Voluntate Dei

Одно из главных правил Поверхности, которое успевает выучить Ян: если рядом шмаляют, лучше бежать. Не то чтобы он был трусом, как он часто — за последние дни — слышал о жителях Убежищ. В конце концов, он выбрался наружу, в пропахший пеплом радиоактивный мир, превратившийся в жестокую пустыню. Боже, блядь, благослови Америку. Нет, просто Ян не лишен ума и чувства самосохранения, поэтому он понимает, что не надо ввязываться в драку, когда против тебя банда людей, выглядящих так, будто они едят других людей. Они окружают его на рынке в Филли, скалятся, один, кажется, рычит. Шелестит ржавый меч, высвобожденный из не менее грязных ножен. Ян в растерянности оглядывается, но торговцы, которые только недавно зазывали его попробовать жареных ящериц, купить ствол или еще черт знает во что ввязаться, отводят взгляды и прячутся за прилавками. Прежде чем один из бандитов начинает стрелять, Ян кидается бегом к ближайшему старому автомобилю. Он никогда не поедет, но из него получается удобная баррикада. Вильнув, Ян чудом уходит от пули. Грохочут новые выстрелы, щербят старую машину. К его удивлению, с его стороны тоже начинают стрелять. Повернув голову, Ян смотрит на женщину. Она худощавая, короткая стрижка, резкие черты, серые глаза. Она почти не целится, быстро прочесывает толпу бандитов очередью, заставив их порскнуть в разные стороны. Откуда-то из-за угла очередного магазинчика на парня с автоматом кидается сгусток ожившей тьмы; нечто рычащее и сильное валит его в пыль, рвет горло. Крик захлебывается. Когда недобиткам банды кажется, что они пережили неожиданную атаку, откуда-то сверху раздаются новые выстрелы. Методичный, хладнокровный отстрел. Когда пуля попадает кривому парню в ногу, та будто взрывается. Р-раз — и остаются только ошметки плоти. Ничего — ниже колена. Яну хочется присвистнуть от неуместного восхищения, но он поворачивается к женщине с оружием и скалится. У него получается все лучше; он почти уже похож на местного. — Что вам от меня надо? — шипит он. Не строит иллюзий: вряд ли кто-то здесь хочет помочь ему по доброте душевной. Совсем рядом кипит перестрелка. — О, от тебя — ничего. Мы охотимся за той девкой, видишь? — его неожиданная союзница указывает в мешанину из крови, орущих людей и оторванных конечностей. — С ожерельем зубов на шее. Она забрала друга не у тех людей, и теперь нам нужна ее башка. — А что им нужно от меня? — Скорее всего — эта блестящая штучка у тебя на руке. Ее можно выгодно продать, — подмигивает наемница, указывает на его «Пип-бой». Она выглядывает из-за укрытия, лицо искажает оскал. Ян видит, как она дергает спусковой крючок. Яростно, уверенно. Так, как делала это сотни раз. Среди этой бойни, когда очередная шальная пуля пролетает у него над головой, он понимает, что не выживет здесь, если не научится стрелять в людей, а не в мишени. Если будет разумным, но трусом, который только и умеет, что убегать. Поэтому он выдергивает из кобуры пистолет, выпрямляется и прошибает сердце размалеванной девице с ожерельем из зубов. Всего один короткий вдох сквозь зубы — выстрел. Ее грудь разлетается ошметками плоти, пробоина — как от гранаты. Остатки банды разбегаются, не решаясь утащить за собой тело командира. Женщина с винтовкой, взвалившая ее на спину, уже деловито обшаривает погибших в поисках — насколько видит Ян — патронов и медикаментов. Рядом приплясывает ожившая тень, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся худым псом с частоколом клыков и шестью вишневыми глазами. Кажется… собака? Ян никогда не видел собак, только на картинках книг в Убежище и тех, кто уже стал собачатиной, на Поверхности. — Хорошая охота, а? — окликает его неизвестный стрелок сверху. — Спасибо за помощь, ваше высочество. Какой-то непонятный рычащий акцент, широкополая шляпа от палящего солнца, много кожи — берцы, плащ, напоминающий о старых ковбойских фильмах. Яркий свет заставляет смотреть на наемника сквозь пальцы, но Ян кивает — что еще ему остается? Не спорить же с ним насчет того, что он не такая уж белоручка. Ян уже понял, что спорить с вооруженными людьми опасно. — Так, раз ты грохнул добычу, думаю, честь отрезать ей голову должна достаться тебе! — с радостью сообщает ему новый знакомый. Явно издевается, пытаясь попробовать его самообладание на прочность. Стрелок спускается; Ян чувствует, что ему снова хочется сбежать, но ноги врастают в землю. За неделю скитаний по Поверхности ему приходилось только слышать об облученных мертвяках, но напротив точно стоит один из них. *** Женщину зовут Кара, мертвяка кличут Владом, собаку — Джеком. Из всей компании Яну больше всего нравится черный пес, потому что он облизывает ему руки бархатным тряпочкой-языком и не отпускает ехидные шуточки насчет того, как неаккуратно Ян отрезал голову, которая теперь пятнает изнутри мешок Кары. Он не знает, зачем идет с ними, просто это первые люди — не совсем люди, — которые не попытались его убить, сожрать или выебать к концу разговора. Даже парень, у которого Ян обменял пистолет с усыпляющими дротиками на нормальную пушку с разрывными патронами и заполучил одежду, посматривал как-то подозрительно. Эти же — ведут себя совсем как обычно, только смеются над ним, как ехидные шакалы. На ночь они останавливаются на стоянку у кромки леса. Лес Яну совсем не нравится, издалека раздаются странные, раскатистые рычащие звуки, из-за которых волосы на загривке становятся дыбом. Но его спутники кажутся довольно беззаботными, устраиваясь на ночлег. Правда, костер они предпочитают не разжигать, но луна светит достаточно ярко, чтобы не растеряться в темноте. — Почему вы вообще решили, что я из Убежища? Я мог снять эту штуку с руки какого-нибудь трупа, — спрашивает Ян, указав на наручный компьютер. Ему и правда интересно, что его выдало, ведь он старался не выделяться, даже заполучил поношенную одежду какого-то бедолаги. Правда, кожанка с вытертыми рукавами и джинсы ему нравятся больше одинаковых синих комбинезонов. — Ты слишком чистенький, — фыркает Кара. — Немного дорожной пыли сверху, конечно, но в целом… слишком благополучный. Слишком приятный. Такие тепличные цветочки вырастают только в ваших подземных Убежищах. Ты в целом не первый, кто отважился выглянуть. Ну, и по сравнению с местными у тебя слишком много зубов. Ровных. — У вас тоже, — обиженно ворчит Ян. — От тебя не пахнет кровью, — замечает мертвяк. — А чужих людей вообще обнюхивать неприлично! — воскликнув, Ян смущенно замолкает. Кара только посмеивается, она разбирает винтовку и чем-то протирает, увлеченная своим делом. В ночи мертвяк кажется еще более странным, нечеловеческим. Просто череп, обтянутый сухой кожей, выпирающие кости, провалы глазниц, в которых загадочно поблескивают стальные глаза. Как пули, которые Кара перебирает. Провал носа уже не выглядит таким пугающим, как свыкнешься, но все-таки… Ян отворачивается, вспомнив, что и глазеть на чужих людей тоже неприлично. — Я не кусаюсь, можешь поближе сесть, — подсказывает Влад. Ян и впрямь выбирает себе поваленное дерево подальше от Кары и Влада, расположившихся прямо на земле. — Ты же это… радиоактивный? — настороженно уточняет Ян. Ему хватает чувства такта не проверить счетчик на экране. — Не больше, чем деревяшка, на которой ты сидишь. Здесь все радиоактивное, это Поверхность. Если не собираешься со мной в десна лобызаться, в целом все нормально. Кара вот за столько лет даже не облысела. Покачав головой, Ян медленно подбирается ближе, садится, скрестив ноги. Не хочется быть ближе к лесу; да и после нескольких дней блужданий в одиночестве его тянет к людям так, как никогда не тянуло дома, когда Ян предпочитал зарываться в книжки, в старинные детективы, еще до Войны. — За сколько? — спрашивает он. — Ну, лет, что вы вместе путешествуете? — Кажется, десять, — хмыкает Кара. Она рассматривает его со сдержанным интересом. — Когда он меня нашел, я была девчонкой, сбежавшей из Братства Стали. Кое-что об этом Братстве Ян уже слышал. Оказавшись вне Убежища, он с жадностью узнает о диковинках Поверхности и о разнообразных людях, которые делят здесь власть. Братство Стали кажется одним из самых разумных объединений. Рыцари, кодексы, клирики — отдает какой-то старой сказкой, в которой герои побеждают драконов. Ян не уверен, кого именно в этом мире стоит считать чудовищами. Ему нравится Кара: уверенная, свободная, готовая прострелить башку тому, кто ей не понравился. Она от нечего делать рассказывает, что Братство Стали построено на подчинении, на четкой иерархии, на которую Кара плевать хотела. Это уже знакомое чувство: когда что-то тебя ограничивает, пытаясь установить рамки на огромный мир, который его окружает. — А Влад?.. — сонно спрашивает Ян, когда они укладываются спать. Кара шуршит рядом, натягивает одеяло ему на бок. Рядом ложится пес, вытянув лапы. — А он посторожит. Он не спит уже лет сто, что ему будет? *** — Вам не кажется, что эта голова начинает смердеть? — спрашивает Ян, когда они продолжают путь. — Заказчик попросил доказательства, — отмахивается Кара, поправляет мешок, перекинутый через плечо. — Скоро привыкнешь, не волнуйся. Привыкнет к гниющей башке или к тому, что на Поверхности в принципе мало приятных запахов? Этот философский вопрос Ян предпочитает не задавать, но он отстает немного от Кары, хотя ветер все равно доносит сладковатый запах гнили. Они отдалились от леса, идут по пустыне, песок шуршит под ногами, и Ян с тоской вспоминает тень от деревьев. Он не знает, сколько еще вынесет шагать куда-то, ноги ноют; когда был один, он делал остановки, чтобы отдышаться, но теперь не хочет задерживать наемников — что если они разозлятся и бросят его? Посреди ебаного ничего. Почти вся поверхность — это ебаное ничего. Населенное ебанутыми людьми. — Хочешь воды? — окликает его Влад. — На вот, только все не пей. Ян хочет отказаться, но ему уже втискивают флягу в пальцы. Сделав глоток, он понимает, насколько его мучила жажда, что аж язык к нёбу присох. Но не позволяет этому чувству завладеть им, вдруг вспыхнувшей жадности, которая требует не возвращать Владу фляжку. Он мертвый, что ему будет?.. Но Ян вежливо улыбается и отдает остатки воды. — Так все-таки… что привело тебя на Поверхность? — спрашивает мертвяк. Он чуть скалится; губы тонкие, сухие, зато зубы опасно поблескивают. — Ничего особенного. Просто хотел посмотреть мир. Однажды мне показалось, что еще один день в Убежище — и я просто повешусь от тоски, — пожимает плечами Ян. Зато теперь ему, нахуй, весело. — И все? Никакого… не знаю, грандиозного квеста? — изумленно переспрашивает Влад. — Ты просто решил вылезти из безопасного гнездышка и пойти сдохнуть? — Эй, я все еще жив! Просто… не знаю, мне хотелось что-то значить, — признается Ян. — Все в Убежище живут ради будущего, ради того, чтобы случился День Возрождения и мы заселили землю… ну, когда здесь все успокоится, когда не будет радиации и всего такого. Но я устал жить ради будущего, а не ради себя. Ему кажется, что он говорит глупости, особенно в глазах наемников, которые вынуждены выгрызать себе право на жизнь. Но, когда Ян осмеливается покоситься на Влада, тот улыбается. В исполнении мертвяка это больше похоже на оскал, но Ян, кажется, улавливает настроение и тоже смеется. — Кара сбежала от этих рыцарей-фанатиков… а что случилось с тобой? — спрашивает он. — Ты же не всегда ходил по Пустоши и убивал людей? Ян старательно обходит темы, ну, его некоторой непохожести на остальных людей. Хотя внимательный Ян замечает, что Влад дышит так же, как обычные люди, и вчера даже перехватил кусок вяленого мяса непонятного происхождения у Кары из-под носа. — Я всегда убивал людей. Теперь могу делать это немного эффективнее, — ухмыляется Влад. — Я чую твой запах. Могу понять, где затаилась жертва. Мне всегда хорошо платили, но, когда появилась Кара, шляться по Пустоши стало веселее. — А… что случилось?.. — С моим лицом? Радиация, в основном, — хмыкает Влад. — Хотя ты быстро привыкнешь к тому, что тут легко обзавестись шрамами. Вот как сейчас, например. — Что? — говорит Ян. Потому что Кара останавливается, дергает со спину винтовку, а Джек, напротив, летит стремительной тенью к ближайшим камням. Спустя мгновение оттуда раздается уже знакомый крик человека, которому в шею вгрызлась мутантская псина, а потом раздаются выстрелы. Ян на мгновение замирает, не знает, куда податься. Перед ним возникает Влад в пыльном плаще, закрывает плечом, плечо вздрагивает, когда в него впивается пуля. Ян успевает выстрелить один раз в одного из бандитов; не попадает. Пуля Влада приканчивает его куда точнее. — У тебя рука! — испуганно восклицает Ян. — Кара, у нас есть аптечка? Кара уже добирается до вещей бандитов и что-то ворчит себе под нос. Похоже, Владу совсем не больно. Либо он это тщательно скрывает. Поморщившись, Влад достает из-под плаща странный ингалятор, раскручивает ампулу с янтарной жижей. Что это такое, Яну как-то не хочется узнавать, но он подозревает, что обычному человеку это лучше не пробовать. Он только остается рядом с Владом, чтобы убедиться, что он не собирается разваливаться на части или превращаться в плотоядного мертвяка, о котором ему рассказывали в Филли, а потом подходит к Каре. — И часто тут такое случается? — спрашивает Ян, с подозрением рассматривая бандитов. Их четверо, силы почти что равны, вот они и рискнули напасть на идущих этой дорогой путников. — Да на каждом шагу, — отмахивается Кара. — На большей части Пустоши беззаконие, люди сбиваются в стаи, чтобы выжить. Что, уже не так весело? — хмыкает она, посмотрев на лицо Яна. — Не хочешь вернуться в безопасность? — Нет. Мне кажется, я в подходящей стае. *** Голову они все-таки доставляют в целости, хотя и не очень в сохранности, но против гниения под палящим солнцем ничего не сделаешь. Это маленький городок, выстроенный на остатках былой цивилизации, даже меньше, чем Филли. Так, одна улица. Ян старается не слишком вертеть головой, чтобы не выдать в себе неместного — таким, могут решить бандиты, легко поживиться. Договариваться идет Влад. Как подозревает Ян, потому что мало кто захочет спорить с мертвяком с таким вот лицом и рычащим зловещим голосом. Ян лениво чешет между ушами Джека, который кажется самым беспечным и радостным псом сегодня. Возможно, это значит, что опасности рядом никакой нет. Возвращается Влад с какими-то крышками. Насколько Ян понимает, это местная валюта, но оценить, стоил ли этот поход того, не может. Остается надеяться только на то, что заказчик расплатился по справедливости; впрочем, есть еще патроны и припасы, которые Кара стащила с трупов бандитов, так что затраты, вероятно, окупаются. — Куда теперь? — спрашивает Ян, когда они отходят на безопасное расстояние и убеждаются, что за ними нет хвоста. Больше всего он боится, что сейчас ему объявят, мол, заказ мы завершили, теперь иди своей дорогой. Возвращайся в безопасный бункер или топай в Филли в надежде подцепить там стоящее задание. Но Кара только пожимает плечами: — Надо бы домой заглянуть. «Домой» — звучит странно, учитывая, что они похожи на скитальцев, у которых нет своего угла. Да и можно ли найти дом в таком неприветливом и жестоком мире? Но Ян не задает вопросов, просто идет за ними, просто спит рядом с Владом, свернувшись клубком, просто Кара учит его в пути стрелять по движущимся мишеням в виде мутировавших тараканов. Влад умеет петь и неплохо штопает, Кара рассказывает армейские байки, в которых Ян не всегда понимает, где надо смеяться, но все равно смеется, а Джек любит, когда ему чешут живот и счастливо подвывает. На какое-то время Ян даже думает, что дом — это какая-то красивая метафора, что дом — это они. Но они приближаются к одному из брошенных городов, которому Ян не знает названия. От вывесок и табличек уже ничего не осталось. Они в пригороде, проходят множество брошенных домов. Выпотрошенные, сломанные. Большое здание вдалеке напоминает то ли больницу, то ли школу, но Влад, угадав интерес в глазах Яна, говорит с усмешкой: — Библиотека. Если хочешь, можешь взять книжки почитать, они неплохо сохранились. — Книжки… — повторяет Ян и глупо улыбается. Когда они подходят ближе, он видит, что там люди. Не похожи на бандитов с большой дороги, но все же выглядят как те, с кем лучше не связываться. Каре машут рукой, хлопают по плечам, что-то торопливо рассказывают. Это похоже на Убежище, только все… свободнее. Не играют в радостное благополучие. — Кажется, у меня получилось прорастить подсолнухи! — восклицает светловолосая девушка, налетев на Кару. — Идем, покажу! — Конечно, солнышко, — урчит Кара, как довольная кошка, и целует девушку сначала губы, а потом в лоб, в висок, в макушку — куда придется, насколько соскучилась. Ян наблюдает за этим чуть на отдалении, не вмешивается в кутерьму. Он не любит привлекать внимание, да и опасается чужих людей, даже если они не украшают шеи ожерельями из зубов своих жертв. Он чувствует себя немного лишним, но это закономерно. Наверное, стоит найти себе какой-нибудь угол… — Ну что, пойдем книги смотреть? — окликает его Влад. Дома его улыбка больше не похожа на яростный оскал, а может, это Ян к ней привык. — Или ты отдохнуть хочешь? — озабоченно спрашивает Влад. — Нет, все в порядке. Пошли к книгам, — хмыкает Ян. Он идет рядом, пока не прижимается боком к мертвяку, позволив приобнять себя за плечи. Счетчик радиации там, наверное, заходится. Ну и черт бы с ним.