***
Нимфадора неслась по лесу, не разбирая дороги, задевая выпирающие сучья и корни. Невероятная злость душила девушку, заставляя в душе желать смерти всем, кто только приходил ей на ум. Что заставило ее остановится, она и сама не понимала, но к своему ужасу она поняла, что теперь не имеет ни малейшего понятия, где находится лагерь. Вокруг была лишь темнота, в которой каждый шорох листьев казался подкрадывающимся врагом. Успокоившись и собравшись с мыслями, Тонкс достала палочку и положила ее себе на ладонь. Если она правильно помнила, их лагерь расположился на востоке Пазлвуда, а значит нужно было лишь узнать, в какую сторону ей двигаться: — Adverto! И вот тут произошло то, чего Нимфадора никак не ожидала. Вместо того, чтобы указать, где находится север, палочка стала крутиться, указывая то в одну сторону, то в другую, а потом и вовсе замерла на месте, не реагируя больше ни на какие команды. Паника нарастала, и девушка, заметавшись из стороны в сторону, неожиданно споткнулась об выпирающий корень и кубарем покатилась по земле, пока не ударилась спиной о валун. От боли у девушки потемнело в глазах, и ей даже показалось, что во мраке ярко блеснули два зеленых огонька. С трудом перевернувшись, она вскрикнула от неожиданности, увидев над собой гладкий череп, на лбу которого была вырезана аккуратная руна, еле заметно светящаяся серебристым цветом. Он покоился на стыке ветвей и для надежности был закреплен ржавой проволокой и скрученными кусками ткани. Но поразило девушку вовсе не это странное украшение, а два длинных клыка на его верхней челюсти. Череп принадлежал вампиру! Вскочив на ноги, Тонкс огляделась и с ужасом увидела еще с десяток подобных черепов, развешанных на деревьях и разложенных на земле, только принадлежали они уже другим существам. Среди них Нимфадора узнала черепа кентавра, гоблина, и даже одного оборотня после трансформации. Были и человеческие, правда девушка почему-то сильно сомневалась, что они принадлежали обычным магглам. Все они были разложены в правильный круг, и у каждого на лбу красовалась светящаяся руна. В этот момент за спиной раздался треск ломаемых веток, и в следующий миг мощная туша сбила Нимфадору с ног. В темноте было сложно что-то разобрать, но судя по габаритам, напал на девушку по меньшей мере медведь, вот только они не могли так быстро двигаться на задних лапах. Этот же монстр одним ловким движением выбил уже бесполезную палочку из рук Тонкс, а второй лапой обхватил ее голову и со всей силой приложил о дерево. Мир померк.***
Пробуждение было болезненным и откровенно неприятным. Голова раскалывалась, а во рту стоял острый привкус крови. Безумно хотелось пить, а голод и вовсе сводил желудок до судорог. Только сейчас Тонкс вспомнила, что ничего не ела с самого утра, а из лагеря убежала так и не поужинав. Но самым неприятным в ее ситуации оказалось то, что она висела на цепи, подвешенная за руки. С трудом оглядевшись, она поняла, что находится в пещере, которой кто-то пытался придать человеческий вид. Лежали звериные шкуры, в сложенном из камней очаге горел огонь. По соседству с ней обосновался высокий трехногий стул, на котором сиротливо стояла помятая жестяная кружка с чем-то, похожим на воду. При виде этого зрелища Нимфадора лишь облизнула пересохшие губы. Около стены стояли два грубо сколоченных стола, на одном из которых аккуратными стопками лежала чья-та одежда, а на втором — холодное оружие и волшебные палочки. Вид последних и вовсе поверг Тонкс в ступор, особенно когда в одной из них она узнала свою собственную. Но окончательно девушку добил тот факт, что ее одежда так же была аккуратно сложенна и лежала на том же столе. На ней же не было ничего. В этот момент раздались шаги, и в пещеру вошел юноша лет семнадцати с зелеными глазами. До пояса голый и разутый, он был одет только в кожаные штаны, сшитые явно самостоятельно. Его голова была обрита, но уже успевшие слегка отрасти короткие волосы были черного цвета, как и небольшая щетина на лице. Бросив на девушку короткий взгляд, юноша подошел к медному тазу и достал из него короткий нож, на лезвии которого блестела вода. При виде ножа Тонкс забилась в цепях, на что юноша лишь недоуменно нахмурился, после чего зачерпнул ладонью воду из таза и намочил себе волосы. Несколько минут Нимфодора вынуждена была смотреть, как незнакомец бреет себе голову и лицо, после чего вытирается небольшим отрезом ткани. Откинув тряпку в сторону, юноша унес таз и уже через миг вернулся снова, причем от воды в тазу валил пар. Нож он по-прежнему сжимал в руке. Подойдя к девушке, он поставил таз на землю, и вновь зачерпнул воду ладонью, которую плеснул на голову Нимфадоре. В этот миг девушка поняла, что незнакомец намерен сделать — он решил обрить и ее. — Я — метаморф! — выкрикнула она. — Так что даже не пытайся! Но все ее слова пропали втуне, словно их и не слышали. Бритвенно-острым ножом юноша прошелся по всему ее телу, не оставляя ни одного волоска ни в одном месте. Нимфадоре было мучительно стыдно, когда юноша побрил ее даже там. — Все разглядел?! — прошипела она от злости и краснея от стыда. Вместо слов, незнакомец взял со стула помятую кружку и силой влил в рот Тонкс ее содержимое. Девушка почуяла слабый запах трав и попыталась было выплюнуть незнакомое зелье, но уже через миг она ощутила, как жажда отступает, а чувство голода притупляется. — Твоя сила здесь не действует, — неожиданно ответил ей юноша слегка хрипловатым голосом. — Черепа, которые ты видела в лесу, блокируют ее. Всякое волшебное существо, будь то вампир, оборотень или рядовой волшебник станет здесь беспомощнее котенка. Никакие ухищрения не помогут. Эти палочки и оружие, — рука указала на стол, — тому доказательство. — Однажды кто-нибудь их разрушит! — пообещала Нимфадора. — Это вряд ли, — спокойно ответил незнакомец, — но мне будет занятно посмотреть на эти попытки. — Как я здесь оказалась?! — проорала Тонкс, чувствуя, как после принудительного обривания ее кожа горит. — Тебя принес я, — юноша поморщился. — Ты можешь не орать так громко? У меня прекрасный слух, а от твоих воплей у меня уши режет. — Хватит врать, — презрительно скривилась волшебница, все же перестав кричать. — На меня напал какой-то зверь, и он был раза так в три крупнее тебя. — Ты про этого зверя? — с легкой улыбкой поинтересовался юноша, выходя на середину пещеры. Его тело словно окуталось кровавым маревом, и уже через миг перед напуганной девушкой возвышался огромный зверь с черной шкурой, своим видом напоминающий помесь медведя и волка. По крайней мере, габариты были определенно медвежьими, а вот огромная пасть была вытянута на манер волчьих челюстей и усеяна огромным зубами. На голове торчали заостренные уши, так же похожие на волчьи. Длинные мускулистые лапы заканчивались крепкими когтями, и Нимфадоре почему-то представилось, как они рвут ее плоть. Через миг странное марево снова окутало тело монстра, и перед девушкой вновь предстал юноша. Превращение было столь быстрым, что проглядеть его ничего не стоило. — А почему штаны вновь на тебе? — почему-то это было единственным, что пришло ей в голову. — Спроси что-нибудь попроще. Или ты хочешь увидеть меня без них? От такого вопроса лицо Тонкс стало красным как свекла, а с ее языка посыпались оскорбления, которыми она высказала все, что думала о своем пленителе. Сам пленитель лишь улыбался и даже с некоторым восхищением слушал волшебницу. — Ну надо же, — наконец проговорил он. — А я некоторых из этих слов и не слышал никогда. — Кто ты такой? — наконец-то поинтересовалась Тонкс, отметив странную отметину на лбу юноши, плохо видимую в полумраке пещеры. Да и вообще незнакомец кого-то ей напоминал, но кого именно Нимфадора не могла вспомнить. — И как ты это делаешь? Ты анимаг? — Хотел бы я и сам знать, — юноша грустно улыбнулся, а Нимфадора недоуменно нахмурилась. — Я не знаю ответа ни на один из твоих вопросов. Мое имя? Я его не знаю, ведь мне никто его не говорил. Кто я такой? Я бьюсь над этим вопросом годами. Я даже не знаю, как сюда попал. Просто в один прекрасный день я проснулся в этой пещере: голый, напуганный и весь в крови. Животной, как выяснилось. Но при этом сытый, здоровый и полный сил. А чуть позже выяснилось, что я умею превращаться. — А говорить и колдовать ты где тогда научился? — сплюнула Тонкс, не веря ни одному слову. — А я и не умею колдовать, — в ответ развел руками оборотень, но в его словах слышалась неуверенность. — Оно само приходит. Я рисовал разные изображения, пока не обнаружил, что некоторые из них обладают силой. Так я научился накладывать руны. Методом проб и ошибок я узнал, какие травы следует использовать, а какие лучше избегать. А однажды мне довелось случайно переместиться на другой конец леса. Потом был похожий случай с какой-то фермой — я пошел охотиться, и вдруг из леса перенесся в какой-то деревянный дом, где держали кур. Кстати, именно так я и научился говорить. Я слушал. Фермеров, простых людей. — И убивать ты тоже сам научился? — поинтересовалась Тонкс, намекая на черепа. — Я лишь защищаюсь, — последовал ответ. — Эти земли — мои. Я здесь охочусь и живу. Не лезьте в мой дом, не трогайте меня и я никому не причиню вреда. Но все пришлые почему-то упрямо делают по-своему. Если меня видит вампир — он пытается вцепиться мне в горло. Кентавр хочет меня затоптать или пронзить стрелами, а оборотень горит желанием поужинать моей печенью. Про магов я вообще молчу. Им надо обязательно меня схватить и куда-то поволочь, запереть меня в какой-то каменной коробке, где полно других детей, при этом говоря, что там будет мой дом и мне там будет хорошо. С какой радости я должен с ними идти? Мой дом здесь. Почему я должен уходить из-за чьей-то прихоти? — Как долго ты здесь находишься? — настороженно поинтересовалась Тонкс, анализируя услышанное. — Как минимум лет семь, — подсчитав что-то на пальцах, ответил юноша. — Когда я очнулся, мне было что-то около десяти-одиннадцати лет, если считать так, как это делаете вы. Вполне возможно, что я ошибаюсь. Многие вещи мне все еще не совсем понятны. Но в лесу мне попадались гораздо более старые следы моих же когтей. Скорее всего я провел те годы в облике зверя. — Грюм говорил, что таинственный зверь поселился здесь сразу после Первой войны, — еле слышно пробормотала Нимфодора. — Выходит, он провел здесь как минимум шестнадцать лет. — Вполне может быть, — у юноши действительно был очень хороший слух. — Да, кстати, волосы я тебе сбрил, потому что у тебя уже завелись вши. Я часто превращаюсь и потому не горю желанием подцепить себе ненужных постояльцев. — Ты это о чем? — подозрительно прищурилась волшебница, когда юноша сделал шаг вперед и подошел к ней вплотную. — Что тебе нужно от меня? — Да как сказать? Я очень много лет провел здесь в одиночестве, — рука юноши неожиданно легла Нимфадоре на грудь и пальцы крепко сжали сосок. — Очень много лет. И мне оно очень сильно надоело. Да и желания странные периодически возникают. — Отпусти меня! — прохрипела Тонкс, пока чужая рука неумело ее ласкала. Грубо и больно. — Ты не имеешь права! — В этом лесу я имею право на все, — горячее дыхание обожгло шею девушки. — Он мой, а значит и вы мои. По праву сильного, а более сильного хищника вы здесь не найдете. Зеленые глаза оказались максимально близко к лицу Нимфадоры, и в этот момент она разглядела отметину на лбу юноши — молниевидный шрам. Отметина от сильнейшего темного проклятия. Картина происходящего практически сложилась в голове Тонкс, а с ее языка само рвалось имя. И когда сухие губы юноши впились в ее собственные, Нимфадора успела произнести на выдохе: — Гарри... Цепь жалобно звякнула, отпуская невольницу. А затем весь мир стал для нее далеким и неинтересным, сжавшись до размера одной пещеры.