Мальчик-у-которого-анорексия

Люциус никак не мог заснуть, искать Северуса было бесполезно, а унять волнение никак не удавалось. Что-то происходило прямо сейчас, что-то великое и ужасное, что поменяет ход истории. Обойдя дважды весь мэнор и, ни капли не притупив чувство беспокойства, Люциус обнаружил, что ноги сами принесли его к двери в комнату Гарри. Было тихо и в комнате, и везде. Даже домовики, ночью наводящие порядок, сегодня были на редкость бесшумны и предприимчивы в том, чтобы не попадаться хозяину на глаза. Третий раз останавливаясь рядом с комнатой Поттера, Малфой не выдержал и решил заглянуть, может он не один не спит этой ночью, кто знает… Дверь открылась бесшумно, не скрипнув петлями, не нарушив покоя. Лунный свет из окна мягко падал на пол и часть кровати, на которой под одеялом, замотавшись так, что видны были только черные взлохмаченные волосы и бледное лицо, лежал Гарри и, казалось, спал. Под неглубокое, прерывистое дыхание, осторожно трепетали ресницы, отбрасывая тень на худое, болезненное лицо. Медленно подойдя к окну, Люциус прислонился к прохладному стеклу спиной, продолжая разглядывать застывшего Гарри. Смотрел на повязку на шее, почти полностью скрытую одеялом. Раньше этот мальчик всегда казался таким… Правильным, что ли. Был то героем, то изгоем, но каждый раз выходил победителем с еще большей славой. И после каждого падения вставал стремительно и уверенно. А может этот ребенок даже не знал, что падает?.. - Как же глубоко ты заставил себя упасть, если сам не смог подняться? – прошептал Люциус, не замечая, что начинает мыслить вслух. Хотелось просто разогнать окружающую тишину, нарушаемую лишь дыханием Гарри. Приоткрыв окно, Люциус с облегчением вдохнул ночную свежесть, запах родного мэнора. Каждый раз уезжая по делам или на отдых, Малфой мечтал вернуться, чтобы начать дышать полной грудью здесь… Дома… В месте, в котором он научился ходить, говорить, колдовать. И мэнор дышал с ним вместе, дышал магией, силой и сквозняками. Тихо-тихо-тихо… Люциус подошел к кровати и наклонился над лежащим Гарри. На огромной кровати, да еще и свернувшись, сжавшись, тот выглядел таким маленьким, таким беззащитным и потерянным. Ведь Гарри действительно потерялся, Малфой помнил себя таким же, помнил это чувство, старался не забывать, каким он сам был когда-то. Не зная, что делать с нахлынувшими воспоминаниями и ностальгией, Люциус поддался порыву и провел ребром ладони по черным вихрам. А потом коснулся пальцем тени от ресниц, проследив ее до скулы, затем медленно прочертил линию подбородка. Поддавшись искушению и какой-то мимолетной нежности, он наклонил голову к самому уху и, опаляя его дыханием, прошептал: - Я знаю, что ты давно не спишь… А потом понял, что мог бы вечно смотреть на тот страх и смущение, которые вспыхнули в широко распахнутых глазах. Гарри резко дернулся, перевернувшись на спину и смотря на Люциуса, освещенного косым серебристым светом. Захотелось натянуть одеяло до самой макушки. Но нарушать молчание ни один не спешил, не зная, к чему это приведет. Безмолвный зрительный диалог мог бы затянуться, если бы Гарри не отвел взгляда, испугавшись непонятного огня, горящего в глазах волшебника. Из всех знакомых магов именно Люциус был самым непонятным и противоречивым, помимо Снейпа, разумеется. Все еще не смотря на мага, Гарри тихо спросил: - Что-то случилось? - Что? – не до конца очнулся Люциус от наваждения. - Я говорю, что-то случилось? – неуверенно повторил Гарри, подтягивая одеяло выше на всякий случай. Обратив внимание на это, Люциус хмыкнул, а парень покраснел, хотя и не перестал сильно сжимать края одеяла в руках. - Смотря, что ты хочешь узнать, - развел руками Малфой, будто бы говоря «догадайся сам», а затем неожиданно нахмурил брови, от чего между бровями появились тонкие линии морщин. – Почему ты не спишь? Гарри был удивлен такому резкому переходу, а также совершенно не знал, что ответить… Что Люциус хотел услышать? Что Гарри думал о нем, обо всей ситуации, в которую попал, думал о том, как этот человек так спокойно убил другого и почему он сам, Гарри Поттер, не испытывает по этому поводу ничего, кроме ледяного спокойствия и отчуждения? Что уже которую ночь он боится, что вновь увидит Сириуса, как тот покачает головой с осуждением и растворится в тишине навсегда, потому что Гарри разочаровал его. - Я… Я не знаю, - вздохнул Гарри, но не успел Люциус и слова вставить, как парню захотелось хоть с кем-то поделиться тем, что накипело на душе, переложить переживания на кого-то другого, на взрослого, потому что он сам хочет побыть слабым и беззащитным, не бороться с теми демонами, которые окружают его… - Почему именно я?! - Что именно ты, Гарри? – растерялся Малфой, ожидавший от Поттера совершенно другого ответа и реакции. - Все это… - качнул головой Гарри, словно это все объяснял. - Почему именно мне нужно побеждать Волдеморта? Люциус задумчиво окинул взглядом потерянное выражение лица Гарри, который уже было решил обратить все в шутку, потому что не понимал, посмеется над ним сейчас Малфой-старший или ответит как все - про пророчество и долг пред магическим миром. Но Люциус неожиданно скинул ботинки и, забравшись на кровать, лег рядом с Гарри, опершись головой на спинку и смотря перед собой в темноту комнаты. - Когда-то давно я задавался похожим вопросом, меня тоже очень часто терзают сомнения, можешь мне поверить, - перед глазами пролетали картины прошлого, поэтому Люциус так и не заметил, как задержал дыхание Гарри и во все глаза смотрел на Малфоя. – Я был молод и безрассуден, думал, так будет всегда, а потом вдруг умер мой отец. По мне не скажешь, что я могу любить кого-нибудь, но его любил безмерно… Замолчав, Люциус еще сильнее запрокинул голову и теперь смотрел в потолок, отчего его следующие слова звучали глухо: - Он скончался за неделю от Драконьей оспы… Я думал, что моя жизнь остановилась, и не понимал, почему для всех остальных она продолжается. А потом произошло много чего - и хорошего, и плохого. Я знаю, ты думаешь, что заслуживаешь лучшего, но это всего лишь самообман, никто ничего не заслуживает, нет Бога, который решает, наказать тебя или поощрить, нет испытаний, которые проверяют нас на прочность. Наша жизнь не мелодрама и не комедия... – тут Люциус повернулся к Гарри и продолжил, - необъяснимо, почему мы существуем, но раз уж ты живешь, ты должен любить себя, серьезно, однажды все твои переживания покажутся тебе величайшей глупостью… - А что насчет вашей жизни? – уже не отводя взгляда, твердо спросил Гарри. - Она тоже бессмысленна? - Ну, Гарри, - улыбнулся Люциус, - я еще слишком молод, чтобы отвечать на такие вопросы! - Тогда зачем это все? – Поттер не заметил, как вытащил из-под одеяла обе руки и размахивал ими при каждом всплеске эмоций. - Потому что это мой выбор? – как бы спрашивая, устроит ли Гарри такой ответ, Люциус, перехватив одну из рук, аккуратно сжал в ладони тончайшее запястье. – Так что, Гарри, есть еще что-то, что тревожит тебя? - Да, - тихо вздохнул Гарри, когда Люциус начал прочерчивать пальцами дорожки вен, бегущих по предплечью к ладони. – Что мне делать? - Милый Гарри, ты даже не представляешь, сколько возможностей закончить эту войну, причем победа может принадлежать той стороне, которой ты захочешь, – теперь Люциус смотрел только на фарфоровую кожу плеча, сияющую голубоватым отблеском в свете луны. – Тебе не обязательно делать так, как указывают другие, тем более можно назвать глупцами тех, кто попытается тебе что-то указать. - Не смешно! – попытался выдернуть руку из захвата Гарри, но был остановлен мягким голосом. - А я и не думал смеяться, ты и представить не можешь, насколько я серьезен, – Гарри вздрогнул, почувствовав, как теплые губы коснулись центра его ладони, но заметив в глазах Люциуса какой-то еле заметный огонек, не одернул руку, а лишь застыл, не зная, что он должен теперь делать. - Гарри, можно мне?.. – под неуверенный кивок головы, Люциус отодвинул край одеяла, стянув его по пояс, а затем уверенно приподнял края ночной рубашки, в которой был парень. Поттер дрожал и дело было даже не в прохладе, коснувшейся оголенной кожи. Дело было во взгляде, которым Малфой смотрел на него. Перебарывая в себе желание закрыться руками или убежать, Гарри еле вспоминал о том, что ему необходимо дышать. А Люциус смотрел на худой живот, обтянутые кожей ребра, тонкую шею под повязкой и пытался не показать того страха, который метался сейчас в душе. Как? Как можно было допустить такое?! Осторожно коснувшись выступающих ключиц, Малфой наблюдал за рвано вздымающейся грудью, а потом снова коснулся губами руки, затем опустившись поцелуями по ребрам, вызывая по всему телу мальчика кучу мурашек. В какой-то момент сам Гарри перестал понимать, где находится, настолько хорошо и больно ему было одновременно. С подобной нежностью его еще никто не касался и не целовал, его вообще мало кто целовал… От тоски, сжавшей сердце, набежали непрошенные слезы, беззвучно стекающие по щекам. Гарри хотел бы их спрятать, хотел бы, чтобы никто их не увидел, но Люциус конечно же заметил, и приподнявшись, одним движением стер их с лица Гарри. - Ну что ты? – вопреки ожиданиям, маг не был ни рассержен, ни раздражен, а только предельно ласков, от чего у Поттера вырвался сначала один непроизвольный всхлип, а потом их целая череда, превратившаяся в настоящий плач. Люциус вздохнул и, перевернувшись на спину, прижал к груди рыдающего парня, позволяя тому выплакать свою боль. Говорить что-то не хотелось, поэтому Малфой лишь поглаживал дрожащие лопатки, пока поток слез не сменился редкими всхлипами. Так и продолжая удерживать в объятиях затихшего Гарри, Люциус не заметил, как сами собой закрылись от усталости веки.