Не плачь, черт тебя дери

      Робби просто ненавидит кого-то успокаивать, потому что это именно он, кто всегда оказывается в беде и хочет получить хоть немного заботы. Он терпеть не может, когда при нем начинают плакать или грустить, потому что сначала всегда чувствует себя виноватым. А сразу после этого чувства приходит липкое желание помочь или как-то подбодрить другого. И это абсолютно не-злодейское желание бесило Робби больше всех остальных.       Одно дело, когда грустно детям. Маленьким нахалам можно щелкнуть по носу, растрепать волосы, ехидно оскалиться и посоветовать не переживать по пустякам. На то Робби и есть Робби Роттен, что он понятия не имеет, как надо общаться с детьми, хотя в тайне жутко этого хочет. Единственные двое мелких паразитов, с которыми можно было вменяемо выйти на контакт, были розовая тощая девчонка и долговязый жадный парнишка, но и у первой, и у второго были свои недостатки.       Другое дело, когда в печаль впадает Спортакус. Это самое неприятное зрелище, которое вам доводилось бы видеть. Вся соль в том, что Спортакус не может быть грустен. Если вы знаете его так же хорошо, как знает Робби (который, кажется, мог бы посвятить ему целую диссертацию), вы бы поняли, что слова «Спортакус» и «тоска» не могут стоять вместе. Удивительно, но Спортакус может быть расстроен. В такие моменты он не бегает, не прыгает, не крутится в воздухе, как фрисби, даже не пытается делать отжимания. Он сидит на месте, молча подперев голову руками, уставившись в землю. Конечно, он сделает вид, что у него все хорошо, и он просто делает небольшой перерыв, и с детьми это действительно работает, они уходят играть дальше. Но Роберта Роттена, человека, который не только является искусным актером, но и на протяжении долгих лет старается скрыть свой извечный недосып, шаткую нервную систему и дурное психическое здоровье, трудно провести такими глупыми трюками. Одного взгляда в глаза Спортакуса ему достаточно, чтобы определить, что что-то не так.       И вроде бы все прекрасно и идет по плану, и Робби должен лишь посмеяться над состоянием Спортакуса, ведь что может быть лучше для злодея, чем подавленное состояние его врага. Но Робби радоваться не может. Печаль в глазах Спортакуса очень… Живая? Больная? Робби постоянно пытается дать ей определение, но каждый раз не может подобрать нужное слово. Она такая маленькая, такая незаметная, как крошечная искорка, но она сверкает так, что больно глазам. Робби и это жутко бесит. Он проклинает этот день и этот город, ненавидит свою жизнь и характер, вспыхивает от злобы и к этому бешеному Спорталоху, но, скрипя зубами, садится рядом с ним и сначала достаточно по-дружески обнимает его за плечи.       Но потом Спортакус неожиданно начинает плакать. Совсем не по-взрослому и тем более не по-мужски, но не совсем как ребенок. У него не меняется выражение лица, словно оно застывает; расслабляются все постоянно напряженные мышцы в теле, лицо словно сереет, черные крысиные усики опускаются, и он весь словно оседает на груди у Робби, который в этот момент мысленно кричит от гнева, но в реальности обнимает его покрепче и прижимает к себе.       -Нет, ну, не плачь, черт тебя дери, — всегда говорит Робби, на свою беду испытывая невыносимую жалость и желание помочь. — Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты плачешь.       Спортакус как обычно молчит, осторожно и неуверенно обнимая Робби, видимо, подозревая, что тот может его оттолкнуть. Но как бы Робби ни хотел, он ни за что его не оттолкнул бы. В эти секунды желания подарить заботу и тепло гораздо сильнее, чем вся его ненависть ко всему вокруг.       Робби прижимает Спортакуса поближе к своему дурному влюбленному сердцу. Молчит и поджимает губы для изображения наигранного недовольства.       Спортакус прячет улыбку в бордовом жилете.