***
День был так себе, вечер так себе, а приближающуюся ночь я встречала на спортивной площадке, сидя на лавочке, располагавшейся напротив размалёванной граффити бетонной стены. Рядом стояла упаковка самого дешевого пива, кое мне удалось откопать в супермаркете. В такой сомнительной компании мысли были соответственно безрадостны и мрачны, а желание удавиться невероятно привлекательным. Фонарь над головой включался и гас с интервалом раз в три минуты. Откуда такая точность? С секундомером засекала, не шучу… настолько было скучно. С другой стороны, фонарь незатейливо, но метко вносил свой пикантный штрих в атмосферу одиночества и скуки. На самом деле, реальных причин для столь поганого настроения у меня не было. Ну-у-у-у-у, кроме одной. Той самой, что отравляет жизнь любой женщины раз в месяц, как минимум на неделю. Мысли в эту неделю, как правило, посещают самые мрачные, а настроение колеблется на отметке «отвратительно» и «соседи слишком громко дышат — бесит!», в общем, уровень раздражительности и недовольства несовершенством мира крайне высок. Сегодняшний день для меня прошёл по стандарту: проснулась, пришла в себя, поела, отправила на работу переведённые и отшлифованные тексты, а остаток дня потратила на бесцельное брожение по интернету и онлайн-играм. К вечеру же, сделав закономерный вывод, что всё тлен, и в жизни пора что-то менять, я решила, что перемены стоит начинать с поиска носков. После двадцати минут поиска пары одинаковых носков, и, не справившись с задачей, я была вынуждена надеть разные. После чего, утвердившись в мысли, что жизнь — боль и, окончательно плюнув на внешний вид, как была, в растянутой футболке и мужских шортах с весёлым гавайским узорчиком, отправилась в магазин за настроением, прихватив застиранную сине-серую толстовку. И, конечно же, забыла дома кошелёк, а денег, обнаруженных в кармане толстовки, хватило только на самое дешевое пиво. И вот, сижу я на лавочке, давлюсь (из принципа, я ж за это заплатила, да?) низкопробным настроением (пивом) и созерцаю бетонную стену. С поправкой на пару элементов, ассоциации приходят на ум не самые оптимистичные, но уместные и под стать ситуации и настроению. — Бог по вызову, любое желание за пять йен, — с трудом разобрав, прочитала я вслух заинтересовавшую меня надпись, невесть как затесавшуюся средь пёстрых, цветастых граффити, — серьезно, что ли? Бог по вызову… это альтернатива российскому мужу на час или вообще что-то из области интим-услуг? Ох, Япония, как сложно тебя понять… А понять Японию мне действительно было сложно. Выучилась я на переводчика, благополучно батрачила как частник на Родине-матушке, но в какой-то момент получила заманчивое предложение из сей прекрасной страны. Дух авантюризма, который с годами в моей душе только крепчал, нашептал мне что-то в стиле «всё ок, это же обалденная удача, попробуй, а не понравится — вернёшься!» — и я взяла, да и попробовала. Только не учла, что, в общем-то, с моим образом жизни, без разницы, в какой стране сидеть дома. Все мои приключения в Японии, после переезда во имя работы, теперь ограничиваются походом от дома до магазина и редкими поездками в офис. Никакой другой активности не проявляю. Не то чтобы не интересно, просто как-то это… не особо и нужно. Привыкла уже за много лет жить, как живётся. Иногда только, в особые, те самые дни, накатывает тоска, мол, поменять может что-то нужно? Неделя истязаний с вечерними прогулками, а потом, всё снова встаёт на свои места. Такой вот у меня график жизни. Да и… удачливая я, как незнамо кто. Будь я персонажем какого-нибудь мультика, можно было бы с лёгкостью представить себе человечка, которому дорогу толпами переходят чёрные кошки, по пути следования рушатся дома и падают самолёты. К моим услугам любые бытовые и не очень неудачи. Жить не скучно, но иногда обременительно. — Бог по вызову… — слегка поплывший от алкогольного напитка, который я, как взрослый и разумный человек, додумалась пить на голодный желудок, мозг всё пытался переварить надпись на стене, но с задачей определённо не справлялся, любопытство брало верх, — бог по вызову, и всего пять йен… кх-хм…. Отставив в сторону злосчастную банку с пивом, я, задумчиво погремев в кармане мелочью, дождалась, пока зажжётся фонарь и придирчиво изучила монеты на ладони. Та-а-ак, две монетки достоинством в пять йен у меня есть, а желаний в голове всплыло на миллион, ну, не важно, для проверки и одной хватит. Чё там с телефоном? Спустя час, когда во мне для смелости из шести банок пива, оказалось три, я взялась за мобильник. Нужный номер удалось набрать только с третьего раза, а длинные гудки в трубке возвестили о том, что куда-то я точно звоню. Не факт, что куда надо, но номер определённо рабочий. На небе зажглись первые звёзды, фонарь в который раз погас, оставив меня в темноте. — Алло - алло! — слишком жизнерадостно для столь позднего звонка раздалось из динамика, — вы позвонили богу по вызову Ято! Я исполню любое ваше желание и всего за пять йен! — Прям вот любое? — Позволила себе усомниться я, в тщетной попытке прикурить. Зажигалка искрила, но огня не давала. — Совершенно любое, — с нездоровым оптимизмом поспешно заверили из недр динамика. Я только иронично хмыкнула, мол, «ну-ну, ну-ну, знаем таких», что от собеседника не укрылось, да я и не старалась, — загадайте желание, а рассчитаемся по факту, а? — Классная идея, — одобрила я, с досадой выкидывая зажигалку в дальние дали, куда-то за спину, и подкидывая на ладони монетку в пять йен, — есть у меня вообще-то одно желание, прямо вот из области научной фантастики, а, увидев сегодня ваше объявление, я поняла, что это, видимо, судьба. — И что же это за желание? Я задумчиво покрутила меж пальцев монету. Любой нормальный человек, услышав чушь на тему «это судьба», как минимум испытал бы беспокойство и выдал себя тоном и опаской в вопросе. А этот какой-то не правильный, так и хлещет оптимизмом, ещё немного, и у меня телефон радугу излучать начнёт. Ладно, родной, посмотрим, на долго ли тебя хватит. — Замуж хочу, — покаянно вздохнула я, — но не как все девушки, за принца там, за звезду или бизнесмена, это не интересно. Я за бога замуж хочу, но за настоящего! Классного, всемогущего и всеумеющего. Я буду его любить, как никто никого никогда не любил. Никогда-никогда не предам, никогда не забуду и всегда буду считать номером один. Буду делить с ним и горе, и радость. Буду с ним и в жизни и в смерти, — восторженно декламировала я, сгребая в кучу все свадебные клятвы, которые слышала в кино и в жизни, в порыве буйного вдохновения разбавляя идеализм более приземлённой и близкой мне бытовухой, — буду о нём заботиться, кормить, поить, обстирывать, носки штопать. К себе домой заберу, у меня в доме ведь интереснее, чем на небесах, даже интернет есть. Места, правда, наверняка меньше чем в райских кущах, и всего четыре комнаты, зато все мои и, кстати, задний дворик есть. Там яблоня растёт, под которой можно шашлыки в погожий день организовать, а можно вообще намутить мини храм, чтобы по утрам вдвоём там медитировать, или что там японские боги уважают? Молитву или медитацию? А, не важно… О! Вспомнила! А по выходным, мы могли бы завести милую семейную традицию — приглашать друзей играть в покер на раздевание, с виски и сигарами. К концу тирады я подвыдохлась составлять список заманчивых обещаний, а абонент на том конце провода то ли положил телефон и куда-то пошёл, то ли от удивления не сумел подобрать достойного ответа с лёту. Я же в свою очередь была уверена, что ещё чуть-чуть, и услышу короткие гудки, как естественную реакцию человека на отзвучавшую ахинею. — А знаешь, — спустя почти минуту неловкой тишины, раздалось в трубке, а после и вовсе подле меня, с левой стороны, — я услышал твоё желание. Резко обернувшись, я встретилась взглядом с довольно молодым, как мне показалось в темноте, юношей. Монета достоинством в пять йен, которую я небрежно подбрасывала на ладони, оформляя замануху для бога, со звоном покатилась по асфальту. Юноша молчал, всё ещё держа у уха свою телефонную трубку. Я, молча, так же всё ещё держа свой мобильник у уха, лихорадочно соображала. Так. Что мы имеем? Ночь. Улица. Неработающий фонарь. Пустая спортивная площадка и жилые дома на приличном удалении. Самое ближайшее — магазин, где я затаривалась, но заорать так громко, чтобы кто-то успел добежать, я вряд ли сумею. Что остаётся? — Пиво будешь? — поинтересовалась я. Протрезветь от шока с ходу мне не удалось, зато идея превратить потенциального насильника (а кем ещё может быть появившийся в ночи из ниоткуда парень?) в собутыльника показалась мне заманчивой. Ему, как выяснилось, тоже. — Буду, — радостно кивнул парнишка, убирая телефон в карман спортивного костюма и непринуждённо перемахивая через спинку лавочки, на которую до этого облокачивался. Я с ужасом и восхищением отметила, что японские гопники, судя по этому экземпляру, в отличной физической форме, а значит убежать будет проблематично. «Экземпляр», в свою очередь, по-хозяйски подгрёб к себе картонную коробку с пивом и, выудив пару банок, обернулся ко мне, протягивая одну, — будешь? — Буду, — ответила я. «Оно вообще на мои деньги куплено, но спасибо, что угостил», — услужливо вступил в диалог внутренний голос. — Так ты-ы-ы… значит… кто у нас? Ответ был короткий и ожидаемый: — Бог. — Ага-а-а-а, — протяжно и глубокомысленно изрекла я, — ага-а-а-а… то есть, я тебе пять иен, и ты мой муж? — Пять йен и вот всё то, что ты там перечислила, — радостно отметил пацан, присасываясь к пиву. При свете включившегося фонаря он выглядел лет на восемнадцать максимум, очень сильно с натяжкой можно было дать и двадцатку, но никак не больше. Японцы, конечно, мастера выглядеть моложе, чем есть на самом деле, но в мои двадцать шесть мне как-то не улыбалось нянькаться со столь юным кавалером. У него ж наверняка в голове пустыня, ветер и перекати поле в качестве бонусного аксессуара. Мысль о том, что ситуация глупа, абсурдна и нереальна, мою голову как-то особо не стремилась посетить, хотя, скорее всего, её успешно блокировал алкоголь, а потому: — Серьёзно? Боги настолько мелочны и приземлены? — Почему это? — удивлённо воззрился на меня «бог», панибратски приобнимая за плечо и дирижируя себе пивом в сторону ночного неба, — кто же в этом мире не мечтает о том, чтобы его любили, уважали и кормили? — О-о-ой, что-то мне подсказывает, что последний пункт тебя особо сильно волнует, — усмехнулась я. Парнишка пожал плечами, лучезарно улыбаясь. Эффект смазался, поскольку желудок пацана тоже решил поучаствовать в диалоге, от чего улыбка слегка померкла, превратившись из лучезарной в неловкую. — Ладно уж, пошли, — решилась я, — накормлю тебя. Пацан подозрительно просиял.***
Как выяснилось у меня дома, с обещанием покормить я поспешила, поскольку в квартире кроме трёх яблок, масла и хлеба ничего обнаружить не удалось. Зато я вспомнила, по какой причине вообще изначально вышла из дома, но идти в магазин повторно или посылать туда пацана не хотелось, потому пришлось ограничиться заказом пиццы. Ято, так звали претендента на звание мужа (это я выяснила, пока мы шли к дому), личностью оказался, мягко говоря… странной. Для гопника или насильника слишком жизнерадостный и легкомысленный, впрочем, на бога он был похож ещё меньше. И если и было в нём что-то божественное, так это наглость. В этом он был прямо-таки мастером. Я конечно не коренная японка, зацикленная на вежливости и вековых традициях, но на «ты» он перешёл слишком быстро, да и вёл себя так, словно мы с ним всю жизнь знакомы, с одной тарелки с детства кушали, одним одеялом укрывались. Вот где-то на таком уровне он вёл общение. От моего жилища парнишка был в полном восторге, хотя маленький, двухэтажный домик старого образца, на небольшом земельном участке, ютившийся меж домов побольше да побогаче, полностью спрятавшийся за высоким забором, словно ему было за себя стыдно, ещё ни у кого из моих знакомых такой бури восторга не вызывал. Обычно мне напротив стремились посочувствовать. Этот же обрадовался так, словно я привела его во дворец. Бодро обшарив пустой холодильник и не капельки не расстроившись из-за отсутствия еды, гость развалился на диване перед телевизором в небольшой гостиной и принялся щёлкать по каналам, закусывая пиво яблоками. Последними, между прочим, яблоками в этом доме. Поскольку кухня и гостиная были совмещены, я, приоткрыв окно, задумчиво курила, усевшись на тумбочку и скидывая пепел в раковину. Замуж мне, конечно, хотелось, да и сама шутка вроде как была удачная, но-о-о-о… уж как-то больно странно всё повернулось. И главное, толковых идей «что делать?» в голове дефицит. Да и парнишка ведёт себя… необычно, но как факт — приемлемо. Ладно, посмотрим, как долго он сможет поддерживать сей спектакль с размытыми целями. Может он аферист какой? Сейчас пожрёт на халяву, дождётся, пока я усну, и вынесет из дома все, что можно продать? Или почку мне вырежет? Как бы спутать его планы, если я права, да так, чтобы позабавнее? — Слушай, бро, а ром ты пьёшь? — решила я пойти по проверенному пути, припоминая, что после предыдущей хандры у меня в комнате под кроватью на чёрный день живут две бутылки сего дивного напитка. — Пиратское пойло-то? — откликнулся Ято, — а в честь чего? — В честь исполнения желаний? — предположила я. — Пойдёт, — согласился он.***
Я конечно знала, что японцы пить не умеют, но о богах, каюсь, была лучшего мнения, а тут выяснилось, что японские боги, пить тоже совсем не умеют. Ято вырубило после первой же бутылки, но при этом он сожрал все три пиццы в одну каску! Я успела урвать всего пару кусков, пока вполне успешно спаивала своего гостя, старательно подливая ему и почти не наливая себе. Как итог счастливый «божественный» гопник в спортивном костюме, в обнимку с подушкой уснул на моём диване под какое-то японское ток-шоу в стиле «кто прыгнет выше, крича ня!», тот и победил. Ночью эти шоу крутят почти без остановки, что обычно напрочь отбивает у меня желание смотреть телевизор. Ещё раз смерив пацана взглядом, я тяжело вздохнула, и, набросив на «тело» покрывало (тело что-то одобрительно промычало, но не проснулось), устроилась в кресле с ноутбуком и второй бутылкой рома. Посмотрим, что будет поутру.***
Поутру было похмелье. Открыв глаза, я уставилась в потолок, ощущая некий дискомфорт (словно меня придавило свёрнутым в трубку ковром) в районе живота. Судя по рисунку трещин на потолке и их количеству, комната точно моя. Судя по болящей голове, до комнаты я добралась на автопилоте. Судя по тому, как болит тело, собрав при этом все углы в доме. Судя по тому, как мне плохо сегодня, вчера было очень хорошо. Судя по тому, как мне тяжело, на мне всё-таки что-то лежит. А собственно… что вчера было? Прикрыв глаза, я перебрала в памяти доступные обрывки воспоминаний. Та-а-ак, поход в магазин, забытый кошелёк, пиво, бог по вызову, пять йен, гопник в спортивном костюме, пицца, ром, компьютер, и я вроде как уснула в кресле. Откуда тогда в моей памяти какой-то бородатый дед с ехидной улыбочкой, не сулящей ничего хорошего, в странном одеянии и недовольный блондинистый пацан? А ещё обрывки какого-то ритуала, на котором нас вроде как заставили пить рисовую водку… Стоп. С трудом разлепив глаза, я откинула одеяло и узрела спящего поперёк меня гопника из доступных сохранений, тьфу, воспоминаний, правда без спортивного костюма. Нижняя часть гопника была замотана в полотенце, на башке на манер бабушкиной косынки повязан серенький платок. Выражение лица самое что ни на есть благостное. Мне повторно поплохело от предположений, чем мы могли заняться поутру, но я всё же нашла силы вяло пошарить по своему телу руками, чтобы убедиться в том, что на мне одежды больше, чем на этом кроватном клопе. В кармане шорт обнаружился паспорт и две мятые розовые бумажонки, которые я небрежно отбросила куда-то в сторону… а вот паспорт на всякий случай решила изучить, не взирая на полумрак комнаты. На первый взгляд ничего не изменилось, лишних штампов не появилось, а значит то, что я теперь замужняя дама, мне приснилось. — Не приснилось, — пробормотал парнишка, видимо последнюю фразу я произнесла вслух и он решил меня добить, догадавшись о чём я размышляла, — браки, заключённые в храме и на небесах, расторгнуть можно только там же, а ещё в Японии не ставят штамп в паспорт, так что те бумажки, которые ты так небрежно скомкала, эт наше свидетельство о браке. — Какой… даун поженил в шесть утра пьяную русскую и пьяного японца, не взирая на разницу в возрасте и бумажную волокиту, это же нереально, — довольно вяло, ещё не осознавая весь масштаб трагедии, пробормотала я, предпринимая вялую попытку спихнуть «мужа» с себя, — таа-а-ак не бывает. — Бывает, — не согласился он, по собственному почину поднимаясь с меня и плюхаясь уже просто рядом, — у богов всё немного иначе, но мы с тобой теперь связанны. Я исполнил твоё желание, где мои пять йен? Бац! На голову «богу» приземлилась подушка, поверх которой мёртвым грузом повалилась я. Похмельная мысль стать божественной вдовой показалась мне ещё более интересной, чем возможность быть божественной супругой. Однако пятидесяти килограммов мяса, костей, крови и возмущения оказалось недостаточно для того, чтобы убить бога. После непродолжительной возни, снизу оказалась уже я, гневно пыхтя (после десяти лет курения, битва за свободу оказалась слишком тяжкой) и не имея возможности пошевелиться. — Ты же сама хотела, разве нет? Вопрос парнишка задал с таким простодушным удивлением и лёгкой обидой на умильной мордахе, что мне стало как-то неудобно за своё поведение. С другой стороны, разве эти бумажки могут быть настоящими? Да и брак? Да и богов не бывает. После сознательного выбора в пользу беспросветного атеизма, так вот с ходу в такую чушь не поверишь. Тем более на трезвую и, кстати, весьма сильно ноющую голову. Исторгнув тяжёлый вздох и встретившись взглядом с его глазами, удивительного и необычного голубого цвета, я неожиданно приняла решение смириться с тем, что сейчас происходит. В конце концов, можно понаблюдать, сходить в консульство, проверить подлинность бумажек, присмотреться к мужу, на всякий случай, может он мне ещё понравится? — Ладно, чёрт с тобой, — проворчала я, — отпусти, пойду закажу что-нибудь на завтрак. — Пиццу! — Серьёзно? —Три! — А ты и мастак пожрать на халяву, да? — Я не один, ещё же Юкине. — А это кто, напомнишь? Господи, я что, гарем себе завела?! — Моё священное оружие. То есть, гарем всё-таки отменяется? — Не поняла… — А я сейчас объясню, — пообещал он, перекатываясь на спину, но не отпуская меня, впрочем, вариант быть сверху мне понравился больше, и душить из него будет если что сподручнее, — значит слушай….***
Спустя час и полпачки сигарет, я пришла к двум выводам: во-первых, у пацана определённо очень буйная и живая фантазия, а в связи с этим расторгнуть брак (если он настоящий) и сдать его в психушку (или добровольно сдаться туда самой) будет легко. Во-вторых, если это всё правда, то таких проблем на свою задницу я ещё ни разу в жизни не находила! Благополучно сбагрив новоявленного мужа в ванную комнату и отказавшись от чести потереть божественную спинку, я с некоторой опаской спустилась на первый этаж, по пути заглянув в зеркало. Как это часто бывает по утрам, лучше бы я этого не делала. Синяки под глазами достигли тех мифических размеров и окраса, что поставь рядом со мной панду и отличить с лёту кто где будет довольно сложно. Рыжие волосы взлохмаченные, живописным вороньим гнездом невероятным образом съехали куда-то влево, а растянутая серая футболка с пятном от кетчупа дополняла и без того непривлекательную картину. Если этот чудо-мальчик Юкине существует и сейчас сидит в гостиной, то я ему сочувствую. Прихватив с собой расчёску и на ходу пытаясь облагородить хотя бы свою шевелюру, я вошла в гостиную. — Барьер! — Что за…! — Последующий мой комментарий для летописи не годился, поскольку цензурным в нём был только знак препинания. Да и для детских ушей тоже не подходил: несчастный ребёнок покраснел так оперативно и густо, что алели даже кончики ушей. На меня пахнуло холодом, словно по комнате промчался порыв ветра, вынудивший сделать пару шагов назад и поднять руки, прикрывая глаза, нечто сверкнуло, на мгновение ослепив. Проморгавшись, я узрела перед собой крайне растерянного (и успешно справившегося со смущением) мальчишку, на вид лет четырнадцати-пятнадцати, со светлыми волосами и большими глазами необычного медового оттенка. Расческа, которую я выпустила из рук, намертво увязла где-то в вороньем гнезде в районе затылка, дополнив образ огородного пугала. — А… это вы… — А ты думал страшный дух, ворующий детей? — неловко отшутилась я, присаживаясь на диван и безнадёжно дёргая расчёску. Может её выстричь к хренам? Ладно уж, попробую расчесать, но неприятно-то как. Мальчик несколько минут мялся, наблюдая как я с перекошенной от сосредоточенности и ненависти мордой пытаюсь разодрать колтун на затылке, после чего всё-таки решился повторно со мной заговорить. — А вы… зачем вам это? — Под этим ты подразумеваешь Ято? — Угу, — кивнул мальчонка, который, судя по вопросу, сам ещё не определился, как ко мне относится: как к временному неудобству или как к… жене работодателя? Сомнительно это всё очень, учитывая то, что я тоже ещё не разобралась, как ко всему этому относиться. Где-то в глубине души, мне, конечно, хотелось орать от ужаса и выгонять из моего дома непонятных людей палкой от швабры. Глас разума, который, судя по громкости и ненастойчивости, тоже сегодня страдал похмельем, попытался донести до меня, что всё тщетно. Я посмотрела на мальчика и пожала плечами. Ответ вышел так себе. Мы тяжело вздохнули в унисон, понимая, что нам придётся смириться с присутствием друг друга, пока кто-то не разберётся во всей этой странной ситуации. — Слушай, малыш, — «малыш» глянул на меня взглядом, по которому стало ясно, что таковым он себя не считает, — а давно ты знаешь Ято? — Не особо. — А что можешь о нём сказать? Ну-у-у, как тебе с ним, например, живётся? Чем вы занимаетесь? Как много ты мне можешь о нём рассказать? Сбор информации — отличная по-моему идея, особенно из первых рук. Да и беседы по душам, говорят, сближают. — О-о-о-о, я много чего могу понарассказывать! — Зловеще улыбнулся мальчик, а я, поняв, что это просто бесценный источник информации, похлопала по дивану рядом с собой. Юкине плюхнулся на диван и принялся делиться подробностями своей жизни с благодарным слушателем в моём лице. Однако на первой же фразе — «Ято — скряга и бродяга в спортивном костюме!» — челюсть моя непроизвольно отвисла.***
Спустя сорок минут я узнала что Ято: бродяга, скряга, эгоист, легкомысленный, ветреный, засранец, ворующий деньги у ребёнка, любитель поиграть на рулетке, любитель прибухнуть, любитель тратить последнее на бесполезные безделушки и вообще весьма жестокий и проблемный бог, НО! При этом он ещё: добрый, внимательный, преданный, упёртый (в хорошем смысле сего слова), мудрый, решительный, отчасти справедливый, смелый и мастер на все руки. Для одного человека (или всё-таки бога?) характеристика была более чем впечатляющая, противоречивая и вместе с тем вызывающая невольное уважение и закономерный интерес. Покуривая у окна и глядя на то, как ребятки на диване перед телевизором уплетают пиццу, я всё размышляла, как было бы верно поступить, но после истории Юкине картина яснее не стала. Затушив бычок о край раковины, я метко выкинула его в форточку и, скрестив руки на груди, облокотилась на холодильник. — Эй, Ято! — Ау-м? — Вопросительно повернулся он в мою сторону, старательно прожевывая пиццу и ужасно напоминая хомяка с раздутыми щеками. Я невольно улыбнулась такому забавному зрелищу, автоматически покачав головой. — Раз мы с тобой связанны, как ты сказал, я полагаю, что бюджет у нас тоже теперь общий? — произнесла я, любуясь на вытягивающуюся рожу своего благоверного, который сообразил, что финансами в семье по определению распоряжается женщина, — но Юкине просветил меня о том, как ты зарабатываешь, а по сему в этот раз мы сходим в магазин на мои финансы, но в следующий раз будем скидываться. Идёт? — У меня есть выбор? — с трудом прожевав, поинтересовался парнишка. — Нет, — не без издёвки отозвалась я, — но ты можешь дать мне пять иен и загадать желание. Вдруг прокатит? — А ты злая женщина, — погрозил мне пальцем, Ято, — но я думаю, что-нибудь придумаем. — Зачем что-то придумывать, если я уже выставила условия? — Ась? — Ты издеваешься? — Не-е-е-э-э-т-т-д-а-а-а-а-а, — более чем неопределённо, радостно отозвался сей поганец и, словно бы прочитав мои мысли (которые возможно были написаны у меня на лбу максимально крупным шрифтом), дополнил, — зато со мной точно не будет скучно. — И на этом плюсы заканчиваются, — деланно-печально вздохнул Юкине, подмигивая мне. Ну что ж, как минимум один союзник в сей странной компании у меня точно есть… хотя… странная мысль. Ято тоже вроде как не враг, но недоверия вызывает куда больше, чем малыш Юки. Ай, хрен с ними, разберусь. Голос Ято догнал меня уже на выходе из комнаты: — Так мы собираемся в магазин? — Если у вас нет работы, то да я была бы не против, чтобы пакеты вместо меня тащил кто-нибудь другой. — Пять йен? — Не искушай судьбу, — по-дружески посоветовала я мужу и тот, не будь дурак, сделал вид, что пицца его интересует куда больше, чем мой ответ. А может она его и в правду интересовала куда больше. Кто ж знает, этих богов. Существуют они или нет… стоит устроить ему какую-нибудь проверку. Если я его случайно грохну со своими экспериментами, то похороню за свой счёт и принесу извинения опечаленным родственникам. Если они у него вообще есть. Потому что пока ни он, ни Юкине, ни о чём подобном не упоминали. — У тебя дурная привычка проговаривать мысли вслух, ты в курсе? — между делом заметил Ято, не выказывая, впрочем, никакого раздражения. — Долго жила одна, привыкла беседовать с собой. — Звучит как диагноз. — Это что, была попытка меня подколоть? — Кто? Я? Кормящую жену? Не в этой жизни. — Врёт, — безжалостно откоментировал Юкине. — Ты должен быть на моей стороне!!! — Нетушки, ты меня ночью бросил одного, потом в шесть утра заявился пьяный, нёс чушь, а в итоге заставил идти с тобой в храм к Тенджину и участвовать в этой чёртовой церемонии… — А кто такой Тенджин? — полюбопытствовала я, в очередной раз не успев покинуть комнату. — Бог знаний и собственно, тот, кто не отказывает мне в помощи, если это действительно необходимо. Я покопалась в своей памяти, пытаясь припомнить, что же там была за церемония, но вспомнить не смогла. — Ято, почему я не помню большую часть ночи и утра? — Потому что ты человек, но как избранная богом, то бишь его наречённая, должна войти в силу, узы должны окрепнуть, а брак должен быть узаконен не только символически и так далее, тогда будешь запоминать больше… — Та-а-а-к далее, — повторила я, пытаясь сообразить, что же он имеет ввиду, а когда дошло, — погоди, это ты на то, это, самое, того, намекаешь или что?! — На то самое, но не совсем понимаю причину твоего возмущения, муж и жена — одна сатана, одна постель… одн… Бац! Трёхочковый в голову подвернувшейся под руку диванной подушкой вышел на «ура». Я, развернувшись, гордо удалилась из комнаты. Нет, я не ханжа и не невинное дитя (в двадцать шесть это вообще было бы странновато), но нельзя же так напрямую лепить это девушке в лицо. Дал бы хоть попривыкнуть к своей роже… Тоже мне, бог.***
— Что значит, «божественная избранница»? — Юкине посмотрел на Ято, который, вопреки обычаю, несколько озадаченно почёсывал затылок с слишком серьёзным для ситуации взглядом. — Боги и люди редко заключают союзы. Как правило, подобное невозможно, но если двое связанны нитью судьбы, сплетённой теми, кто стоит выше людей, духов и богов — ничего невозможного нет. Есть силы выше и капризнее богов, и нити судьбы, которые существуют столь же долго, как и сам мир. Они рушатся и появляются из ниоткуда, и никто не в силах на них повлиять. И если бог встречает человека, с которым его связывает подобная нить и заключает с ним союз, человек становится официальным вестником этого бога, он как бы получает доступ к тем мирам и знаниям, которые не доступны другим людям. Иногда таких называют медиумами или экстрасенсами, как-то так. — Хочешь сказать, что тебе было суждено встретить эту женщину? — Или ей было суждено встретить меня, кто ж знает? — улыбнулся-усмехнулся Ято, стряхивая с себя серьёзность, как пёс стряхивает воду с шерсти, — в любом случае, я не против получить такой занятный опыт. — А раз вам было суждено, то и Тенджин не отказал тебе в просьбе совершить свадебный обряд именно по этой причине? — Ага, а ещё он знает, как громко и противно я умею ныть под дверями храма. — Я тоже знаю, — недовольно пробурчал Юкине, задумываясь о чём-то своём. — А если ныть в унисон, то это будет ещё более эффективно. — Да, когда вы двое начали подвывать под дверьми храма, периодически срываясь на мерзкое хихиканье, Тенджина хватило всего на пятнадцать минут. — А если бы ты к нам присоединился, бьюсь об заклад, он бы и пяти не продержался. — Нет уж, жениться хотел ты, а не я, когда решу жениться я, тогда и буду выть. — От ужаса или от счастья? — хитро прищурился Ято. — Ой, иди ты, а, — беззлобно отмахнулся Юкине. Ято откинулся на спинку дивана, поглаживая плотно набитый живот и с интересом гадая, что же день грядущий ему готовит, и с чего судьба так расщедрилась на сомнительные, но всё же презенты. Однако жаловаться ему было не на что. Пока не на что.