Тайна.
Тор переворачивается на правый бок, на левый, вновь правый и так уже восьмой раз подряд. Сколь устойчиво осталось его положение, будто и не покидал камер. Нет пытки изощренней, чем праздное безделье, навязанное целительницами. И смешавшееся с беспокойством. Тор воровато оглядывается, убеждаясь, что в этот момент он в одиночестве, и поднимается с постели, желая хоть ноги размять. Золотые стены мгновенно темнеют в глазах, а тело словно бьет собственной молнией, и Тор неловко плюхается обратно. — Господин? — в палату заглядывает молодая служанка норна, будто только и ждавшая у двери самого неловкого положения в котором могла бы его застать. — Чего тебе? — пыхтит он, усмиряя расплывчатую картину. — Его величество желает переговорить с вами, — тараторит она, не смея подойти ближе. — Неужто соскучился? — смеется Тор, служанка же степенно стоит у двери, потупив взор. — Хорошо, и где он? Я сейчас немного не на ходу. Норна торопливо кивает и тянет из-за створки двери волнообразное кресло без ножек, мягко парящее над землёй. — Да брось! Тор недоверчиво осматривает диковинный артефакт. Его, бравого воина, повезут по дворцу, как немощного старика, на потеху всем эйнхериям и ярлам? Да и кресло явно не асгардской работы, может, эльфской или в самом крайнем случае северных ванов. — Прошу. Она подтягивает кресло ближе и неуклюже пытается помочь Тору в него перебраться. Куда там слабенькой тир двигать трёхсот килограммовое тело, приходится самому влезать в этот летающий позор. Локи, вот ведь мелкий, мстительный и беспринципный змеёныш! Служанка потерянно кивает и везет его за двери. Тор успевает заметить пару зелёных плащей у его палаты, и как тенями те следуют за ними по коридорам. Не смешно ли, охранители младшего брата приставлены к старшему. Тор много размышлял в своём безделье. В основном о злополучном дне, порушившим их хрупкое семейное равновесие. Проигрывал минуту за минутой под веками и все равно не мог отыскать всех причин произошедшего. Особенно в поведении Локи. Поначалу он легко списал всё безумие на опьянение властью, но со временем понял, что дело не в этом. Или не только в этом. Но все накопленные к брату вопросы мгновенно вылетают из головы, когда открываются двери рабочего зала отца. — Ты что творишь?! Тор задыхается возмущением: мебель сдвинута к стенам, а повсюду валяются горы пыльного хлама. Помещение, сами стены которого дышат торжественностью и величием прошлых царей, обращено нелепой свалкой! А посреди этого хаоса прямо на полу сидит Локи, тщательно изучающий старомодную сферу знания. — И я по тебе скучал, — усмехается брат и кивает служанке, чтобы оставила их одних. Как только тир выскальзывает прочь, он закрывает двери магией, а сверху городит еще и замыкающую печать. — Как тебе подарок дедушки Фьоргюна? Локи спрашивает светски и обыденно, а Тор неудобно ерзает в кресле. — Ты был в Ванахейме? — Проверял нового разрушителя на очередной порции гадов из внешних. Результаты оказались вполне… удовлетворительны. — Зачем тебе это? — стучит Тор по подлокотникам. — С твоей магией пожелай, и ты мог бы перенестись туда и обратно за секунду. Но слишком не терпелось опозорить меня, да? — Не совсем, брат. Зато теперь страх, что ты навел своими выходками, приутихнет. Тяжело бояться калеки в инвалидном кресле. Тор хмурится и яростно сжимает кулаки. Да как он смеет?! Кого бы боялись асы, если бы знали правду о произошедшем в тот день? Понимая, что брат опять юлит и отводит его мысли в сторону, он угрюмо горбится. — Что всё это значит? — обводит Тор рукой раскиданное повсюду барахло. — Это? — Локи откладывает сферу в корзинку, полную таких же. — Это содержимое нижней сокровищницы, точнее его часть. Хочу навести порядок. — Ты разворошил нижнюю сокровищницу?! Локи неприязненно морщится от громкого крика и поднимается с пола, направляясь к столу. — За эти знания целые народы отдавали свои жизни. Невероятная мысль, правда? Тор не отвечает, с неверием осматривая зал. И вот это так отчаянно охранял отец и отец его отца? Даже принцам запрещалось видеть запрятанные в глубине тайны, чтобы не отравить неокрепшие умы. Их всю жизнь берегли от кучи книг с безделушками! — В любом случае, я позвал тебя не для этого. Целительницы говорят, ты достаточно поправился для основательного допроса. Локи занимает место за столом, горделиво выпрямляя спину, стараясь всем своим видом походить на всемогущего владыку Асгарда. Тор видит лишь очередную маску младшего брата. — Думаешь, я знаю, куда направились Сиф с тройкой воинов? — складывает он руки на груди. — Что? Это я и сам знаю. Меня сейчас больше интересует, кто играет против тебя и для чего он это делает. Тор тяжко вздыхает. Локи с юношества всюду грезелись заговоры и предательства, хотя в большей их части он сам и был зачинщиком. — Тор, соберись, как ты сам думаешь, кто мог бы хотеть твоих унижений, лишений и смерти? — Кроме тебя? — С меня хватит только унижений, — белозубо улыбается в ответ Локи. — Я не знаю, брат, — сдается Тор, зарываясь пятерней в волосы. Он силится вспомнить, кого мог в запале обидеть, не обратив внимания, и поражается сколько лиц и имён приходит на ум. Но чтобы организовать столь подло обставленное покушение? Не вызвать в открытый бой, а ударить на расстоянии, помутив рассудок невинного паренька. Нет, Тор не знает, кто затаил на него такую обиду. — Возможно, что и коронацию испортила та же личность, а значит, мы имеем дело с мастером сейда. — Так это всё же был не ты? — уточняет Тор. Локи уже пару раз оговаривался об этом, но Тор принимал за попытки свалить вину на безвестные силы. Локи стонет как раненный сланг. — Я стоял там же, рядом с тобой! — Ты мог провернуть свой трюк с разделением, — возражает Тор. — Отец тоже был близко и только посмей я поколдовать, он мгновенно бы заметил. Он буквально дышал вместе с Асгардом, сейчас я это чувствую… Локи задумчиво смотрит куда-то сквозь Тора, стены и потолок. На секунду все маски рушатся, и Тор отводит глаза. — Брат… как ты вообще? Локи смеется. — Я царь, восседаю на золотом престоле, и ты, ты спрашиваешь, как я? Тор качает головой, выпрашивать что-то у Локи, когда тот намерен молчать и делать вид, будто не понимает вопроса, бесполезно, и скорей выльется в очередную перебранку. Он оглядывается по сторонам, ища на что бы отвлечься. — Так значит, роешься в запретных знаниях. Тор неловко ведет позорное кресло глубже в устроенный бардак. Его привлекает одна из странных безделушек, сложенных на столике. — Осторожно! — Локи мгновенно срывается из-за стола и отбирает из рук Тора похожую на странный плод штуковину. — Это гравитационная граната тёмных эльфов. Ты точно не пытаешься самоубиться? Тор покаянно поднимает руки и фыркает. — Ты и иномирным оружием обложился. Больше не желая рисковать, он подплывает к стоящему на горе уложенных стопками книг ящику, до краёв наполненному кристаллами памяти грубой работы. Тор привык к изящной огранке и замысловатым оправам, тут же некрасивая куча мутных дешевок. — Ищу то, что могло бы сейчас пригодиться с мостом. Приходится идти и на риски. Тор хмурится и весь обращается на пыльный ящик. Он знает, что поступал правильно в тот день, спасая целую сферу от разрушения, да и брат сам сознался, что действовал необдуманно, но на душе по-прежнему гадко. Старые кристаллы, оказываясь в руках, один за другим выдают скучные названия: собрание совета, собрание, ещё собрание. Зачем вообще увековечивать политические посиделки, а потом их запирать на века в подземелье? — О, а это интересно! — Что ты нашел? — скучающе спрашивает Локи. — «Тайное венчание Бестлы и Бора сына Бури», — читает веселея Тор. Вот уж свадьбу дедушки он тут и не мыслил отыскать. — Тайное? — приподнимает Локи бровь. Бор был женат дважды, но первую свою спутницу потерял из-за тёмных эльфов, как и двух старших сыновей Вили и Вё. После победоносной войны он женился второй раз, этот брак и принёс ему наследника и будущего мудрого Всеотца Одина. Бестла и была второй женой Бора. Но к сожалению, за исключением скупых летописных строчек, она не оставила за собой ничего. — Это же дедуля и бабуля, — усмехается Тор. — Просто зажги его, — нетерпеливо подзывает Локи, подходя ближе. Наполненный яркого света кабинет темнеет, потолок выгибается и обрастает арками, а вокруг одна за одной, как из пепла, собираются колонны. И Тор, и Локи сразу понимают, отчего венчание сталось тайной. Они в храме йотунов.…
Джейн вновь дергается как подстреленная и озирается по сторонам, изо всех сил сжимая рукоятку меча. В этот раз точно нечто огромное и громко фырчащее, топает совсем рядом с присмотренной Фандралом прогалиной у скал, куда и загнали летающую лодку. Работы в поле она никогда не чуралась, да и вряд ли ещё выдастся шанс понаблюдать за иным светилом, газовым гигантом и его спутником вблизи, а не через сухие данные на приборах. Но ум исследователя должен быть холоден и полностью поглощен наблюдениями, а не заполнен до отказа страхом быть сожранной какой-нибудь инопланетной тварью. — Это вы виноваты, — осуждающе шепчет Джейн. Она старается спрятаться глубже и что есть сил двигает ногой по слащавому красавчику, чтобы выгадать себе места. В ответ тот нечленораздельно стонет, но так же остается без сознания, как и все прочие. Если бы не дикая природа вокруг, Джейн дала бы деру, только те вырубись. Она уже убедилась, что фриковатые друзья Тора только на вид безвредны и находиться с ними вблизи без защитного экрана тюремной камеры она точно не хочет. Но единственная альтернатива отправиться в дебри без еды, воды и минимальных знаний о здешней природе. Джейн вздыхает. Кажется, грузные шаги стихли, и ненадолго вновь воцарилась призрачная безопасность. Джейн уже как смогла обследовала все лежащее в лодке, и, увы, не нашла ничего полезного, кроме кучки сложенных в подобие сети асгардких артефактов, которыми она не смогла бы пользоваться, даже знай, для чего они нужны. Джейн посещала мысль связать четвёрку, пока те в отключке, но насколько они сильны? Тор мог летать, метать молнии, девица решительно перла на огроменного робота и не пострадала в итоге. Вдруг они разорвут сети сразу, как очнутся, и только больше разозлятся на Джейн? У нее на плече уже красуется один гигантский синяк пятерни Фандрала, она не хочет провести остальной путь с переломанными костями. Один из четверки вдруг хрипло стонет и рвано дергается пару раз. Это, вроде, Хогун, как они его называют. Джейн сжимает меч и задерживает дыхание. Некоторое время ничего не происходит. А потом он вновь хрипит, будто не может нормально вдохнуть. Хогун лежит на спине, и Джейн понятия не имеет, очнулся ли он, или что-то творится с ним во сне. — Эй, — зовёт она для пробы. Внятного ответа нет, но хрипы продолжаются и вкупе с редкими судорогами очень настораживают Джейн. А потом Хогун замолкает, и тело его полностью расслабляется. Джейн молча смотрит на его замершую спину несколько минут. — Эй? — повторяет она чуть менее уверенно. Ей кажется, что Хогун не дышит. Джейн осматривает окружающие заросли, всё же решается подняться и, неловко переступая через остальные бессознательные тела, доходит до Хогуна. Должна ли она проверить его пульс? Есть ли у этих пришельцев пульс вообще? Не придумав ничего сложнее, она протирает платьем полированную плоскость меча и подносит к его носу. Тор точно дышал вполне обычным дыханием, так что должно сработать. Но меч остается таким же блестящим, нисколечко не запотевая, Хогун больше не дышит. — Нет! — Джейн хочется заорать, но она слишком испугана и получается только злой шёпот. — Нет-нет-нет. А если остальные сейчас так же перемрут? Она останется тут в совершенном одиночестве только с мечом и вставшей лодкой, которую она понятия не имеет, как водить. Джейн уже чувствует непрошенную влагу на глазах, когда где-то в стороне раздается грохот валящихся деревьев и утробный вой твари, которая вроде недавно тут фырчала. Джейн вновь ныряет под борт, и опасливо оттуда выглядывает. Звуки раздаются далеко, но кто знает, что вообще там творится, и не придет ли оно сюда? Но к вою зверя вскоре прибавляются звучные ругательства всех видов, которые Джейн и с такого расстояния может различить. Асы, это другие асы, которые смогут её понять! Джейн подрывается с места, но тут же падает лицом в землю, чуть не напоровшись на собственный меч. — Ты к`уда… собралась? — Сиф вцепившись ей в лодыжку, поднимает искаженное гневом лицо и пытается затянуть обратно. Меч достаточно легкий и, насколько Джейн успела его протестировать, каким-то образом лезвие покрыто полем быстро движущихся частиц, разрезая всё не хуже электропилы. Джейн не думая размахивает им, стукая Сиф пару раз плоской стороной по голове и рукам. — Помогите! — орёт Джейн, что есть сил, в надежде, что, может, те другие её услышат, несмотря на бой со зверем. — Ид`отка! Единожды меч попадает острой стороной, и Сиф отдергивает руку, шипя от боли. Джейн же бросается наутек, не слушая невнятные крики с приказами немедленно вернуться. Чтобы полы платья не цеплялись, она неловко собирает его в руку, второй прорубая себе путь. — Помогите! Перед глазами мелькают ветки, в ушах смешиваются приближающиеся звуки потасовки и крики Сиф. Но в какой-то момент она слышит лишь бешеный стук своего сердца. И Джейн бежит, и бежит, и бежит. Пока резко не оказывается в новом просвете, среди свежеизломанных деревьев и примятых кустов. Посреди всего этого лежит гигантская туша многорогого зверя, покрытого странной зеленой шерстью больше похожей на высохшую тину. — Помогите, — говорит Джейн, удивленно уставившимся на неё асам в полном наборе доспехов, и устало валится на колени.…
— Мне холодно. Локи движет рукой, и йотунская принцесса вновь покрывается синей кожей, отпускает ладонь Бора и отходит от него спиной вперед. — Брат, прекрати, — отчаянно просит Тор, он не может смотреть на это снова. — Мне нужно понять, — только и отвечает Локи, пристально наблюдая за давно ушедшими в историю образами. Локи движет рукой, и венчание начинается заново. Оно явно проводится по йотунским обычаям: их церемониймейстеры поют странные песни о любви и верности, вокруг и асы, и йотуны в праздничных нарядах. Жених даже не вырезает тёплого сердца только что убитого зверя в дар своей подруге жизни. Странная и нелепая невеста, на вкус Тора вообще не похожа на женщину. Широкая в плечах, узкая в бедрах, у нее нет ушных раковин, как и у всех йотунов, а едва заметная грудь напрочь лишена сосков. Когда Бестла подходит ближе, возвышаясь на целый корпус над будущим супругом, он лишь формально принимает её в свой Дом и берет за руку. И тут синяя кожа начинает таять как наваждение, становясь белой как снег. Лысая йотунша сверху донизу обвешанная драгоценными камнями, прикрытая лишь расшитой набедренной повязкой и прозрачной вуалью, начинает дрожать и зябнуть. — Мне холодно, — Бестла говорит так, будто сама не верит произнесенным словам. — Это и есть сеть, передающаяся от поколения к поколению, — рассуждает Локи без тени эмоций. — На коже — защищающая от лютых морозов, на глазах — позволяющая отлично видеть в темноте. Но темная энергия рассеивает её. Локи движет рукой… — Остановись, прошу! Брат моргает, будто проснулся от транса и отворачивается, а Тор с облегчением тушит проклятущий камень. Сейчас бы разбить его вдребезги, а осколки выбросить с края Асгарда и больше никогда не видеть того, что на них запечатлено. Комната наполняется ярким светом, такой родной и знакомый кабинет, пусть и заваленный инородным хламом, принимает их обратно в свои объятия. Тору дышать становится легче. — Наш отец был полукровкой, — шепчет Локи, опираясь на стол и тяжело дыша. — Великий, мудрый Всеотец был полукровкой… Локи смаргивает слезы и хватается за голову. Тора и самого трясёт, что он замечает лишь сейчас, когда пытается управиться с креслом и подплыть ближе к брату. — Д-да, наверно так. Это получается и мы… отчасти йотуны? — пораженно говорит он. Нет! Быть такого не может. Тор всю жизнь прекрасно знал, кто он! Сын Одина, внук Бора, правнук Бури. Ас настолько, насколько это возможно. А теперь получается четверть его предков выходит из царства льда и тьмы? Нет! — Это вообще возможно? — с надеждой спрашивает Тор. — Они же абсолютно нам противоположны. Локи смотрит на него и начинает смеяться. Не по-злому, не по-доброму, а с примесью того дикого безумия, что владело им в день памятной битвы на мосту. — О, брат! Ты не представляешь, как мы все схожи! Если отбросить всю нашу культуру, наследие, порядки и честь, а оставить голую анатомию, мы почти одинаковы. И асы, и альвы, и даже трусы турсы… Локи трет лицо, чуть ли не расцарапывая ногтями кожу. — Об этом не принято говорить, но кто хоть немного изучал нашу кровь, ответит тебе — все несмертные народы суть одно. А все изменения были привнесены искусственно для лучшей адаптации на той или иной сфере. — Я… — Тор качает головой и зажмуривается. Он будто попал в кошмар. А каково сейчас Локи, что совсем недавно хотел уничтожить всю цивилизацию, к которой, как оказалось, и сам отчасти принадлежит? — Даже паскудные темные эльфы зародились вовсе не до начала времен, а вместе с альвами и светлыми эльфами. И уничтожены они были за то, что разрабатывали запрещенные виды оружия. Локи выдыхает и кажется более уравновешенным, чем был минуту назад. — Но нельзя же так просто отбросить всю нашу культуру, наследие, порядки и честь. Ты так не думаешь, брат? — Я сейчас не могу понять, кто я такой, куда там о высоком думать, — кается Тор. И это правда, Тору казалось, что он оказался выброшенной на берег рыбой в Мидгарде, но и там он оставался Тором, гордым асом. А сейчас чувствует, будто всю жизнь лгал тем, кто верил ему. Будто всю жизнь лгали ему.…
Тор тяжело вздыхает и ёрзает на неудобно подмятых складках плаща. До чего же нелепо он выглядит одетый в полный доспех, сидя на летающем кресле. — Я все же настаиваю подождать, вы слишком слабы, — вновь просит Эйр, нервно вертя в руках настойку. — Слаб, чтобы пройтись туда и обратно? — Именно! — горячо соглашается она, не видя в вопросе Тора никакой иронии, отчего обидно втройне. — Ваше выс… господин, временные усилители вредят и здоровым, что говорить о… — Жалком калеке? — зло спрашивает Тор и тянется отобрать пузырек. — Нет, я не это имела в виду. Но вы только восстанавливаетесь и можете серьезно затянуть этот процесс. Из-за колонн, отводя тяжелый занавес, появляется мама. — Досточтимая Эйр, — приветствует она и озабоченно обращается к Тору: — Сын мой, все собрались. — Ну и отлично. Тор откупоривает настойку и, мысленно поминая всех предков, подносит к губам горлышко. Мать придерживает его руку, не давая пить, и заглядывает в глаза. — Даже Локи не против подождать цикл-другой. — Мне нужно это, мама. Закрыть эту глупую тему навсегда и не вспоминать, как кошмар, растаявший с пробуждением. Мама отпускает руку, и Тор выпивает неприятную жидкость. — Ты же рассчитала дозу, Эйр? — на всякий случай спрашивает она. — Разумеется, Всематерь, — Эйр кланяется и как настоящий воин прикладывает кулак к сердцу. Тор дает слабому теплу растечься по телу и медленно поднимается, тут же чуть не падая назад. С дозой Эйр сильно пожадничала. — Я встречу тебя там. — Напоследок мама крепко обнимает Тора и скрывается в начертанном перстнем портале. — Удачи, господин, — уж слишком печально прощается Эйр и вскоре скрывается средь колонн. Тор недоуменно смотрит ей в след. Показалось ли, или их придворная целительница и впрямь расстроена не столько его халатным отношением к своему здоровью, сколь поступком, на который он решился? Отбросив лишние мысли в сторону, Тор выравнивается, оправляет плащ и медленно ступает вперед. Не так давно он шел тем же путем, но совершенно с другой целью. Прошлого не вернешь. Тор глубоко в себе рад, что не на его плечи легла ответственность за все девять миров. Быть может, в тот день он лгал. Быть может, он и впрямь волновался. В тронном зале тихо, асы стоят бледными изваяниями самих себя, и все смотрят на Тора. Путь позора и раскаяния, который он должен пройти. С каждым шагом Тор все более сомневается, что сможет. В конце на троне восседает Локи с настолько бесстрастным лицом, будто не его брат, прихрамывая, плетётся под презрительным взглядом толпы. Хотя это и оговорено, но Тору все равно хочется увидеть мельчайший намёк на поддержку. У подножия трона Тор неловко опускается на одно колено, стараясь не морщиться от резкой боли в ногах и пояснице. — Тор, сын Одина, — начинает Локи, и голос его эхом расходится в стороны. — Брат мой, — прибавляет он чуть мягче и, может, это именно тот знак, которого Тор так ждал. — Ты был изгнан Всеотцом, но возвратился, ты принёс с собой разрушения и смерть. Ты признаёшь свои преступления? — Признаю. Тор точно не знает: из-за физической боли или пытливых взглядов окружающих, но с каждой минутой стоять всё тяжелей. Народ, за который он всегда готов был отдать жизнь, сейчас вдоволь наслаждается его падением. Сидя в камерах и закрытых палатах невозможно было осознать, как далеко простёрся яд страха и ненависти к нему. — За эти злодеяния я лишаю тебя права наследовать титул, права состоять в касте воинов, твоих земель и лошадей. Отныне ты не больше, чем слуга Асгарда и должен отработать причиненный вред. Матушка подле Локи стоит грустно потупившись. Они обсудили всё втроем, приняли это решение, сочтя его пока самым безопасным. Лишь формальность, и позже Локи обещал отыскать лазейки. Утаили они с братом лишь правду об отце. Хотя Локи и жаждал выпросить, знала ли мать об этом, Тор убедил его пока смолчать. Потому что после уже свершенного, боялся, что она взглянет на него иначе. Как на монстра. Ведь если Локи и сумел обуздать свою йотунскую четверть, никогда не стремясь к бессмысленным бойням, то про себя Тор такого сказать не может. — Да будет так, — заканчивает Локи и бьёт гунгниром о пол. Тор закрывает глаза: пути обратно нет.