Повесть о том, как День рождения Ким Намджуна справляли

Какого хуя Чонгук здесь забыл – он сам не знает. Просто у начальника сегодня День рождения, а фирма совсем некстати чересчур крохотная. Просто в офисе семь с половиной человек, не считая уборщицы, и отказы не принимаются. Болеешь ты там или трезвенник вовсе… да похуй всем. Главное – уважение прояви! Сиди в уголке да сок апельсиновый потягивай. И лицо попроще сделай. Да, вот так неплохо. Молодца! Справа пролетает чей-то лакированный ботинок, слева – изрядно расхмелевший Хосок, бурчащий под нос что-то неразборчивое и матерящийся на старый фикус в углу. Чонгук мрачно смотрит прямо перед собой, нервно выпуская воздух через соломинку в фужер с яблочным соком. Не любит он апельсины. Пузырчатое нечто перекатывается в посудине с громким хлюпаньем, однако взрывная музыка заглушает чонгуковы старания. Кто бы мог подумать, что все эти серьезные дяденьки и тетеньки могут быть такими отбитыми. Вот к чему, а к пьяному начальнику, стоящему прямо посреди стола и громко кричащему что-то на латыни, парня жизнь не готовила. Тесный офис едва не по периметру был заставлен дешевым пойлом и сомнительного качества салатами из местного супермаркета; на завешанных разными скучными отчетами стенах пестрели принесенные кем-то гирлянды, а под потолком даже диско-шар прицепили. Четенько так, празднично. Музычка веселая динамики раздирает. Все как надо. Чонгук давится пузырьками и недовольно косится в сторону гогочущего где-то в загадочном Задиванье Хосока. Переводит взгляд в толпу. Итак, что мы имеем? Достаточно хлипкий на вид стол, небрежно сдвинутый к стене. Товарищ Ким Намджун – начальник всея балагана и виновник сего торжества по совместительству, – стоящий прямо на этом самом столе, попутно ведущий переговоры с нечистой силой и хаотично размахивающий конечностями, не попадая в музыку. Тоже, кажется, сдвинутый слегка. Скромный фан-клуб из двух поддатых фанатиков сразу же подле именинника; выкрикивают поздравления и хвалебные речи. Итого, три тела. Двигаемся дальше. Одиноко надирающийся в углу Юнги, зачитывающий какую-то дикую отсебятину на заморском диалекте под импровизированный, одному ему известный бит, звучащий в его же голове. И покуда душа его тянется к искусству, будет он о великом рифмы слагать даже будучи бухгалтером обычным. Аминь. Четыре. По левую от Чонгука руку соревнуются в пьянстве еще три сомнительных кадра, два из которых хоть в офисе и появляются раз в две недели – пьянки великой пропустить не могли. Судья их, являющийся тем самым развеселым Хосоком, все еще гоготал на пару с фикусом, лежа за диваном. Точнее, гоготал один лишь Хосок. Но ему самому об этом лучше не знать. Расстроится еще. Таким образом, мы имеем восемь пьяных в жопу тел и испуганно забившегося в угол трезво-хмурого Чонгука, сидящего на красном кожаном диване. Полноценным мужиком его тут не считают, потому что «ну а хули ты не пьешь!». Поэтому парень был той самой «половиной» к этим вось... Секундочку. Почему их восемь? Чонгук взбодрился аж. Он точно сок пил? Взгляд судорожно заметался по помещению, фужер оказался на полу. Попробуем снова. Ким Намджун. Раз. Какая-то размалеванная женщина-секретарша, чье имя Чонгук все никак не может запомнить, и Чимин, не менее размалеванный, кажется, ею же. Два-три. Юнги. Четыре. Хрюкающему из Задиванья Хосоку присуждается торжественный пятый номер. Два пьяницы-балласта по центру и… Чонгук, кажется, совсем ничего не понимает. Семь. Парень готов поклясться, что видел кого-то еще. Чонгук вновь берет в руки фужер. Нюхает. Сок. Обычный яблочный сок. Парень в третий раз пробегается глазами по помещению – никого лишнего. Казалось бы, ошибся, с кем не бывает. Да и какая, собстна, нахуй разница, сколько людей? Однако, как говорил великий Юнги: «Покуда трезвый ты, говно всякое в голове твоей будет крутиться до последнего!». Или что-то типа того. Чонгук редко внимал речам странного хена. Парень решил, что коль шарики за ролики уже едут – пора отсюда сматываться. Чонгук повернул голову влево, дабы удостовериться, что товарищ начальник пьян в самую дощатую доску в мире, и мимо него без проблем можно проскользнуть. Планы с треском провалились, когда в ответ на парня уставились два жирно подведенных дешевой черной подводкой глаза. Ярко-рыжая челка и глуповатое выражение лица. Чонгук как-то неосознанно вновь потянулся к фужеру. Потому что это еще что за гуманоид. Намджун таки призвал кого-то из нечистых, и теперь мир погрузится во тьму, если единственный-здесь-адекватный Чонгук не противостоит рыжему типу? Странное существо смотрело прямо-таки в душу, подозрительно скалилось и покачивало головой в такт очередной какофонии звуков, летящих из хриплых колонок. – Привет, – и улыбается. Господи, оно говорит. – Хэй, ты в порядке? – и машет рукой костлявой перед лицом. Оно живое. – Очни-и-ись, – не унимался странный тип. – Поговори-и-и со мной, мне скучно! – Ты кто? – Чонгук наконец-то вышел из транса, и это все, на что его хватило. – Все-таки в порядке! Привет! – и снова эта улыбка. – Так кто ты? – Привет! – незнакомец свел брови к переносице в недовольном выражении лица. – Ты идиот? – Привет! – и шлепнул по ляжке. – Да привет, блять, привет. Заладил. – Ну вот, наконец-то! Поздоровался! – лыбится. – И я не идиот, я Тэхен. – И что мне это дает? – буркнул Чонгук. – Как дела? – Ты мне ответить можешь, кто ты и что ты тут забыл?! – Дела как, спрашиваю? – скалится улыбкой квадратной. Чонгук взвыл. Парень всегда славился крепкими нервишками и стрессоустойчивостью. Однако сейчас он с пугающим наслаждением представлял, как выбивает степлером «уебок» на лбу этой рыжеволосой суке. А хули, с офисным работником шутки плохи. – Ты какой-то заторможенный, – обиженно цокнул Тэхен. – Зато ты гиперактивный, я посмотрю. – Как дела? – вновь просиял улыбкой. Чонгук глубоко вдохнул и выдохнул горячий воздух через нос. Спокойствие, только спокойствие. Еще совсем немножко, и он будет лежать в теплой постельке в обнимку с любимым плюшевым мишкой по кличке Чи. Чон Чонгук, 22 годика. – Хорошо дела, – ответил парень со страшным оскалом и широко распахнутыми глазами, которые буквально кричали: «Еще одно слово, и я тебе шею сверну». – Славненько! А то я подумал, раз ты сидишь тут один, тебе грустно! – Все хорошо, – цедит сквозь плотно стиснутые зубы и тяжело выдыхает. Вот так, Чонгук. Все нормально. Все… – Ты что творишь?! – А что я творю? – Руки. – Руки? – Руки! – Мои? – Да! – А что с ними не так? – Убери их, блять, с моего колена! – Тебе не нравится? – Нра… То есть нет, блять, не нравится! Убери! Чонгук скинул чужие руки и уставился испепеляющим взглядом на новоиспеченного соседа, слишком уж наглого какого-то. – Фи, какой ты скучный. Тэхен поднялся с насиженного места и двинулся в сторону груды бутылок с целью выцепить чего покрепче. Чонгук выдохнул с облегчением. Отныне дверь забаррикадирована окончательно и бесповоротно, и, кажется, мечты парня о теплой постельке только что канули в лету. Чонгук устало закатил глаза и сполз на пол, откинув голову на мягкое сидение. Шансы дожить до утра все стремительнее катятся к нулю. Чонгук прикрыл глаза и решил попытаться вздремнуть. Пусть это и казалось чем-то заоблачным, – парень смог. Засыпать при любых обстоятельствах – пожалуй, одна из любимейших черт его характера. Черт бы знал, сколько длился нештатный побег от реальности. Сказать наверняка можно только одно – недолго. – Эй, пупсик! – раздалось над самым ухом. Чонгук не сразу понял, кто он и где. Из известного на данный момент: его кто-то трясет за плечо, у этого кого-то рыжие волосы и тупая улыбка, а еще он назвал его «пупсиком». Понятненько. Пиздец. – Я тебе не пупсик. Извращенец, – осознание вернулось быстро. – Зайка? – Пошел нахуй. – Пошел на хуй? – Да, пошел ты нахуй, – Чонгук потянулся и размял затекшую шею. – Значит, я в твоем вкусе? – неплохо поднабравшийся Тэхен подергал бровями и провел рукой по чужой ляжке. – Чего?! – Чонгук треснул наглеца по запястью, и тот недовольно шикнул. – Я просто решил уточнить! – Бля-я-ять, – парень страдальчески откинул голову назад. – Блядь? – Блять! – Может быть. Чонгук взвыл снова. Так называемый может-быть-блядь-Тэхен вновь приподнял бровь и закусил губу, смотря пьяненьким взглядом куда-то мимо нового знакомого. Чонгук влепил рыжеволосому хорошенький подзатыльник и вновь закатил глаза. – Айщ, больно же! – Тэхен обиженно надул губки. Чонгук выдержал паузу. – Что тебе от меня нужно? У меня есть деньги. Хочешь денег? – Не-а. У меня они тоже есть! – с неподдельной гордостью заявил Тэхен, все еще держась за голову. – Тогда что тебе нужно?! – Ничего. – Что ты тут делаешь?! – У моего папы День рождения. – Так иди и поздравь его! Почему ты тогда здесь?! Твой папа, наверное, зажда… – осознание приходит слишком неожиданно. «Мой сыночек Тэхен совсем непутевый. Знаешь, Гукки, порой мне кажется, что если я соберусь помирать, то компанию я оставлю тебе!» «Ким Тэхен – запомните это имя, балбесы! Когда к власти придет он – вам не жить!» – Ты опять подвис? – Тэхен заглядывал в темные глаза напротив с нескрываемым любопытством. – Прости, мне нужно идти. – Куда ты?! Чонгук посмотрел на невидимые часы на запястье. – Кажется, самое время копать себе могилу, – Чонгук нервно усмехнулся. – Или работу новую искать. Но лучше все же могилу. Поздравляю, Чон Чонгук, ты только что врезал сыночку своего начальника. Ай да Гукки! Ай да молодец! Парень подорвался с места. – Эй, ты странный! Я тебя не отпущу! – рыжее существо крепко вцепилось в рукав истерящего парня и усадило его рядом с собой снова. – Хватит надо мной издеваться! – Чонгук сорвался на визг. – Сам тут помирать собрался, а я над ним еще и издеваюсь. Ну точно странный! Чонгук притянул колени к груди и завалился на бок. – Господи, спаси и сохрани… Тэхен не без усилий придал парню более менее вертикальное положение. – У тебя что-то случилось? – Тэхен искренне не понимал, что происходит. – У меня ты случился, – едва не рыдал Чонгук. – Тебе нужно выпить! Впервые в жизни Чонгуку это решение казалось очень даже здравым. И даже прописные истины Юнги-хена не были сейчас бесполезной околесицей. «Прости, Чи, сегодня ты точно спишь без меня». – Тащи, – Чонгук с секунду подумал. – И побольше. Тэхен радостно закивал и рванулся выгребать припрятанное под столом пойло. С Днем рождения, начальник.

***

Чонгук лениво сминал во сне любимую игрушку. Длинная шерстка Чи казалась жестче обычного. Возможно, пора его постирать? Парень неспешно приоткрыл глаза и сразу же закрыл, болезненно простонав. Свет какой-то слишком яркий, голова отчего-то слишком гудит, Чи какой-то слишком не Чи и постель какая-то совсем не такая. Чонгук в ужасе распахнул глаза, услышав чье-то сопение у себя под боком. Даже настойчивые лучи утреннего солнца не смогли противиться страху, комом подкатившему к горлу. Парень, будто в замедленной съемке, наклонил голову вниз и едва не завизжал. В его, Чонгука, пальцах мягко зажата рыжая прядь. На его, Чонгука, груди лежит того же ядреного цвета макушка. И через его, Чонгука, живот переброшена чужая костлявая рука. Хорошо погуляли. С Днем рождения, Ким Намджун. Счастья, здоровья и не-пидора сына Вам. С третьим пунктом, правда, заминочка вышла. Но Вы держитесь. Чонгук сдавленно промычал и откинул голову на подушку. Все как-то резко отошло на второй план: и боль головная ушла, и солнце уже не такое яркое, и кровать ничего... И все бы было распрекрасно, если бы не одно «но». Сын начальника, лежащий с ним в одной постели и, судя по ощущениям, абсолютно голый. Воспоминания наотрез отказывались посещать гудящую голову, и Чонгук не нашел варианта лучше, чем разбудить рыжеволосую дрянь, так некстати предложившую вчера надраться в дрова. Зато теперь, наверное, полноценный сотрудник. Не половинка, – целый! Пока Чонгук решал, куда бы ткнуть сонное тело, раскидавшее по нему свои конечности, дверь в комнату распахнулась. – Доброе утро... Чонгуки. – Доброе, мистер Ким. Молчание. – Как спалось?.. – О, замечательно... А Вам?.. – Тоже неплохо, спасибо. Если бы дело было в старом Диснеевском мультике, посреди комнаты сейчас из стороны в сторону размеренно металось бы перекати-поле. Однако в жизни это лишь очередная минута неловкого молчания. Одеяло зашевелилось, заспанное лицо Кима-младшего устремилось на звук отцовского голоса, и на свет явилась затекшая рука, радостно приветствующая мужчину. Намджун помахал в ответ. Ничего необычного. Определенно. Каждый день так, блять, начинается. – Утречка, папка! – Тэхен улыбнулся. – Ага... – Намджун перевел взгляд на Чонгука. – Чонгуки. – Да, сэр?.. – Помнишь наш разговор о том, что после моей смерти фирма станет твоей? – Д-да... – Забудь. – Д-да, сэр... – Одевайтесь и завтракать. Нам еще на работу сегодня, – мужчина вновь посмотрел на Чонгука, – Гукки. – Так она у меня все еще есть?.. – Куда она денется, – начальник подмигнул парню. – Однако про фирму ты понял, да? Те, кто спят с моим сыном, заражаются от него придурковатостью. Так что, прости. Теперь ты заклеймен, – мужчина засмеялся и закрыл дверь до того, как одна из подушек полетела в ее сторону. – Я не придурок! – обиженно процедил Тэхен. Перекати-поле. – Секунду... Так мы... Мы все-таки... Эээ... Аааа... Мы... Что, того... Мы...?! – Переспали? – прямо спросил Тэхен с широкой улыбкой на пол-лица. – Мы правда переспали?! – Чонгук в панике сдернул одеяло и обнаружил себя в трусах, Тэхена – в чем мать родила, и перевел испуганные глаза на... этого. – С чего ты взял? Рыжеволосый парень лениво потянулся и сладко зевнул. Тэхен сонно хлопал ресницами и смотрел куда-то вниз, пока пауза не затянулась. Парень поднял осоловелые глаза на Чонгука и дернулся. Лицо напротив просто в рамку и в журнал для молодых мамочек со слоганом: «Не слушаются дети? Бабайка не справляется со своими обязанностями? Чон Чонгук! И Ваши детки, как шелковые!». Глаза на выкат, губы дрожат и кулаки сжаты до белеющих костяшек. Ради хорошенького пиздюля, прописанного Киму-младшему, и работу потерять не жалко. Взгляд Чонгука так и кричал: «Ты серьезно?! Ты, блять, серьезно?!». – Не делай так, – Тэхен неуверенно накинул на лицо парня одеяло и продолжил. – Не переспали мы, угомонись. Ты был насколько ужратый и благоухал так сильно, что к тебе бы ни один насильник не подошел бы. Даже самый озабоченный и самый безжалостный, – Тэхен с секунду поразмыслил. – Да и тушу твою мало кто допереть умудрится. Чонгук все еще борется с желанием придушить Кима-младшего и ретироваться через окно. – Тогда почему мы голые? – приглушенное бурчание из-под одеяла было едва различимым. – Поправочка: не мы, а я. Я всегда так сплю, между про...! – Опустим подробности. – А ты просто ныл, что тебе жарко, и я сжалился. Чонгук вынырнул из пухового плена и закашлялся. Под одеялом с головой тоже жарко вообще-то! И дышать нечем! – То есть, ничего действительно не было? – Как дела, Чонгуки? – широкая улыбка. – Я, блять, убью тебя, Ким Тэхен.