Захлёбываясь

Сабрине кажется, что у неё нет ничего своего. Всё, что у неё есть, — принадлежит Хлое. Вот и чувства к Адриану каким-то недобрым чудом переняла. Переложила на себя и захотела недостижимого. Где он, и где она. Тень человека, которая даже желаний своих не имеет. Всё взаймы. Сабрина знает, что Адриана любят все. И что он никогда не полюбит её. И от этого даже, наверное, в чём-то легче. Ей даже себе в этих чувствах признаваться не обязательно. Лучше бы даже не. Она просто поддакивает Хлое, потому что та его любит. А любит ли? Но даже если не целиком, то внешность точно. И Ренкомпри тоже нравится, как солнечные блики отливают в его волосах. А кому-то нет? И, значит, она такая же, как все. Ничего личного. И тут тоже. Можно спокойно жить, как раньше, не изменяясь. Просто принимая, как данность. Просто наблюдая со стороны. А со стороны всегда виднее. И то, что он не замечает её совсем, — ещё очевиднее. Иногда девушка пытается представить, как это было бы, будь она решительнее. Решившись на что-нибудь для себя. Сменить причёску на игривый пучок с китайскими шпильками, накрасить ногти пламенным красным в тон костюму известной героини, перестать быть тенью и зашивать себя в успокаивающий зелёный, который вроде бы идёт всем рыжим. Без исключения, но, кажется, не делает её краше. Может быть потому, что её зелёный не живой, как глаза у Агреста, а затхлый и мутный, как болотная жижа? Ренкомпри уверена, что так и есть. Что никогда не сможет победить Хлою, выглядеть живее Дюпэн-Чэн, смелее Альи, решительнее Аликс и добрее Роуз. В её мире полумер и полутонов нет ничего, к чему бы она шла гордо глядя вперёд, не отводя глаза. Сабрина радуется чужим неудачам, как своим успехам. Но даже эта радость больше Хлои — подруга лишь гадкое эхо. Захлёбываясь в болоте собственной неуверенности и чужих стремлений, она не замечает, как в ней умирает личность. И только ночные слёзы в подушку о несбывшемся принадлежат исключительно ей. Адриану не до теней. Адриан никогда не любил прихлебателей. У болотных топей не видно дна.