***
— Открой рот. Тацуми послушно выполнил приказ, начав медленно жевать аккуратно нарезанные кусочки мяса и овощей в супе. У сидящей напротив Эсдес на лице блуждала ласковая улыбка, когда она наполнила бульоном новую ложку. Сам шатен мог и сам справится с этим, но не хотел расстраивать получающую истинное удовольствие от этого Эсдес, которая не только собственноручно готовила ему еду, но и кормила все эти три дня. Отказать ей в этой просьбе было просто нечестно. Когда миска опустела, лицо генерала помрачнело. Находится вместе с возлюбленным она могла только во время кормёжки, ведь в любое другое время её просто не отпускал Онест, постоянно находя повод держать её возле себя. И как бы генерал не утверждала о независимости от премьер-министра, слушать его приказы она была обязана. Пока они не противоречат её целям и желаниям. Именно по этой причине Онест и не запретил ей вообще видеться с шатеном. Ну и саму камеру, где сидел Тацуми тюремной назвать нельзя. В таких можно было посадить представителя голубой крови за небольшое нарушение, но не более. Естественно это было сделано лишь чтобы угодить генералу и Эсдес прекрасно это осознавала, воспринимая как должное. — Эсдес, — наполненной нежностью взгляд голубых глаз заставил Тацуми почувствовать себя неловко. — Почему ты всё ещё так ко мне относишься? — Как «так»? — Ласково спросила она, аккуратно прижавшись к его груди. — Вот именно так, — слегка повысил он голос, мягко отодвинув её. — Я не только состою во вражеской организации, но и уже люблю другую девушку, о чём сказал как только попал сюда. Почему ты продолжаешь так ко мне относиться? — Потому что это не имеет особого значения для меня. Ночной Рейд я преследую только из-за наличия там Надженды. Так мне нет особого дела до вас. А касательно твоей любви к другой девушке, — Эсдес прикусила губу, на секунду сверкнув глазами. — Я жила на жестоком Севере, в племени, где всем руководила личная сила. Если человек что-то хочет, то он сначала должен доказать, что достоин этого. И естественно это касалось и многожёнства. Если мужчина способен удовлетворить и защитить несколько женщин, то никто препятствовать ему в создании гарема не будет. У моего отца было три жены и он уже приглядывался к четвёртой, когда всё моё племя погибло. — Ты любила свою семью? — тихо спросил парень, заметив грусть в глазах генерала. — Это риторический вопрос, — печально улыбнулась Эсдес. — Если в семье нет любви, то нельзя называть её так. Семья священна и я убью любого, кто не считает так, — на какой-то момент она замолчала. Тацуми пододвинулся к ней, прижав к себе, давая необходимую поддержку. — Я очень любила отца и всех трёх мам. Они научили меня готовить, шить и быть счастливой. Отец-то всегда был на охоте и не уделял мне должного внимания. Зато с этой задачей вполне справлялись мамы. Моя семья являлась прекрасным доказательством о мирном многожёнстве. Главное в этом искренняя любовь и ничего более. Я тебя люблю, — как бы Тацуми не старался сохранить лицо, но всё же покраснел. — И уверена, ты тоже любишь меня. И естественно я не могу быть одной, кто испытывает такие чувства к тебе. Это знание у меня всплыло сразу в тот момент, как я влюбилась и я прекрасно знала, на что иду. Так что наличию у меня возможных сестёр отнесусь спокойно. После небольшой беседы, конечно, — улыбка девушки стала более хищной. Прям как у тигрицы, что встретила свою добычу. — Ту же Серью я бы спокойно допустила в твой гарем, если бы она согласилась тобой делиться. Ну и если бы у вас не возник небольшой конфликт. — Конфликт, как же, — пробурчал парень, закатив глаза. — При любом лишнем движении она готова убить меня. — Но ты ещё жив, — возразила Эсдес, ущипнув его бок. — И я вряд-ли сумела остановить её без последствий, если бы она серьёзно поставила себе цель тебя ликвидировать, — произнесла Эсдес. Правда Тацуми смутило отсутствие уточнение, последствий для кого. — Учитывая ненависть Серью к Ночному Рейду и повстанцев в целом, это уже огромный прогресс. Она любит тебя, может даже больше меня, а это что-то да значит. Наступила тишина, в которой звук соприкосновения металла с полом был слишком отчётливо слышен, чтобы проигнорировать его. С губ девушки вырвался раздражённый вздох и она закатила глаза, повернувшись в сторону выхода из камеры, буравя появившегося стражника сердитым взглядом. Тот естественно поёжился под ним, но уходить никуда не собирался, со страхом смотря в прищуренные глаза сильнейшего человека в Империи. — В-время подошло к к-концу, — сумел он из себя выдавить, заметно побледнев и отчаянно отводя взгляд от Эсдес. — П-прошу вас покинуть камеру заключённого. Девушка тихо выдохнула, пробурчав что-то нелестное в сторону стражника, Онеста и вообще всех, кто мог повлиять на её совместное времяпровождение. С явной неохотой отпустив шатена, она коротко чмокнула его в губы, последовав за стражником. Последний одарил стройные ноги генерала пристальным взглядом, пока она не скрылась за поворотом, после чего перевёл его на заключённого со смесью пренебрежения, зависти и злости. Тацуми тут же захотелось выбить ему несколько зубов, но сдержал себя, победно усмехнувшись. Парень сел на кровать, более не обращая внимания на неудачника. Прижавшись спиной к стене, он скрестил руки на груди и закрыл глаза, полностью погрузившись в свои мысли. Так мог бы подумать посторонний наблюдатель, но в действительности он стал внимательно прислушиваться ко всему, до чего его чувства могли достать. Точных причин он назвать не мог, но всё время, что он тут находится, его не покидает непонятная ему самому обеспокоенность. И нет, этому послужило не его заключение, если происходящее можно назвать таким словом. Он не знал, как можно описать это состояние. Сначала он не обращал на это внимания, но чем дольше это продолжалось, тем его состояние было хуже. Сначала у него образовывалась пустота в районе солнечного сплетения. Потом у него мёрзли уши. А теперь всё тело начинало колоть и причины такого самочувствия он так и не нашёл, теперь стараясь постоянно напрягать свои органы чувств. И кое-что узнать ему удалось. Все эти аномалии с его телом происходили в тот момент, когда на границе его сил эмпата он улавливал два источника. Один постоянно испытывал явное удовольствие, а вот второй наоборот — страдания. Боль, обиду, злость, постепенно переходящую в ненависть, отвращение и ещё с десяток не самых приятных эмоций. Нетрудно догадаться, чем там занимаются. Вот только личности этих двух так и оставались неизвестными. Когда он аккуратно расспросил об этом Эсдес, то получил недоуменный взгляд и заверения, что допросная, а правильнее будет сказать пыточная, сейчас пустует. Поэтому он сейчас напрягает все свои органы чувств, стараясь определить те две личности, что никак не дают ему покоя. Естественно он может спокойно выбраться из своих апартаментов, так как назвать это камерой язык не поворачивается, но тогда нынешняя ситуация станет ещё хуже. От радикальных действий со стороны власти парня защищает возможная злость, если не агрессия Эсдес и чтобы не навлекать на себя её ярость, Онест старается угодить её прихотям, минимизируя риск как с её стороны, так и со стороны Тацуми. Именно поэтому он ограничил время их общения. Но если Тацуми сделает нечто глупое, то даже Эсдес не сможет защитить его от последствий. И парень прекрасно это осознаёт. Но почему же тогда его инстинкты подсказывают сделать эту самую глупость…?***
Лео сплюнула новую порцию смеси слюны, крови и собственной блевоты, безвольно опустив голову. Мозг уже не мог сосредоточиться на чём либо, кроме боли. Именно она стала постоянным сопровождающим девушки с момента, как личность пленителя оказалась закрыта. Будь Леонэ в состоянии думать о чём либо, то обязательно раздулась бы от гордости за свою стальную волю — третий день избиений подошёл к концу. Вместе с предыдущими она здесь висит уже пять дней. Не корми её несколько раз в день, то она явно бы уже умерла. С другой стороны и повода для радости у неё попросту не имелось. Регенерация, перенятая от Лионэля, позволяля даже самым страшным ранам закрываться в максимально короткие сроки, если у тела имелись необходимые ресурсы. А их оно брало из внешнего мира — еды, если коротко. И чем больше Лео ест, тем легче и быстрее происходит процесс восстановления тела. Девушка понятия не имела, как мог об этом узнать сын премьер-министра, но он этим смело пользовался, сначала избивая её до полусмерти, а потом откармливая, позволив телу прийти в более-менее нормальную форму. А потом вновь избивая. Самое обидное было осознание собственной беспомощности в такие моменты. Повлиять на естественную реакцию тела было не под силу. Хотя Лео могла, будь у неё на это желание, похвалить Шуру за проявленную деликатность, если это можно так назвать. Реально серьёзных травм, которые могли сказаться на дальнейшей жизни, он не наносил, ограничиваясь вполне безобидными в долгосрочном плане. Трёснутые рёбра и десяток синяков по всему телу не в счёт. Самое удивительное здесь было не сам факт побоев, а причина для этого. Раз она является врагом и её взяли в плен, то вполне очевидно, что для допроса. Вот только никаких вопросов ей не задавали. Даже избиение больше смахивало на акт садизма у Шуры, а не на допрос. Впрочем, им он и являлся. И это ни капли не успокаивало. Лео нельзя было назвать самоуверенной, но она гордилась тем, какой стала, пусть в её жизни и были мрачные моменты. И попав в плен у неё не оставалось иного выбора, кроме раздумий, ведь только они позволяли ей отвлечься от ноющих травм, постепенно сводящих с ума. Поэтому она вспоминала все самые значимые события, что происходили в её жизни. Десятый день рождения, когда родители подарили ей кошку. Разрушение её дома стражниками спустя два года после этого, где любимого питомца убили. Суд над её отцом и матерью, где их приговорили к казни. Бегство из Столицы. Смена имени. Работа у дворянина. Нахождение Лионэля. Встреча с Наджендой. Вступление в Ночной Рейд. Знакомство со всеми его участниками, особенно с одним зеленоглазым шатеном. Дальнейшие воспоминания связаны в основном с ним и лишь одно имя заставляет её сердце биться чаще. Даже сейчас, в тёмной и сырой темнице Тацуми заставляет чувствовать себя живой. А ведь он тоже находится где-то здесь, в садистских ручках Эсдес. И она явно не кормит его с ложечки. Лео слабо улыбнулась, представив себе эту картину. Слишком она была нереальной. Однако её веселье прервал новый приступ тошноты. В очередной раз сплюнув, Лео устало вздохнула. Интересно, хоть кто-то знает о том, в какой ситуации они оказались? А если знают, то делают ли что-либо для их вызволения? Знает ли Тацуми, что его жертва оказалась напрасной? И что случилось с Юки? Её постигла такая же судьба, что и Лео или же намного хуже? Эти вопросы не давали покоя девушке. Она закрыла глаза, не в силах сопротивляться усталости от бесконечной регенерации, провалившись в темноту. Первое, что увидела Леонэ при пробуждении — похотливый взгляд стоящего напротив Шуры. И он ей не понравился. Совсем. Девушка инстинктивно сжала ноги, отводя взгляд. Он и до этого смотрел на неё вот так, но до сих пор не переходил к активным действиям, явно останавливая себя от этого. Этот раз ничем не должен отличаться от предыдущих. Лео перестала убеждать саму себя в этих словах, как только его родная рука коснулась её щеки и она почувствовала его дыхание на губах. Попытка отвернуться закончилась провалом, как и попытка ударить его ногой. — Извини, но больше сдерживаться я не собираюсь, — гнусно ухмульнувшись, произнёс он, сняв с себя футболку. Туда же отправились и штаны. — Расслабься и получай удовольствие! Ещё никто не жаловался после секса со мной. По-крайней мере не раньше, чем умирали. Леонэ ощутила дрожь по всему телу и сковывающий саму её суть страх. — Не надо… Вряд-ли её шёпот мог хоть как-то повлиять на уже снявшего нижнее бельё Шуру. Он грубо взял её за бедра, силой раздвинув ноги. — Остановись! Удержать выступившие слёзы было вне её сил. Она выкрикивала всё, что думала о своём пленителе, срывая горло до тех пор, пока её рот не закрыли кляпом. Леонэ с силой сжала зубы, когда нечто постороннее оказалось внутри неё, с ненавистью смотря в самодовольное лицо ублюдка перед собой. «Кто-нибудь, помогите мне…»***
— Нет, Тацуми, я не смогу выбить для тебя такое разрешение. Да и сам подумай, как это выглядит со стороны. Ты — участник, по сути, террористической организации, угодивший за решётку. Враг государства, если тебе так понятнее. И ты предлагаешь мне попросить для тебя своего рода экскурсию по нижним этажам тюрьмы просто потому, что тебе интересно? Тацуми виновато отвёл взгляд, признав правоту слов девушки. С такой стороны он не рассматривал её слова. Действительно, он вообще не имел права что-либо просить, но не верить своим инстинктам не мог. — Тогда сама отправься туда. Я понимаю, что прошу слишком многого, но это важно для меня, Эсдес. Прошу тебя. Какое-то время она смотрела на него нахмуренным взглядом, явно обдумывая его просьбу. Напрягать и без того уставший мозг очередным сеансом чтения эмоций парень не осмелился. Он достаточно хорошо узнал сидящую перед собой девушку, чтобы понять, о чём она думала. Это был достаточно большой риск, в результате чего Эсдес могла лишится даже того, что уже имела. Всех её усилий по защите парня от Онеста. Но Тацуми знал, что решение она уже приняла. Это было видно по медленно загорающейся в её глазах решительности. Слово премьер-министра было для неё не столь важным, как просьба Тацуми. Наверное ничьё мнение не было важнее, чем шатена. И выбирать между возможным гневом Онеста или огорчением любимого также не приходилось. Встав, она кивнула ему следовать за собой, после чего решительно вышла из камеры. Довольно улыбнувшись, Тацуми отправился следом. Уже неделя минула с момента его встречи с Егерями и в прошлую ночь его инстинкты буквально взвыли о неправильности происходящего. Не теряя времени даром он обратился к Эсдес и это привело к тому, что сейчас и происходило. Шаг Эсдес был быстрым, но парню приходилось сдерживать себя, чтобы не перейти на бег. Впереди был запах. Очень знакомый запах. Зрачки парня сузились, когда он встал у одной из многочисленных металлических дверей, проигнорировав вопросительный взгляд Эсдес. Толстый слой металла не позволял увидеть того, что происходит внутри, но парню это и не требовалось. Он прекрасно чуял находящуюся внутри девушку, ведь очень долгое время этот запах успокаивал его, помогая игнорировать кошмары подобно наркотику. — Эсдес, — голос парня стал хриплым, а затуманенный взгляд не отрывался от металла. — Ты знаешь, что за этой дверью? — Там ничего не должно быть, — ответила она, встав рядом и скрестив руки на груди. — Я одна из самых первых узнаю, если темница пополняется новыми пленниками. Всё же звание лучшего эксперта по допросам принадлежит мне. Не думаю, что кто-либо из стражи осмелится привести в камеру пленника, не сообщив мне. — В таком случае можешь открыть её? Девушка с сомнением смотрела в изумрудные глаза своего возлюбленного, после чего со вздохом кивнула, подходя вплотную к двери. Сняв с пояса связку ключей, она нашла нужный и вставила в замочную скважину, несколько раз провернув его. Послышался тихий щелчок и преграда перестала ею быть. Не успела Эсдес повесить связку обратно, как Тацуми резко толкнул дверь вперёд, оказавшись внутри. Генерал зашла следом. Первое, что бросалось в глаза — темнота, царящая в камере. Обычно в подобных помещениях есть несколько лампочек, чтобы стражники не боялись внезапного нападения из темноты, но в этом было мало что видно. Настолько, что даже малоосвещённый коридор, по которому они шли, давал свет вовнутрь. Эсдес прищурилась, заметив у дальней стенки какое-то движение. Внимательно присмотревшись, она увидела белые волосы и тощую фигуру, также небольшие наросты белого цвета на голове у существа. То их тоже заметило, медленно, явно прилагая большие усилия, подняв голову. Вот только смотрело оно в сторону Тацуми. Тот тоже не отрывал своего взгляда. Эсдес осмотрела его внимательным взглядом. Пусть здесь и было темно, но не заметить сжатые кулаки, стиснутые зубы и яростный огонь в глазах было тяжело. Сейчас он напоминал собой разъярённого хищника, заставляя Эсдес чувствовать трепет. В абсолютной тишине его шаги были слишком громкими. Он медленно подошёл к пленнику, приподняв его голову и заглянув в глаза, что-то тихо шепнув. Получив ответ, также сказанный шёпотом, он повернулся к девушке и его взгляд ей не понравился. Он был зол. Очень. — Ты говорила, что её никто не тронет. Давала обещание, — тихо произнёс он, сверкнув глазами. До девушки с запозданием дошло, что его медленно захватывала ярость. Присмотревшись к лицу заключённого, она сумела узнать её. Эта была та химера, для которой он стал хозяином. И сейчас она сидела на холодном камне, не имея возможности нормально двигаться из-за цепей на руках, ногах и шее. — Я не отдавала такой приказ, — Эсдес подошла к химере, рукой нащупав у неё пульс. Пусть и слабый, но он был. Порыв выдохнуть с облегчением генерал моментально задавила. — И обещания я выполняю. О её присутствии здесь я узнала одновременно с тобой и эта ситуация меня тоже удивила. — Вот только я сейчас чувствую совсем не удивление, — прорычал парень, пока его глаза начинали медленно видоизменятся. — Помоги мне освободить её. Эсдес могла бы и возразить, ведь она являлась пленницей и дезертиром и по законам Империи должна сидеть в темнице или быть казнённой, но встретившись с ним взглядом, предпочла этого не делать. Он готов был взорваться от злости и всё, что его удерживало от этого — повод и виновник. Давать первое и быть вторым девушке не хотелось. Да и ей самой было интересно, как напарницы Тацуми тут оказались. Обычная стража их бы просто не словила и тем более не стала бы укрывать эту информацию от неё. А кто-то из приближённых к ней по иерархии не стал бы тратить на подобное своё время и ресурсы — всё же на носу война и будет неразумным ослаблять себя поимками не самой приоритетной цели. — Хозяин? — Эсдес тут же обратилась вслух. Голос химеры был тихим, но в окружающей тишине был вполне расслышим. — Юки что, уже умерла? — Нет, ты ещё жива. Как ты тут оказалась? И где Леонэ? — Как оказалась…? Н-не помню. А сестричка Лео была рядом, когда я тут появилась. Да и люди, что сюда приходили, говорили ещё о какой-то блондинке. Наверное её они и имели ввиду. — А где её держат ты не знаешь? — Вместо ответа Юки помотала головой, тихо простонав. — Ладно, я понял. Жди тут, я скоро за тобой вернусь. Не обратив внимания на Эсдес, Тацуми вышел обратно в коридор, принюхиваясь. Словно словив нужный след, он развернулся в одно из ответвлений и направился туда, с каждым шагом всё ускоряясь. Генерал следовала за ним, хмурым взглядом сверля ему спину. — Я знаю, о чём ты думаешь, Эсдес, — не оборачиваясь начал он. — Поверь мне, я понимаю, как веду себя и чем это может грозить как тебе, так и мне. Но мои друзья находятся здесь. А оказался я тут только из-за них. Чтобы они были в безопасности. Я ни в коем случае не виню в этом тебя. Ты человек слова и мне это известно. Именно поэтому ты не приковала меня льдом к полу или не остановила любым другим способом. И ты поможешь мне вытащить моих друзей отсюда, — Эсдес собиралась возразить, но не нашла для этого нужных слов. Он был прав во всём. Она давала своё слово, что с ними ничего не случится и собиралась его сдержать, даже если в произошедшем не было её вины. А потом она найдёт виновного и персонально с ним поговорит. — Если всё пройдёт тихо и без лишней паники, то я останусь здесь. С тобой. Как и было в нашем договоре. Дальнейший путь они продолжали в тишине, нарушаемой только едва слышимым цокотом каблуков, пока не подошли к новой двери. Она была гораздо массивнее той, где держали Юки и Эсдес прекрасно знала из-за чего. В подобной камере она сама любила проводить пытки. Звуконепроницаемое, со всеми нужными инструментами для допроса. Мечта для садиста, если коротко. И если вторая подруга Тацуми находится тут, то ничего хорошего в итоге ожидать не стоит. Поэтому генерал положила руку на рукоять своей рапиры, готовясь к чему угодно. Тацуми толкнул оказавшуюся открытой дверь. И открывшая картина ему явно не понравилась. Злой взгляд через секунду сменился полным ярости и ненависти. Сама девушка стояла чуть сбоку и сама посмотреть на обстановку не могла. Движение парня было настолько быстрым, что она не успела не то, что и разглядеть его, но и среагировать. Он буквально оказался внутри, с диким утробным рычанием что-то сломав. Секундой позже раздался испуганный вскрик и из камеры выбежал человек. Он был абсолютно голый, с круглыми от шока глазами и своим тейгу в руке. И врезался он в стоящую снаружи Эсдес, повалив ту с ног. Матерясь не хуже моряка в шторм, он использовал артефакт и под ними появился светящий круг, моментом позже перенёсший их в императорский двор. А через минуту, что понадобилась генералу на осознание произошедшего, раздалась сирена.