошокера, и, забившись в самый угол, закрываю ладонями уши, чтобы больше не слышать. Ничего.***
Открыв глаза, я лишь горько вздыхаю, потому что случившееся прошлой ночью происходило на самом деле. А ведь я так надеялся, что это был всего лишь кошмар. Как беспечно с моей стороны. Поднявшись, я натыкаюсь взглядом на дверь, которая почему-то стоит открытой. Наверное, это знак, что я могу выходить. Или очередная ловушка… Костылей я поблизости не нахожу, поэтому выползаю на четвереньках. Из кухни доносится знакомая мелодия, оповещая о местонахождении хозяина дома. Ночь, проведённая в кладовке, даёт о себе знать в каждом движении. Мои конечности крутит настолько, что я готов волком выть. Но приходится терпеть. Не хочу, чтобы Сану понял, как мне больно. Когда я, наконец, доползаю до дверного проёма, Сану сидит на столе, и я понимаю по выражению его лица, что он ждал меня. А ещё я вижу свои костыли, которые он, по всей видимости, и забрал. Мерзавец! — Бумчик, тебе понравилось то, что ты вчера видел? — Сану складывает ладони домиком и подпирает ими подбородок, пристально смотря мне в глаза. Я отчётливо вижу, как в них пляшут чёртики, и, сглотнув, понимаю, что не могу произнести ни слова в ответ. — Бу-ум, ты разве не слышал, что я у тебя только что спросил? — начинает раздражаться. Но я упорно продолжаю молчать, не в силах произнести ни звука. Мне слишком больно вспоминать о том, что произошло. Понравилось? Зачем ты так со мной, Сану? Ведь я люблю тебя. Эти четыре слова я, словно мантру, повторяю в течение нескольких недель в надежде, что от этого действительно что-то изменится. Он изменится. — Ой! — щёку больно обожгло, и на глаза сразу же навернулись слёзы. Теперь Сану находился слишком близко, я чувствовал его дыхание на своей шее. Присев на корточки, он поднял моё лицо за подбородок и, нависая, произнёс: — Я спросил, тебе понравилось? — его глаза были сужены, отчего по телу побежали мурашки. Я захлёбывался в собственных слезах и соплях, но теперь боялся по-настоящему. Ведь я знаю, что мой ответ ему не понравится. — Нет. — Нет? — что это… удивление? — Бумчик, ты такой неблагодарный, ведь я так старался, а ты, получается, даже не смог оценить? С-старался? И тут меня накрыла истерика. Мой истерический смех звонко, словно эхом, отдавался в ушах, и я всё продолжал и продолжал смеяться. — Ты сумасшедший, Сану, — произнёс я прежде, чем мог подумать. Теперь уже начал смеяться Сану. А я лишь плотнее впечатался в стену, ожидая ответной реакции за свою выходку. Мои глаза были плотно закрыты, а губы сомкнуты в тонкую линию. Я боялся, что он снова сделает мне больно. Боялся, что он убьёт меня, как и обещал когда-то. Но какого было моё удивление, когда вместо боли, я ощутил его губы на своём лице. Осторожно, словно я был хрустальной вазой, которую боялись разбить, он поцеловал пылающую щёку, а затем накрыл мои губы своими. Это было настолько неожиданно и приятно, что я непроизвольно подался вперёд, обвивая шею Сану руками и прижимаясь ещё плотнее к тёплому телу. Его язык уже вовсю блуждал внутри меня, то щекоча нёбо, то сплетаясь в жарком танце вместе с моим языком. Поэтому когда его руки сомкнулись на моей шее и с силой надавили, я лишь, распахнув глаза, непонимающе посмотрел на своего Палача. — Скажи, что любишь меня, Бум. Нет. Это не тот Сану, в которого я когда-то влюбился. Нет… Не может быть им. Сану надавливает ещё сильнее, заставляя меня хрипеть, жадно глотать воздух, биться в конвульсиях. Чувствую, как невидимая судорога начинает сдавливать всё тело, лишая возможности пошевелиться. Лёгкие болезненно сжимаются, и я ощущаю, как разум начинает покидать сознание. Неужели ты убьёшь меня так? Неужели сейчас всё закончится? Но разве я не этого хотел, когда он трахался на моих глазах с Чжиын? Разве не искал смерти, когда начал дерзить и перечить ему? Хорошо, я готов смириться с неизбежным, если это именно то, чего ты действительно хочешь. Из последних сил, которые у меня ещё остались, я отвечаю: — Я люблю тебя, Сану. Сану сразу же разжимает пальцы, и я падаю на пол безвольной куклой, стараясь ухватить ртом побольше воздуха. Голова всё ещё кружится, но главное, я снова могу дышать. — Мне нужно ненадолго уйти, Бумчик. Побудешь немного один, хорошо? — твоё дыхание щекочет многострадальную шею, и я болезненно морщусь, кивая. Твоё настроение настолько переменчиво, что я уже не знаю, чего от тебя можно ожидать в следующую секунду. Сану, стремительно поднимается и уже собирается уходить, когда я хватаю его за край штанины. — Сану, позволь мне уйти… Пожалуйста. — Не могу, — прикосновение тёплых рук к губам это последнее, что я чувствую прежде, чем проваливаюсь в темноту. Ведь я тоже люблю тебя, Бум…