Breathe of life

I was looking for a breath of life For a little touch of heavenly light, But all the choirs in my head say, no oh oh...

Ничто в этой жизни не вечно!.. — утверждал некий великий философ. Как день сменяет ночь, а непроглядную мглу — первые лучи, прорезающие голубые полосы неба, как холодную ветреную зиму с частыми снегами — дождливая весна, а там и солнечное лето, так и некие чувства сменяют другие — более сильные, более необходимые. Как дыхание жизни. Сложив руки лодочкой, Хлоя внимательно слушала распинающегося перед аудиторией преподавателя. Слушала с легкой, ничего не значащей улыбкой — как и все сидящие тут. Кто-то, впрочем, предпочитал не слушать, а, завалившись спать, отдыхать. — Давайте немного порассуждаем, — размеренно говорил учитель пар по семейной психологии. — Что может быть общего у, допустим, детдомовской девчонки-школьницы и... ну, пусть парнем-лицеистом из богатого Дома? — А вы мистер Ллойд, оказывается... — ехидно начал один из однокурсников. Среди шестого курса поднялись смешки, но крайне быстро прекратились ответной усмешкой преподавателя. — Мы просто предполагаем. В конце концов, все в этом мире имеет свойство изменяться — и взросление тоже. Так, ваши варианты? — Случайная встреча, — предположила одна из однокурсниц, светловолосая Лилит. — Какой-то несчастный случай с парнем — стал детдомовцем, — предположил другой. — Любовь с первого взгляда! — хохотнул третий. Преподаватель усмехнулся. — Ну ладно, с этим понятно. А вот, по вашему мнению, между кем не может быть каких-либо отношений? — Между людьми, ни разу не видевшимися и живущими в разных Империях, — выдал свой вариант Грегори. — Между Императором и строителем, — хмыкнула Ира. — Между знаменитой певицей и студенткой медицинского, — кинула долгий, пронзительный взгляд на Хлою Арабелла. Хло чуть усмехнулась. — С чего вы взяли, что все эти отношения невозможны? — поинтересовалась она. — Могу сказать, что один из перечисленных почти существует. — Да ну? И какой же это? — чуть сощурился преподаватель. Девушка снова позволила себе еле заметную усмешку. — А вот это уже необязательно к обсуждению. *** Хло до сих пор помнила, как они познакомились — много лет назад, когда Элисанна, будучи еще совсем девчушкой, налетела на нее. Зима и гололед сыграли там немалую роль — и девушка тогда упала на нее, едва не раздавив эту хрупкую милую девочку. А потом, спустя несколько лет, буквально чуть более полугода назад, они столкнулись вновь. И опять же, также нелепо — налетели друг на друга, взметнув сотни листов в воздух, упали на землю, несколько секунд пристально глядя в глаза друг другу. Зеленые и голубые. Похожие и непохожие одновременно. Так они и познакомились — знаменитая певица, шестикурсница Университета, и первокурсница Медицинского Лицея. Они были похожи и непохожи одновременно. Милые и улыбчивые, веселые и жизнерадостные, живущие, а не существующие. И в то же время в Эсе оставалось что-то по-детски наивное, теплое и светлое, что заставляло ее порой светиться, как солнышко. Хлоя была более прохладной, в ней же крылось что-то темное. Порой, редко, на лице можно было заметить скользнувшую ледяную улыбку. И это их притягивало. Как Тьму и Свет, как Лаву и Лед. *** Она стояла в огромной гостиной, выполненной в исконно каллайском стиле. Каменные стены, на которых были размещены светильники с живым углем, временами прерывались мозаикой из голубых, белых и синих камней, рождая некие рисунки. Пол, выложенный темным паркетом. В зеркалах на колонах, поддерживающих высокие потолки, отражалось пламя свеч, играющие загадочными бликами в их отражениях. Мягкие диваны и пуфики, полупрозрачный журнальный столик. Это было невероятно красиво и завораживающе. Чуть опустив взгляд, Хлоя медленно провела подушечками пальцев по ледяной поверхности стекла окна. Взгляд голубых глаз поднялся наверх, натыкаясь на собственное полупрозрачное отражение поверх ночного города. Разметанные по спине и плечам каштановые локоны. Темно-синее платье, обхватывающее фигуру. И глаза — полные отчаянной, злой, но неизбежной грусти ледяные синие глаза. Она видела, как в стекле отражаются зеркала. Как отражается свет, огонь в других, почти побледневших глазах-льдинках старшей женщины, стоящей здесь. Айри грустно улыбалась, опираясь о дверной косяк. И было что-то в ее улыбке непривычное — грустное, сочувствующее... понимающее. — Хлоя, — тихо окликнула она ее. — Прошу, не обижайся на меня. Я честно не хотела для тебя подобного. — Я не обижаюсь на тебя, — от слов Хло ощетинилась, холодно усмехнувшись. — Я зла на себя. На то, что кто-то сверху посмел решать мою судьбу. Решать судьбу... какая ироничная, жестокая глупость. Считать, что кто-то выше, или ниже тебя. И распоряжаться людьми, как пешками — в этом весь смысл Императоров. Смысл Империй. Хлоя не думала надолго уезжать в Калин после окончания Литийского Университета. Скорее, наоборот, планировала вернуться в Литу, продолжить карьеру певицы тут. Жить, строить будущее и любить людей этого маленького мирка, где солнце светит всегда, как бы не казалось иначе. Но кто-то решил, что ей будет лучше с навязанным мужем в родной Империи. Да родной ли? Тоже, вопрос. — Тебе стоит поговорить с Эсой, — к ней подошла старшая сестра, положив руки на плечи. Айс усмехнулась, откинув голову назад. В краешках глаз закралась горечь. — Я... а я не знаю, стоит ли. Да и кто она мне? — девушка вывернулась. — Девушка, чтобы отчитываться? Или, скорее, жена? — она снова горестно усмехнулась, и, быстро стерев с краешек глаз слезы, вышла из гостиной. Айри задумчиво взглянула ей вслед. — Нареченная... *** Май плавно подходил к концу. Последнего месяца учебы не было — шестым курсам давали больше времени для сдачи всех экзаменов. Всех двадцати экзаменов... Хлоя кусала губы, сидя на сцене. Глаза пробегались по строчкам песни, но разум уже давно не воспринимал ее. Внутри что-то сжималось, сдавливая все внутри, мешая дышать. Хотелось кричать, метать, бежать. Отвести неведомое подальше. Заявить всему миру, что она не хочет этой безысходной неизвестности. Заявить всему миру?.. — Айс, ты готова к выступлению? — рядом с ней плюхнулась Арабелла. Шатенка скосила на нее взгляд голубых глаз, усмехнувшись. — Нет. И прикусила кончик ручки, отбрасывая слова в сторону. Все равно мысли витали далеко не в той пустыне, где нужно было. Так чего их пытаться запереть? Пусть хоть что-то в ней будет свободным. — Хло, — устало протянула Ара. — Ты все еще обижаешься на меня за случай на паре? — Ты о чем? — недоуменно хлопнула ресницами девушка, обернувшись к ней. Однокурсница хмыкнула, склонив голову набок. — А то ты не знаешь. Неделю назад, на паре семейной психологии, — напомнила она. Шатенка чуть поморщилась. — А-а, ты об этом... нет, не обижаюсь. Извини, Ара, но у меня свои, так скажем, проблемы, — она чуть виновато улыбнулась, спрыгивая со сцены и направляясь куда-то вглубь здания, туда, где располагались гримерные. Она непрерывно долго разглядывала свое отражение в зеркале. За слоями косметики проглядывали темные круги. Уголки губ, как обычно, обведенные четко алым, были опущены вниз. На мгновение замерев, девушка поднесла салфетку к губам. Убрала алый слой помады, вместо этого нанеся темно-бордовый. Наблюдая за людьми, появляющимися в зале, из-за занавеса, Хло нередко ловила себя на том, что давно уже ищет лишь одну светлую макушку, хоть взгляд натыкался на много других. Она замечала многих знакомых — каких-то преподавателей из Университета, начинающих певиц, вроде Рокс с ее группой, или же Ивы и девушек из их объединения. Но когда до нее дошло, что пошла седьмая минута ее высматривания, шатенка резко и как-то зло задернула ткань занавеса обратно. И выдохнула, снова чувствуя захлестывающее ощущение вины и неправильности. — Хлоя, твой выход, — окликнул ее Нойман. — Вперед и с песней! — Иду уже, — усмехнулась ему девушка, поднимаясь со своего места. Сцена ее встретила бесконечным ослепительным светом со всех сторон. Она чуть прищурилась, а потом все стихло, погрузившись в загадочную полутьму. Начали проигрывать первые аккорды песни, которую Хлоя в последний момент поменяла, заменив изначально стоявшее. — Someone is watching... Тихий ее голос раздался в этой чарующей полутьме. Вспыхнуло несколько софитов, осветив ее и некоторую часть зала. За спиной взорвались множество ледяных осколков — как напоминание о той магии, что текла в ее жилах, перемешиваясь с красным оттенком крови. There are strangers In my house They came through the water As I crossed over Now all my little strangers Like children dance with me They're playing ring-a-rosy All fall down Inside of me... Blood of my blood Flesh of my flesh We are one My passenger And I think the stars Are peepholes in the firmament... Ее голос звучал как-то отстранено, изредка повышаясь на некоторых нотах. Она не была динамична, как на любых других своих выступлениях — не передвигалась по сцене, пытаясь что-то изобразить, произвести фурор. Лишь пела, крепко обхватив обоими руками микрофон, будто в первый раз. Прикрывала глаза, вкладывая в каждое слово силу и эмоции, что били по публике сильнее, чем простые переливы инструментов. — Someone is watching... I heard your footsteps On the wooden floor But I couldn't face What was behind the door When the student is ready The teacher will appear I have many spirits And they're always near... Blood of my blood Flesh of my flesh We are one My passenger And I think the stars Are peepholes in the firmament... Холод, пробирающийся вдоль кончиков пальцев. Каждое слово — как крупинка соли на открытую рану. И боль захлестывает, оставляя в глазах алую пелену. — Someone is watching... Стихая, песня уходит. Медленно растворяется, тая в сумерках вечернего зала, где давно приглушен свет. И Хлоя открывает взгляд, снова глядя своими, чуть холодными, сине-голубыми глазами перед собой. В первых рядах... «Досчитай до трех. Ты забыла цифру «два», верно? Ты потерялась», — шепчет сознание. Девушка чуть улыбается, поднимая взгляд выше. Каллайское правительство? Весело. Два шага, чтобы отделить реальность от вечности. Два шага, чтобы Вселенная взорвалась вновь. Два шага, чтобы изменить жизнь. А она стоит на месте. — Бесподобно, Айс, — делает первым хлопки каллайский дипломат. Вздрогнув, девушка холоднеет. — Несомненно, ваш будущий му... Речь его обрывается на полуслове, когда по губам начинает ползти ледяная корка, не давая возможности ему сказать что-то еще. — Нет никакого будущего мужа. И, едва сорвавшись, слова словно разрывают цепи, держащие ее. Держащие долго и больно. И она делает два шага вперед, легко соскальзывая со сцены. Еще шаг — и она хватает за руку Эсу, хитро улыбаясь ей. Смотря прямо в глаза, зеленые, как мягкая зелень. Едва слышно смеется, качая головой, бежит на выход, тянет за собой. И они бегут — девушка даже не знает сколько. А потом выдыхаются, понимая, что уже в Водниковом районе. — Ты сумасшедшая, — смеется, качая головой Эса. — Зачем ты сбежала с концерта? — Не хотела продолжать тот балаган, — спокойно отвечает ей Хло. Смотрит на блондинку — с ее лица медленно, как ластиком, стирается улыбка. — Ты выходишь замуж? — тихо спрашивает она. Шатенка неожиданно смеется, оглядываясь. Они неподалеку от набережной. — Милая моя, я буду исключительно жениться, а ты — выходить замуж, — неожиданно выдает она. Эса замирает, глядя на нее чуть расширенными от испуга и неожиданности глазами. На щеках алеет легкий румянец. Пару шагов — и Хло легко преодолевает их. Обнимает обоими ладонями лицо девушки, глядя ей прямо в глаза. Чуть замирает, приближаясь, выдыхает. Едва касается губами ее губ, будто дразнит. Однако Эса поддается, потянувшись к ней. А спустя пару минут Айс неожиданно обнаруживает, что ледяных барьеров, в общем-то, уже нет. Зато есть дыхание жизни.