Я так хочу...

Красивые бабочки, вы так стремитесь быть желанными... вам плевать на законы и табу, вы хотите вкусить запретный плод, познать удовольствие... Какая симпатичная девочка. Юная, яркая, как распустившаяся роза, еще такая невинная... чего ты хочешь, красавица? Ты тоже ищешь страсти и огня? Гордая, прекрасная... почему ты идешь со мной во тьму? Я осторожно положил ее на белоснежные простыни, она потягивается, как кошка, и призывно улыбается. Испорченная девчонка… ты, как и все эти мотыльки, летишь на огонь, не боясь сгореть. Я обрежу тебе крылья. Ты видишь эти мысли в моей улыбке... да, в твоих глазах страх, он так нравится мне, он так красив. Ты вскрикиваешь, когда мои пальцы сильно сжимают твою хрупкую шейку, но успокаиваешься, когда я мягко и осторожно целую твои полноватые губки. Главное - не спугнуть... Медленно, мучительно медленно я стягиваю с тебя короткое яркое платье, под которым ничего нет, кроме белоснежного хрупкого тельца, сгорающего от желания. Такая маленькая, нежная, так и хочется сломать, разбить на кусочки... Ты так сладко постанываешь от моих поцелуев, что просто крышу срывает, но я терплю, я хочу подарить тебе наслаждение… напоследок. Твоя кожа такая сладкая... мои губы блуждают по маленькой, но упругой груди, покрывая каждый сантиметр бархатной кожи поцелуями, ты сжимаешь мои волосы и тихо стонешь... ты даже не знаешь моего имени, девочка, ты пошла с незнакомцем и теперь прижимаешься к нему так бесстыдно. Я спускаюсь все ниже, облизывая твой животик, спускаюсь ниже, проникая в тебя горячим языком. Дааа, ты и правда сладкая. Я мучаю тебя, ласкаю, не позволяя твоим умелым ручкам даже дотронуться до меня. Она все пыталась, и теперь ее хрупкие запястья до синевы стягивает ремень. Не мешай мне играться, девочка, ты в моей власти, и я задаю правила. Я нетерпеливо скидываю свою одежду и нависаю над ней, облизывая пересохшие губы. Тебе бы пошел алый цвет... лезвие в моей руке оставляет на ее губах алые полосы, она вскрикивает и морщится, но я вжимаю ее в кровать собой. Что ты можешь, маленькая, глупая бабочка... Поцелуй со вкусом крови так заводит, разве тебе не нравится это? Я давлю языком на ее изрезанные губы, чтобы получить больше, терзаю их зубами, выпиваю до дна. Что это, слезы? Ты сама пошла на это, ты вручила себя мне, подарочная упаковка содрана, а с содержимым я могу делать что хочу. Ее тело дрожит, я успокаивающе глажу ее по тонкой талии, по бедру, когда закидываю ее ноги на свои бедра... Вот досада, ты уже была чьей-то... Какая досада, какая досада... Я в ярости. Кричи сколько хочешь, нас никто не услышит. Ты чувствуешь, как я вдалбливаюсь в тебя, лишаю воздуха и сил, ты задыхаешься... дыши, кричи для меня! Лезвие снова в деле, и алые капли собираются на белой коже, стекают вниз... я чувствую твою кровь на своей коже, ты так вдавливаешься в меня, причиняя себе еще больше боли... Я все изрезал - плечи, живот, бедра, шею... я не оставлю живого места, я хочу тебя всю, до последней капли... Я все жестче, а ты все громче... это уже начинает злить. Я сжал ее горло, перекрыв воздух, снова терзая ее губы, вламываясь в рот и ища язык. Ты прячешь его, но игра в кошки-мышки продолжается, я заставляю его выбраться из убежища... ты орешь, когда мои зубы сжимают его, пронзают плоть. Сколько крови, мне так нравится это... мне нравится вкус твоей плоти, твой язык трудно жуется, чуть хрустит, когда я пережевываю его. Неужели все? Захлебнулась, бедняжка… но это еще не конец. Я продолжаю двигаться, прижимая к себе еще горячее тело, слизываю кровь, залившую твою грудь… жаль, ты не можешь слизать ее с моего тела, да и нечем уже. Я чуть отстранился, с еще большим желанием рассматривая тебя… ты прекрасная, но я сделаю тебя еще прекрасней. Скальпель, мой верный инструмент, познавший не одно юное создание... я снова терзаю металлом ее прекрасную грудь, проникая все глубже, разрезая кожу и мышцы. Лезвие скользит вслед за кровью, вниз, открывая твой внутренний мир... Но ведь ты пустышка, я сделаю твое тело таким, какой ты являешься на самом деле... я ломаю грудину, насаждаясь мелодичным треском белоснежных и хрупких, словно фарфор, костей... ты бессердечная дрянь, ты так быстро покинула меня, не дав насладиться подольше твоим искореженным болью лицом... Я голой рукой вырываю твое маленькое сердечко, сжимаю его пальцами, выдавливая кровь на твое искореженное моими руками тело... кровь, еще больше этого солено-металлического нектара! Кровь везде на простынях, на мне, на тебе... я рычу, твое сердце летит в стену, оставляя пятно на белых обоях. В остервенении я ломаю ребра, осколки впиваются в мои пальцы, но мне плевать, разум затуманен желанием ломать… я сломаю каждую кость в твоем чертовом теле, что так опьяняет меня. Следом за сердцем отправляются окровавленные легкие и вырванная глотка, я искромсал их, нарубил на ровные кусочки, ведь все должно быть красиво. Я осторожно, можно сказать нежно достаю из тебя клубок сине-фиолетовых кишок, еще теплых. Они такие скользкие, так и норовят убежать от меня. Их я закинул на люстру, ты бы оценила, выглядит как гирлянда, никто и не заметит подмены. Я все достаю из тебя, украшаю твоими частями комнату, не трогаю только лицо. Оно прекрасно - остекленевшие большие глаза, алые опухшие губы, благородная бледность, подчеркиваемая черными, как смоль, волосами. Спящая красавица. Я даже остановился, чтобы полюбоваться тобой, уже пустой... я наполню тебя собой, ты ведь этого хотела. Я снова двигаюсь в мертвом теле, вжимаясь в нее, она обнимает меня целиком, я чувствую грудью её позвоночник, я целую ее так страстно, как только могу... каждый шлепок кожи, ты все еще такая тугая, пусть мышцы и расслабились, я сам готов стонать от удовольствия. Запах крови пропитал всю комнату, мое тело, я вжимаю ее в ставшие алыми простыни, ломаю ее пальцы, разрываю мышцы, перебирая их по волокнам, съедая самые аппетитные. Я кончил, заливая твой опустевший живот семенем, повинуюсь ленивому желанию и укладываюсь рядом с тобой. Зарываюсь носом в твои локоны, заботливо прикрываю нас одеялом и, улыбаясь, засыпаю. Это была прекрасная ночь, моя сладкая девочка, жаль, что первая и последняя. Для тебя.