Не пытайся спасти меня.

"Не пытайся спасти меня". А все равно же спас. Спас от бомбы, от взрыва, от смерти. Но не спас от самого себя. Ода Сакуноске погиб уже достаточно давно, а Анго Сакагучи до сих пор помнит его. Многие подумают, что это показатель настоящей и крепкой дружбы, которую не сломило время и смерть. Возможно, так и есть. Но помимо этого, есть чувства Анго. Такие запутанные, странные, скрытые и никому неизвестные. Честно сказать, они были известны только одному человеку и он унес их с собой в могилу. Анго никогда не улыбался до появления в его жизни Оды. Но, с его уходом, он снова вернулся к этой привычке безрадостности. И, наверное, стоило бы вырвать этот промежуток между "когда-то" и "сейчас", названный как "Ода Сакуноске и моя счастливая жизнь". Но, как же больно было отрывать от себя этого человека и все воспоминания с ним, и все, что он сделал для Сакагучи. Оторвать руку не было бы так больно, как выбросить этого человека из своей памяти. Анго был просто уверен в этом. Как ни странно, но Анго почти не ходил к Оде на кладбище. Он бывал на нем всего один раз со времени его гибели, но ни коем образом не корил себя за это. Просто смогли бы вы ходить к любимому каждый день или хотя бы раз в неделю? На кладбище? Именно. Боль утраты ядовитой змеей пристроилась на сердце Анго, клыками впиваясь в аорту. Сакагучи остался совсем один. Никакие коллеги или знакомые, поздравляющие его на Рождество или день рождение не могли заполнить его одиночество и разрастающуюся пропасть, состоящую из пустоты, в его груди. Казалось, будто туда, в эту пропасть, скоро начнут проваливаться органы. Единственное, что больше этой пропасти, была его ненависть к себе. Анго предатель. Он выбрал это сам, это его работа. Он сам себе нанес это клеймо и сам выбрал такую судьбу. Судьбу остаться нелюбимым, остаться одиноким до конца жизни, которая может кончится вообще непонятно когда. Именно благодаря этому выбору, он не смог быть счастлив до конца. Из-за того, что он выбрал это, он остался один. Он сам выбрал потерять его. Можно было просто отказаться от этого, ставя жизни других людей под угрозу, но быть счастливым. Наплевать на задание, сбежать не весть куда, вдвоем... Там, где не найдут. Быть вместе, быть рядом, быть живыми. Ну а на первом месте самых больших желаний Анго было желание все вернуть. Ощутить все вновь, можно даже не как в первый раз, а просто снова. Просто снова понять, что тебя не считают ни монстром, ни сволочью, ни предателем. Почувствовать чужие по физиологии, но роднее всех родных по состоянию души, губы. Никакие ни сигареты, ни алкоголь не могли перебить сладость этих губ и сделать их нежеланными. Не для Сакагучи, это точно. Как вы думаете, может ли такая холодная, бездушная, двуличная и лицемерная тварь, как Анго кого-то полюбить? Вышло так, что может. Сам того не понимая, черствое сердце смогло открыться и впустить чувства в свои владения, смогло сдаться и передать им, этим чувствам и эмоциям, контроль над разумом. Сердце Сакагучи забилось на другой лад, на спокойный и иногда трепетный. Этот лад он запомнил навсегда, особенно после того, как он перестал его чувствовать. Мысли Анго перестали быть спутанными и напряженными, стали более спокойными, беспечными, простыми. С Одой он чувствовал себя более живым, перестал ощущать себя обычным бесчувственным механизмом, который без колебаний смог бы пойти на нечеловеческие поступки. И в целом, для Сакагучи ничто не было так важно и тогда, и сейчас, как двухметровый амбал, который задел его даже не за живое, а за давно-мертвое. *** Четыре с половиной года назад. Анго сидит в баре. Полуосвещенное помещение, сок в стакане, справа кот на барном стуле, который явно кому-то сторожит это место. Колоколчик над дверью гостеприимно позвякивает, а дверь неспешно открывается. Мужской силуэт, принадлежавший Оде Сакуноске, Сакагучи различает без каких-либо колебаний. - Прости, опоздал. - бросает Ода и сгоняет кота со стула. - Ты всегда опаздываешь. - сухо отвечает Анго. На это замечание Ода лишь слегка улыбается и кидает бармену привычное "Как обычно". Оставив посетителей за стойкой, старенький бармен удаляется за алкоголем в подсобку. Невесомый поцелуй у уголка губ заставляет лицо Анго смягчится, и пока есть время, тянется за уже более серьезным жестом приветствия. - Скучал? - спрашивает Ода, присаживаясь и стягивая пиджак. - Ты сам знаешь, что да. - Анго отпивает из стакана , не сводя глаз с Сакуноске. Взгляд мафиози зацепляется за небольшое пятно на боку, явно от засохшей грязи. А рядом и еле заметная дырка по шву черной рубашки. - Откуда это? - стараясь скрыть обеспокоенность, спрашивает Анго. - Где? - Ода растерянно осматривает себя со всех сторон, ерзая на стуле, пока Анго не касается кончиком пальца пятна. - А, ты про это. Упал. Бармен возвращается и подает Оде стакан с алкоголем. Но, не проронив ни слова, уходит обратно. Возможно, этот старик доверяет Оде и Анго, потому может не волноваться, если те вдруг сбегут, не заплатив. Отпив немного, шатен устало смотрит то ли в столешницу, то ли на стакан. - На задании? - не унимался Анго. - Каким образом? - Да я уже сам не помню, черт подери. Чего ты так волнуешься? - Ничего. Если бы только Ода знал, почему Сакагучи так волнуется. Ведь для Анго любая ссадина или царапина на теле или лице Сакуноске значила целое ранение, и как бы вы могли отнестись к тому, что человек, который для вас значит и друга, и любовника, и семью в целом ходит на опасные задания, с которых может не вернуться? Анго не спал ночами, если Ода был на задании. Пока тот не приходил посреди ночи или под утро, живым и слегка не невредимым, брюнета ни одно снотворное не могло уложить спать. - Что за задание было? - попытки Анго перевести тему оказались не такими успешными, как он полагал. - Мы же договорились не обсуждать работу в свободное время. - Ода немного раздраженно посмотрел в сторону Анго. - Прости. Повисло молчание, но сам факт того, что они были вместе говорил сам за себя. Они не видятся целыми днями, пока Ода на заданиях, а Анго просиживает штаны в архиве. Так что пока этого достаточно. Скоро придет Дазай, они посидят, выпьют и разойдутся по домам. Вообще, про их отношения не знал никто, но хитроумный Осаму мог бы обо всем догадаться. Ода и Анго приняли решение никому не говорить о том, что они вместе по той причине, что это было опасно для них. Особенно для Оды. Анго работал на несколько организаций, и если его раскроют, то Сакуноске грозила невероятная опасность. Оду могли убить. Вот только о том, что Анго тройной агент, шатен не знал. Анго и рад был рассказать ему, но он боялся, что Ода не поймет его. Что он отвернется от него, назовет предателем и после забудет. Но пока этого не случилось, пока Ода рядом с ним и любит его, пока все хорошо. Колокольчик звенит вновь, а в дверном проеме появляется Дазай. Наше время. Анго сидел в баре. Один. В том самом баре, где когда-то любили сидеть они втроем: он, Дазай и Ода. Это, наверное, забавно, но Сакагучи до сих пор хранит их последнее фото. Оно все помятое, по краям где-то порвано, местами пожелтевшее от времени, с какими-то едкими пятнами, похожими на кровь. Но лица всех троих прекрасно было видно. По крайней мере, Анго различал их. Это фото он хранит лишь потому, что это единственное фото, на котором они с Одой вдвоем. Анго горько улыбается, а с его губ слетает что-то вроде смешка. Смешок сопровождается одинокой слезинкой, упавшей с его глаз и разбившейся о барную стойку рядом со стаканом. И в стакане не сок, в стакане виски. Такой горький и безвкусный для мужчины, но такой успокаивающий и расслабляющий. Анго никогда особо и не пил. Он не позволял себе алкоголь, потому что считал это бессмысленным истязанием своего организма. Но сейчас, горечь от потери разливалась вместе с горечью виски по пищеводу. Ничего уже нельзя вернуть. Анго понимает это. Понимает лучше, чем кто-либо. Все кануло в прошлое. Его воспоминания желтеют подобно старым письменам из архивов столетней давности. Желтеют они медленно, неспешно, словно дают Сакагучи шанс ухватиться за них, вернуться туда... Глупо. Ведь уже давно поздно. Как уже говорилось, то самым большим желанием Анго являлось просто все вернуть. Прикоснуться бы вновь к его волосам. Ощутить весь жар его сердца, познать всю глубину его глаз... Вернуть бы все, как было. Поцелуи в коридорах, крепкие объятия по ночам, его нежность, грубость, злость... Анго снова улыбается. Он помнит его, как хороший и сладкий сон, слишком похожий на реальность. Одни за другими, члена министерства иностранных дел охватывают воспоминания, и он готов уже закричать от беспомощности и тоски. Но он не закричит. Он не может этого делать здесь, в обычном баре. Зато может пойти на кладбище, к самому родному, самому любимому... И Сакагучи действительно так делает. Он встает, оставляет деньги на барной стойке и уходит прочь из бара, к кладбищу. По дороге туда он рвет невзрачные цветы. Добравшись и с небольшим трудом найдя знакомую могилу, Анго опускается на колени и сверлит взглядом тире между датами. Где-то, в определенном месте этого тире, разместилась их совместная жизнь. Их страсть и любовь. Анго просидит здесь до самого утра, пока не встанет солнце и не намекнет ему о том, что пора домой. Он просидит здесь, погрязнув в своей скорби. Но пришел он сюда отнюдь не за этим. Он пришел сюда в очередной раз напомнить себе, что ничего уже не вернуть. Напомнить, что однажды Ода спас его от взрыва, а Анго не смог спасти их любовь, и возможно, сделай он выбор тогда, сейчас бы они засыпали вместе, вдвоем, счастливые, любимые и живые. Солнце начинает подниматься. Анго целует надпись на надгробии, оставляет маленький букет цветов на могилке, встает с отсыревшей от ночного покрова земли и уходит прочь, навстречу рассвету.