Подмоченная репутация

Вечер. Свет в ванной выключен. При тусклом свете свечи, стоящей на краю раковины, можно заметить два силуэта: накаченный, красивый, высокий и худенький, нежный, но чертовски милый. Капли воды текут по упругому телу самурая. Насу облизывается, щурясь. Рука Тоёхисы проводит по худенькой ножке лучника и опускается к мужской красоте. Лучник игриво слизывает капли с плеч самурая. Симадзу усмехается и нежно гладит член Ёичи. Сам Ёичи скалится белыми и не острыми зубами. -Давай, прямо тут?~ Насу неопределённо двигает плечом. Мужчина валит юношу на края раковины и, раздвинув его попец, проводит языком по чуть сморщенному, розоватому анусу. Ёичи жмурится, как кот выгибая спину и резко сжимает края раковины до побеления костяшек и томно выдыхает. Тоёхиса гладит юношу по спине, проводит от шеи языком и оставляет на ягодице засос. Паренёк вздыхает и кусает губу до крови. Самурай, недолго думая, чем растянуть лучника, хватает с полки тюбик смазки, половину выдавливает себе на пальцы и потом уже вводит в колечко мышц, двигая ими, лишь изредка надавливая на чувствительную точку - простату. Зеркало ванной запотевает, тухнет свеча, когда на неё попадает вода. Оды, к их счастью же, дома нет, он ушёл за продуктами и вернётся через час или даже два. Многое же он пропустит... Много громких, откровенных вскриков и стонов, каплю крови из губы, пальцы, сжимающие твёрдые, холодные края раковины. Резко вытаскивая пальцы, Симадзу вводит член в растянутое отверстие любовника и держит его за бёдра, немного ускоряя темп. С полок падает шампунь, тот самый тюбик смазки и кусок мыла в упаковке. Парни слышат эти звуки, но не слышат звук ключа в двери. Лучник вновь вскрикивает и медленно, вкусно выдыхает. Костяшки пальцев уже белеют, кажется, руки, ловкие, но не сильные, сейчас сломают бедняжку-раковину. Запрокидывает голову, в прищуре глаз блестит похоть и ударившие в юную голову гормоны, дразнит, виляет бёдрами. Нобунага же по-царски входит в квартиру, шелестя полиэтиленом пакетов, снимает куртку и стаскивает с головы шапку. Уже спокойно заходит в ванну и застаёт НЕЧТО. И тут парни прекращают своё занятие и краснеют до корней волос. У Оды вид не только наглый, как обычно, но ещё и издевающийся, ехидный. Едкая улыбка светит лучше всяких свеч: -А мы тут вылечились от простуды...-самурай, серыми, в шоке распахнутыми глазами, смотрит на Нобунагу. -Да я уж ви-иижу...-смачно протянул старый боец, предвкушая, как наконец сможет довести юного лучника до слёз, или, может, даже истерики, и как самурайчик "слегка за двадцать" будет с пеной у рта верещать на Оду. -Выйдите, а... Пожалуйста... -Ну уж нет! -Вышел вон, извращуга!!-самурай резко выходит, наматывает полотенце на бёдра и выталкивает Оду, захлопнув дверь. Слышатся звуки ругани, а вскоре и побоя. И истерический смех Оды. Насу набрасывает белый халат и с испуганным ожиданием уставился на дверь. Тоёхиса открывает дверь, хватает Насу за руку и уходит в их спальню, запирая дверь и скидывая полотенце. Ёичи молча стоит, повесив голову, неловко мнётся. Ни о какой похоти, так бешено стучавшей с кровью по вискам, не может быть и речи. Сейчас он выглядит скорее как нашкодивший школьник перед строгим отцом с розгами в руках. Но Тоё плевать на усмешки Оды. Старик просто от одиночества с ума сходит. Он, держа руку Насу, ложится на кровать и кладёт того рядом, крепко прижимая к мускулистому телу. Юноша улыбается и целует самурая в ключицу и вскоре засыпает. Когда они засыпают, Нобунага тихо приоткрывает небольшую щёлку и подглядывает: как говорится, не те цветы ты любишь, что вплетаешь в венок, а те, за которыми наблюдаешь.