Я счастлив лишь с одной

— у самых сильных сердец всегда много ран.

      Я не мог больше слышать, как она плачет из-за меня. Во мне бушевала злость, я словно зверь, сорвавшийся с цепи. Не хотелось, чтобы она жалела меня, как бездомного, целовала. Меня раздражали её слезы. Резко обернувшись, я вернулся к Полине, падая рядом с ней на диван, хватаясь за голову и взъерошив волосы.       — Перестань. — Я повысил надтреснутый голос, опустив голову, смотря в одну точку на ковре. Но она лишь обняла меня, прижавшись к груди и уткнувшись в плечо, заставляя меня слегка приобнять её, коснувшись худенькой талии. Она вся дрожала, продолжая громко всхлипывать.       Я не пытался её успокоить, не пытался что-то сказать повторно, накричать, отпугнуть. Да и не смог. Лишь только она коснулась меня, как тут же дикий зверь во мне стал ручным котёнком. Наверно, сейчас ей просто нужно было выплеснуть все эти эмоции, которые она держала, как и я, в себе. Но ей было труднее. Намного. Её душа не готова была к такому, ведь всё в жизни не так, как в маленьких книжечках дамских романов, которые читала любая молодая девушка, мечтая о такой же сказочной жизни. Она не видела той жизни, которую видел я в Сочи, а затем в Москве, работая в ресторанах и кабаках. Для неё всё было нечто вроде той самой сказки.       Я видел многое, пережил многое, отчего моя душа так очерствела ко всему, что мне вовсе плевать на многое. Но и для меня всё же это был удар, сильный, прямо в сердце. Ведь я не чувствовал ещё ни к кому такой любви и привязанности. И любое её слово врезалось глубоко в мою душу.       Я молчал, опустив голову. Казалось, что силы просто покинули меня. Были слышны лишь всхлипы Полины, которая продолжала тихо плакать и подрагивать в моих объятиях.       — Если уйдёшь, то сделаешь плохо не только себе, но и мне. — Задыхаясь от собственных слёз, она посмотрела на меня заплаканными глазами, которые теперь казались ещё голубее, словно вода в чистом озере. Горячие струйки слёз дорожками пробегали по щекам и падали мне на кофту. Своим взглядом она будто пробралась ко мне в душу. Что я делаю? Зачем я заставляю её плакать?       — Я не уйду. Успокойся, маленькая. — Она права. Я сделаю плохо нам обоим, если уйду. Мы слишком любим друг друга, так что глупо, на самом деле, бросать её. Хоть я и не заслужил всего этого, но раз так получилось, то я не должен допускать, чтобы она плакала рядом со мной и не только. Я должен сделать её самой счастливой. Ведь об этом я мечтал, когда был невидящим.       — Если ты сейчас не перестанешь плакать, то я тоже расплачусь. — Я начал хныкать, как маленький ребёнок, обиженно смотря на неё. Но она лишь слегка улыбнулась, шмыгнув носом. Нам лучше не вспоминать прошлое, ведь и так хорошо без всех плохих воспоминаний.       Посадив Полину на колени, я закинул её ноги к себе за спину, прижимая ещё ближе к груди, касаясь носом её шеи и проводя кончиком по ключицам. Она почти перестала всхлипывать, лишь изредка подрагивая.       — Хочешь, чтобы я всегда так тебя обнимал? — Я взял её за плечи, смотря в глаза, которые по-прежнему были красными с мокрыми от слёз ресницами.       — Хочу. — Она, как ребёнок, закивала, надув губки, прижавшись ко мне. Я сразу же перехватил инициативу, уложив её спиной на мягкую поверхность дивана, и навис над ней сверху, держась на руках, дабы не раздавить это прекрасное создание.       — Ну хорошо. Я буду тебя обнимать каждый час. Хотя нет. — Я остановился и хитро посмотрел на неё. — Каждую минуту, — прорычал я, уткнувшись в живот, расположился между её ног и коснулся грубой ладонью плоского живота, затем поднял руку выше к груди. У неё была изящная фигура, которая так и притягивала к себе. Хотелось наслаждаться приятным ванильным запахом её кожи, касаясь влажными губами каждого миллиметра тела. Она по-особенному возбуждала моё сознание своими движениями, милой улыбкой.       Поднявшись выше, я тут же вовлёк Полину в поцелуй, касаясь её припухших губ, которые пару минут назад она, плача, закусывала, стараясь не издавать стонов, вырывавшихся из глубины души. Этот поцелуй для меня был не таким как все, он был самым желанным. Я прошёл через столько, чтобы наконец ощутить вкус этих губ, чтобы наконец коснуться и осознать: моя и ничья больше. Нас слишком измотала жизнь, мы терпели многое и за это получили самую лучшую награду. Счастье. Человеческое счастье, которое не купишь за деньги, не выиграешь в карты, не найдёшь просто так. За него надо бороться. И мы боролись.       Разорвав поцелуй, мы долго смотрели друг на друга и просто улыбались.       — Так приятно смотреть на тебя и осознавать, что ты меня видишь, — прошептала она. — А знаешь, как мне безмерно приятно не только слышать твой прекрасный голос, но и видеть твои глаза, губы... За что тебе большое спасибо. — Я улыбнулся, слегка кусая за нос, и тут же вскочил и убежал в другую комнату с криками «не догонишь».       Спрятавшись за дверью, я стоял и ждал. Её тихие шаги казались настолько близкими, что я затаил дыхание, но вдруг кто-то позвонил в дверь, и она тут же ушла в другом направлении. Немного расстроившись, я вылез из-за двери и пошёл по её следам.       — Полин, кто там? — Я подошёл к двери и заметил какого-то неизвестного мне мужчину лет тридцати. Ничего не понимая, я недовольно осмотрел сначала его, потом Полину, которая уже находилась в его объятиях. Мужчина был довольно неплохо одет и выглядел хорошо и свежо. Светлые волосы его были слегка зачёсаны набок, а голубые глаза ярко блестели.       — Вы кто? — Он так же непонимающе посмотрел на меня, снимая с шеи тёплый вязаный шарф и закидывая его на вешалку у входа.       — Никита, знакомься, это Григорий. — Она улыбнулась, но я не разделял её радости. Да и мысли, которые приходили мне в голову, были вовсе не радужными. Неужели это её...       — Что это за урод? — Я повысил голос, нахмурившись. Он сразу мне не понравился. Уж больно важный вид.       — Сам ты урод. — Он тут же вмешался, выпуская Полину из объятий и целуя в макушку, от чего ярость быстро растеклась по моему нутру, как кипящее масло.       — Тебе бы лучше замолчать, — ядовито прошипел я и подошёл ближе к нему, довольно сильно толкнув в плечо, но это особо не подействовало на него. Мне становилось всё противнее от его выражения лица, пальцы сжимались в кулаки, и костяшки пальцев побелели.       — А то что, бля? — огрызнулся он, толкая меня в ответ, так же сильно. Кажется, я уже не смог контролировать себя и ударил его в нос.       — Да пошли вы. — Я вылетел из квартиры в одной кофте, даже не посмотрев больше в сторону Полины, громко захлопнув дверь. На улице было очень холодно, дождь продолжал лить с той же силой, и я просто свалился на скамейку у подъезда, промокая насквозь под облаком ливня. Теперь я уверен, что это был её парень. «Молодец, Полина. Быстро замену ты мне нашла. Не успел я исчезнуть, так сразу к мужикам другим в объятия кидаешься. А ещё врёшь, паршивка. Ну зачем?! Всё же так хорошо начиналось», — со злостью крикнул я последние слова, взъерошив волосы. Кулак с яростью врезался в спинку скамейки. Мне было плевать на тут же потёкшую тёплую алую кровь. Я поднял взгляд в небо, затянутое тучами, из которых шёл проливной дождь. И мне казалось, что именно там, среди этих одиноких туч, я найду тишину и перестану чувствовать боль. Почему столько боли мне доставляет всего один человек, одна чертовка, которую я так безумно люблю и которая так бесцеремонно врёт мне и плюет в душу, как последнему дураку? Только безумец мог так влюбиться. Да... Я безумец...