Проверка на прочность

Рицка молча, исподлобья, наблюдал за Бойцом, который готовил ужин. Нисей чувствовал не самое позитивное состояние Жертвы, но продолжал молчать, изредка тяжело вздыхая. – Ещё раз так вздохни, и я перекрою тебе доступ к кислороду. – У меня не слуховые галлюцинации? Моя Жертва со мной разговаривает? – Нисей хохотнул и взглянул через плечо, не отвлекаясь от готовки. – Доступа в мысли нет, доступ к телу тоже отсутствует. Я уж грешным делом подумал, а нужен ли я здесь. Он хотел всё перевести в шутку. Ждал, что Рицка что-нибудь в него бросит или прикрикнет, а потом ласково улыбнется и обнимет. Вот только ответ Аояги заставил забыть, как дышать. – Я тем же самым грешным делом думаю, потому и не пускаю тебя в мысли, чтобы твоя работоспособность не упала до нуля. Резко развернувшись и уронив всё, что стояло на краю стола, Нисей за доли секунды оказался возле Агнца. – Что ты сейчас сказал? – Только то, что ты услышал. – Объясни! – через секунду, поняв, что повысил голос, Нисей тише добавил: – Пожалуйста, Рицка… Взвесив все свои мысли, Рицка, поднимаясь из-за стола, сказал: – Не сейчас. Я сегодня лягу в комнате для гостей, – сказал, как отрезал. – Опять?! Аояги вышел из кухни, оставив Стража в растрепанных чувствах. Нисей смотрел вглубь темного коридора и силился понять хоть что-то. Рицка охладел к нему недели две назад: поставил блок на свои мысли, запретил прикасаться, как вне системы, так и в системе, но самое отвратительное, что он ничего не объяснял. Боец уже думал о том, что лучше бы тот его наказал, если он провинился, но, увы, парень ограничил абсолютно все контакты с Акаме. Нисей чертыхнулся и запустил в стену вазочкой с любимыми конфетами Рицки. Он закрыл глаза, досчитал до десяти, выдохнул и принялся убирать следы своей эмоциональной нестабильности. Выбросив в мусорку пришедшую в негодность тару, Нисей достал, припрятанный для особого случая виски и налил треть стакана. Потом подумал несколько секунд и долил стакан доверху. Он выпил всё залпом и даже не поморщился, потому что, на удивление не почувствовал вкуса. За две недели Акаме перебрал в голове множество ситуаций, где мог оплошать, но так и не придумал, за какую такую провинность попал в немилость у своего любимого Агнца. Посидев еще немного столбиком, но, так и не придя ни к какому выводу, он подошел к двери комнаты, в которую удалился Рицка и прижался к ней лбом, через несколько секунд он почувствовал, как нить между ними напряженно натянулась. “Не вздумай зайти в комнату. Отойди от двери”, – это была не просьба, и Нисей не мог проигнорировать приказ Жертвы. От двери он отошел, но недалеко. Прихватив с вешалки куртку и быстро обувшись, он только собрался выйти из квартиры как за спиной раздался тихий, но уверенный голос. – И куда собрался? – Нисей повернулся и посмотрел на Рицку, который хмуро наблюдал за манипуляциями Бойца. Тот повел носом и поморщился. – Ты что, ещё и пил? – А что мне остается, если моя Жертва… неважно. Я пойду, пройдусь, – стоило ему только взяться за ручку двери, как он почувствовал сжимающийся на шее ошейник. – Я тебя не отпускал. Ты никуда сегодня не пойдешь. Это приказ, Акаме. – Сказал и отпустил. Развернувшись, Рицка зашел в комнату и плотно притворил за собой дверь. Нисей еще долго не мог пошевелиться, он даже не мог описать это состояние. В бессилии, он прижался лбом к двери и по щекам его покатились слёзы. Впервые за всё то время, что он был Бойцом Нелюбимого. Он и не думал, что ещё когда-то будет плакать, потому что верил, что его отношения с Жертвой самое настоящее счастье, посланное судьбой. На ватных ногах он подошел к дивану и рухнул на него как мешок. Он даже не заметил, как уснул, но сквозь сон ему казалось, что кто-то гладит его по голове и укрывает пледом. Нисей открыл глаза, по своему внутреннему будильнику – он всегда просыпался в восемь утра, независимо от дня недели и наличия гаджета для пробуждения. Не рассчитав, ну, или не заметив, он подорвался с дивана, запутался в пледе и во весь рост растянулся на ковре. В глазах мелькнула надежда и он, стремглав, рванул в комнату к Рицке. В комнате того не оказалось. Он обежал всю квартиру, но Жертву не обнаружил. – Где же ты, Рицка? Весь день Нисей слонялся по квартире, больше напоминая привидение – за что бы он ни брался, всё сыпалось из рук. Он пытался достучаться до Рицки по связи – тот только блокировал. Звонил ему, но Аояги сбрасывал звонки. Злость и беспомощность. Он впадал в какое-то забытье. Случайно разбив два стакана и пытаясь собрать осколки, он порезался и, дойдя до гостиной, в бессилии сполз на пол, подперев спинку дивана. Так он и сидел до прихода Жертвы. Рицка открыл дверь и замер на пороге. Его удивила темнота, которая царила в квартире. Обычно он ругал Нисея за необоснованную иллюминацию и потому отсутствие света и тишина его насторожили, если не сказать напугали. – Акаме? – Нелюбимый осторожно зашел в квартиру и включил свет. – Акаме, ты дома? Ответом ему была тишина. Рицка осторожно потянул за нить, но и так Боец не отреагировал. – Чёрт бы тебя подрал… – парень скинул обувь и куртку и, первым делом, рванул в комнату Бойца. Не найдя его там, он подумал, что тот может обретаться в его комнате. Но и там его ждало разочарование. Зайдя на кухню, Аояги чуть не распорол себе ногу осколками, а потом заметил капли крови, которые тянулись в сторону гостиной, и в голове его заманеврировали мысли одна страшнее другой. – Что… не может быть… что же ты наделал, дурак… Нисей! Рицка буквально влетел в комнату и, обойдя диван, обнаружил сидящего на полу, бледного до невероятности, Стража. Глаза его были прикрыты и, в целом, вид был довольно удручающим. Он оглядел его, заметил, что стопы были в крови – Нисей умудрился пройтись по осколкам и не заметил этого – после этого, схватил Нисея за руки и, поняв, что вены целые, а порезаны только ладони, успокоено выдохнул. – Рицка… – от голоса Бойца он вздрогнул, но тут же взял себя в руки и со сталью в голосе спросил: – Ты что вытворяешь, Боец? – Рицка, разорви связь между нами. – От такой просьбы Рицка опешил. Весь его вид выражал растерянность и не понимание. Нисей открыл глаза, посмотрел на Жертву и тихо повторил: – Разорви связь. Пожалуйста. – Ты с ума сошёл? Ты же сдохнешь. – Да, – он сказал это ты просто, что Рицка чертыхнулся: – Я не собираюсь убивать своего Бойца. – Ооо… – Нисей как-то нервно и глухо засмеялся и срывающимся голосом проговорил: – Не собираешься? Да ты же убиваешь меня каждый день. Я умираю день за днём медленно и болезненно. Разорви связь, дай сдохнуть мгновенно. Рицка склонил голову и тихо засмеялся, чем вызвал недоверие Бойца. – Я сказал что-то очень смешное? – Ты умираешь каждый день… а я, по-твоему, живу, да? Счастливо и беззаботно? Думаешь, я чувствую себя шикарно, зная, что любимый человек предал меня? Нисей повернул голову и непонимающе посмотрел на Агнца. – Предал? Любимый человек? Рицка, я не понимаю, о чём ты? Нелюбимый поднялся, подошел к стеллажу с книгами и достал Ницше: – Когда мне это передали, я не хотел верить, но адресант оказался очень убедителен, – Рицка держал в руках файл с фотографиями и каким-то письмом, горько усмехнувшись, он бросил их на колени Бойца. – Даже, глядя на это я не сумел заставить себя отказаться от тебя. Я мучился, ограничил с тобой все контакты, но не смог разорвать связь, потому что сам сдохну, если не буду видеть тебя. Нисей ошалело смотрел на фото и, как только Рицка замолчал, выпалил: – Наоки. Рицка нахмурился, потому что совершенно не хотел знать, с кем его Нисей на фото занимается любовью. Если бы на фото была дата, когда они ещё не были вместе, он даже слова бы не сказал, потому что это было бы всё до него, но фотографиям было примерно три недели. – Мне неинтересно, кто там с тобой. – Рицка, ты… меня нет на этих фото, – пока Рицка соображал, что ответить на такую ложь Бойца, Нисей дотянулся до своей куртки, которая валялась рядом с диваном, и, достав из кармана бумажник, кинул его Рицке. – Открой, там под нашей фотографией есть ещё одна. Аояги не особо понимал, но сделал, что сказал Страж. Достав фото, глаза парня поползли на лоб. Там был Нисей и… Нисей. – Что это? – Это мой брат Наоки. – У тебя есть брат-близнец?! – Не близнец. Наоки старше на три года. Посмотри внимательнее. – И Рицка, действительно, углубился в изучение фотографии. Только при детальном рассмотрении он смог обнаружить различия в парнях. Но главным отличием была татуировка Наоки. Рицка тут же схватил компрометирующие фотографии и, увидев на “Нисее” небольшую татуировку, витиевато выругался. – Вот. А письмо… мы оба подписываемся N, но у меня завиток слева, а у Наоки справа. Рицка выронил фотографию и, протянул было свои руки к ладоням Нисея, но тут же отдернул, словно от открытого огня. – Нисей… я… – Ты, – он заметил слёзы на любимом лице и тихо позвал: – Посмотри на меня. Аояги отчаянно замотал головой и даже отодвинулся от Бойца для верности. – Нет. Нет, я… мне… мне стыдно. Я чувствую себя просто непроходимым идиотом, которому проще поверить в такой бред, чем поговорить с любимым человеком. – Рицка… – Нет, нет, не говори ничего. Я виноват перед тобой так, что вряд ли сумею загладить свою вину! – он тихонько раскачивался, состояние его граничило с истерикой. – Я всегда говорил, что не буду как Сеймей, но эти две недели вёл себя именно как он. Эгоистичная, подлая сволочь, которая издевается над своим Бойцом. – Если ты не посмотришь на меня сейчас же, то я… я… я ещё не придумал, но обязательно что-нибудь сделаю! – глядя на то, как Рицка борется с самим собой, Нисей добавил: – И вообще, я раненый. Хоть и не в системе, но всё же. Ты мог бы меня подлечить, чтобы я совсем не истёк кровью или ещё чего-нибудь нехорошего чтобы со мной не случилось. Рицка вскинул голову и испуганно, но настороженно посмотрел на Нисея. – Прости, я сейчас, Нисей, сейчас я всё исправлю, – он подвинулся ближе к Стражу и взял его руки в свои ладони. Стоило Рицке только снять блок и начать делиться силой с Акаме, как того пробрало крупной дрожью. – Ох… вот это ничего себе. Давай чуть полегче, а то меня разорвет от такого количества за один раз. – Нисей старался улыбаться и шутить, но ему не давал покоя один вопрос. Его-то он и задал. – Почему, Рицка? – Почему не поговорил с тобой, когда получил эти фотографии и письмо? Или почему не разорвал с тобой связь сразу, если поверил, что на фото ты? – Рицка бережно гладил руки Бойца, покрывал их невесомыми поцелуями, стараясь отдать ему всё, что держал в себе две недели, но делал это осторожно, чтобы не навредить такими порывами. – Если можешь, ответь на оба вопроса, – Нисей смотрел на Жертву из-под полуопущенных ресниц и ещё до конца не верил, что всё разрешилось. – Рицка, я не могу разобрать все твои мысли, но одна очень настойчивая. И я хочу попросить тебя выкинуть её из головы. Рицка вздохнул. Несколько секунд посидел молча, затем переместился на полу и возложил ноги Бойца себе на колени. – Йог… ты зачем по осколкам пошел? – Я даже не почувствовал, мне было плевать. Парень наклонился и провел языком по ноге Стража. – Рицка… – Нисей сглотнул и зажмурился, кровь прилила не только к щекам. – Я не поговорил с тобой потому, что боялся. Боялся, что ты скажешь мне, что это правда и уйдешь. Боялся, что выбросишь меня из своей жизни, как ненужную игрушку. – Рицка нервно сглотнул, а Нисей продолжал молчать и слушать. – А не разорвал связь… когда я получил эти фотографии, ты всё равно был рядом и я подумал… если ты, несмотря на девушку с фото, рядом, то я зачем-то тебе нужен. Разорвать связь, значит, убить тебя. Если бы ты умер или исчез, меня бы уже ничего не держало. “А почему ограничил все контакты со мной? Неужели тебе было настолько тяжело?” – Боец решил не нарушать его монолог своей речью, и спросил молча. – Да, Нис, мне было настолько тяжело. – Рицка вытер влажной салфеткой запекшуюся кровь с ног Акаме и невесело усмехнулся: – Я такой болван, отношения строятся на доверии, а я как самый последний… – Не спорю, болван, – Нисей перебил Жертву и, нежно улыбаясь, поднял его лицо за подбородок. – Зато мы прошли очередную проверку на прочность. – Он потянул парня на себя и прошептал: – Верь мне. И доверяй. Я же обещал, я не предам тебя. Я буду рядом с тобой даже после смерти. Я люблю тебя, Аояги Рицка. – Я научусь не совершать таких ошибок. Я стану сильнее ради нас. – Рицка позволил себе улыбнуться, наконец, он был абсолютно спокоен. – Я люблю тебя, Акаме Нисей, мой любимый Нелюбимый.