Собака с заставы

Рычание сменилось кратким взвизгиванием и затихло. На крошечную полянку вышел чужак с мечом в руке, и со стального лезвия покапывала темная кровь. Она продолжала сидеть на холодной земле, сжимая в пасти загривок враждебной твари, и смотрела круглыми карими глазами на незнакомца. — Ох-ох, — сочувственно сказал тот, подошел чуть ближе и протянул ладонь собаке. Та, подумав, выпустила волчью шкуру из зубов и принюхалась. От странника пахло снежноягодником и порошком толченых эльфийских ушей, в запястья въелся можжевельник, а под ногтями до сих пор чернели полукруги от остатков мякоти кровавого венца. Огромный шарф, которым он обернул голову, затенял лицо, но голос его был мягкий, и она не стала противиться. — Хорошая, — ароматные пальцы потерли свалявшуюся шерсть на шее. — Где твои хозяева? Собака просто обнюхивала веревочный пояс и подол крашеной робы, на которых оставались пятна от зелий и пропаленная дыра от перевернутой на ткань плошки огненной соли. Пахло углем и травами. — Идем к дому тогда, что ли, — пожал плечами путник, начиная спускаться по крутому спуску к видневшейся между камней соломенной крыше. Она потрусила за ним. Обойдя дом по широкой дуге, чужак остановился перед входом, не решаясь толкнуть дверь, по которой шли широкие рубленые полосы. — Неужто хозяев твоих убили? — шепнул он, покосившись на псину рядом. — Бедное существо. Пахнущая фигура несколькими шагами удалилась от нее по траве на камни. Собака подняла морду, думая: вставать? не вставать? — Пенек! — крикнула фигура. — Шкура! Клык! — Путник похлопал себя по бедру. — Идем, как тебя там, идем! Животное неуверенно поднялось и потрусило к нему.

***

«Вот и питомец появился, — с улыбкой Мирана приподняла колбу на просвет. — Да, его кормить надо, но с этим уж как-нибудь справлюсь. Хоть из ясеневой коры кашу сварю, да что угодно.» Настой оказался кристально прозрачным, что ее как алхимика обрадовало чрезвычайно. Она перелила содержимое в свой походный флакон и спрятала его в сумке. — Оргнар, вы дали псу поесть? — поинтересовалась Мирана, на корточках пытаясь затянуть горловину походного мешка, в котором уже ощутимым весом чувствовались запасы северных трав. — Да. Вон она, — норд махнул рукой куда-то за стойку, — жрет, будто месяц ничего не ела. Отощала скотинка без хозяйской ласки. Что вы ее так, э? — Не моя вина. — Мирана уже заматывала подаренный ей в давние времена коричневый жреческий шарф вокруг головы. — Серая застава разграблена, и больше там никого нет — пусто. Когда я его нашла, парень охотился на волков. — Девчонка это. Сучка, — пояснил обернувшейся на него удивленной женщине хозяин таверны. — Повезло тебе, владелица. Говорят, они крепче и свирепее, особенно когда прекращают щенков молоком кормить. Любого кобеля отгоняют на раз, и даже на медведей бросаются. — Хм, — задумчиво произнесла Мирана. — Ясно. Спасибо, буду знать. Она отошла от алхимического стола и наклонилась через стойку. — Никс, идем! — скомандовала данмерка. Собака оторвалась от миски, спешно дожевывая остатки похлебки — на счастливой морде темнели потеки. — Никс! — повторила Мирана, снова хлопнув себя по бедру, и животное с радостным лаем бросилось к ней. — О, объелась, — рассмеялась она, мягко отпихивая Никс от своего лица: собака так и норовила лизнуть ее розовым, но очень вонючим языком. — Не наглей, нам уже идти пора. Она отошла от существа и распахнула дверь в вечерний Ривервуд. Там по сиреневому небу уже серебрились звезды, а ветерок нес горьковато-свежий аромат Корня Нирна. — Идем, — повторила хозяйка, стукнув себя по колену, и Никс послушно проскользнула мимо нее через порог.