Наказание Ичимару

За какой-то незначительный, мелкий проступок (чай на собрании Эспады был без сахара), Айзен придумал Гину совершенно бессмысленное, но долгое и нудное занятие - вечером обходить весь Лас Ночес, заглядывать в каждую жилую комнату и самолично выключать освещение перед сном, будь то гигантская люстра из ста свечей под потолком, или же одиноко стоящий в дальнем углу комнаты торшер. Эти "обходы" Гину, к удивлению, не были в тягость. В Лас Ночесе зачастую заняться нечем, а в такие предвечерние моменты, можно заглянуть каждому в комнату и в ответ на возмущенные крики потревоженных обитетелей замка огласить приказ Айзена. Разное, оказывается творилось в опочивальнях арранкаров, когда они оставались одни. Однажды Ичимару застал Халлибел, чистящей Ннойторе уши, причем второй умиленно и нежно някал, что на него совсем было не похоже. Или Гриммджоу с Ильфорте, творящих кхм... неприличные... кое-что неприличное. Самым скучным были две последние комнаты - Улькиорры и Ямми. Все мы догадываемся, почему, хотя... У Гина сегодня был вроде как пятый или шестой день поста по счету и пока ничего интересного на обходе не произошло. Со скуки, дошед до комнаты Ильфорте (Гриммджоу свалил в Каракуру, в поисках Куросаки, и поэтому сегодня светловолосый принц скучал в одиночестве) и обнаружив того увлеченно читающим какой-то журнал, Гин решил повременить с выполнением своей обязанности "выключателя света" и аккуратно подсев сбоку арранкара, заглядывая в брошюру, поинтересовался, что же такое привлекло внимание Ильфорте. - Ты же знаешь, Ичимару, Гриммджо-кун от меня постоянно бегает, - с печальным выражением лица оповестил Ильфорте Гина, отбрасывая книжку на край кровати. - Только я его удовлетворю, сразу ему подавай чего-нибудь новенького, типа Куросаки. - на этих словах арранкар скривился. Улыбка Гина стала еще шире, и он пропел: "Ильфорте-сан, зачем вам Джагерджак? В Эспаде десять членов, к тому же есть еще я и Айзен, а также и другие арранкары, обделенные вашим вниманием." Ичимару как бы случайно потянулся за журналом, опасно свешивающимся с края кровати, прямо через Ильфорте, своим гибким телом касаясь колен и паха арранкара, будто бы невзначай. Коснувшись книжки, он легко сбросил ее с кровати и всей массой навалившись на колени светловолосого, досадливо пробормотал свое излюбленное "Ари-ари". Медленно, упершись руками в спинку кровати он поднял торс и остановил голову напротив взгляда Ильфорте, приоткрыв один глаз. Арранкар в этот момент завороженно следил за грацией шинигами, напоминающим ему кобру. Вдруг, Гин положил свою тонкую, но сильную, с белоснежной кожей руку на плечо Ильфорте, а затем, неспешно и вторую, на другое плечо. Ичимару неожиданно со всей силой толкнул его плечи от себя, заставляя повалиться на кровать, таким образом оказываясь сверху. Ильфорте ничего не понимал. Неужели, Гин хочет этого?.. И с ним? В принципе, сейчас им ничего не помешало бы. Ильфорте давно уже смотрел на Ичимару не просто как на правую руку Айзена. Да и по-видимому, он сам был не безразличен Гину. Низкая кровать с простынями и одеялом ментолового цвета, две деревянных тумбы у изголовья с стоящими на них лампами из некой династии Цинь, отбрасывающих теплый свет и не сильно освещая остальное пространство комнаты, создавали идеальную романтическую атмосферу в обыденной, уже порядком надоевшей спальне. Все это дополняла парочка обитателей Лас Ночеса, распластавшаяся на кровати. Еще не успев снять одежду, Гин хозяйничал во рту Ильфорте, прижимаясь к его торсу всё сильней и сильней. Их языки переплетались, Гин щекотал небо партнера, пытаясь доставить Гранцу как можно больше удовольствия, тот в свою очередь смачивал губы Ичимару и залезал под язык, трогая чувствительную нежную ткань. Нехотя Гин прервал страстный поцелуй и начал ласкать шею, захватывая ушные раковины и покусывая мочку уха, тем самым вызывая протяжный стон Ильфорте, требующего еще и еще. Спускаясь ниже, Ичимару несколько удивился тому, что на его партнере до сих пор есть одежда. Он продолжил ласкать тонкими пальцами шею арранкара, задевая языком соски и облизывая их, уже стягивая нижнюю часть одежды. Руками гладя торс и обводя каждый кубик пресса, Гин добрался до самого желанного и обхватил ртом член Ильфорте. Арранкар, тоже ждавший этого, испустил полувизг-полустон и подался вперед, побуждая оппонента к более активным действиям. Шинигами, видя одобрение своего поведения в действиях партнера прошелся по всей длине ствола губами, массируя языком головку и сдабривая все это ласканием рук. Продолжая пробовать член арранкара, Гин аккуратно закинул сначала одну его ногу к себе на плечо, а затем и вторую. Ильфорте понял, что от него требуется, и тут же мертвой хваткой скрестил ноги на шее у шинигами. Ичимару обхватил бедра Гранца, немного приподнимая его над постелью и вошел. Грубо, без подготовки и смазки, что совсем не было на него похоже. Ильфорте распахнул глаза, с губ сорвался негромкий стон вперемешку с хрипом, и он начал насаживаться на член шинигами, вгоняя его всё глубже в себя. В один момент ему показалось, что у Гина от напряжения высунут и закушен язык. Но все растворилось перед глазами арранкара, когда Ичимару начал мягкое, но стремительно нарастающее движение, все больше и больше ускоряя темп, достигая заветной точки наслаждения. Не удержавшись, он кончил прямо внутрь Ильфорте, тяжело дыша; светловолосый в свою очередь излился на живот шинигами. Так, потные, усталые, с запахом спермы, они пролежали около десяти минут, пока Ильфорте не снялся с члена Ичимару и не прижался головой к его груди. Оба были чрезвычайно довольны собой и друг другом, но кое-кому этого показалось мало. Сейчас Ильфорте решил сделать приятное своему напарнику. Настала очередь Гина стонать. Арранкар перевернул уставшего шинигами на живот, обнимая его пах и языком предпринимая такое рискованное приключение, как исследование заднего отверстия. От нежных прикосновений Гин буквально таял, его всего сотрясало мелкой предвкушающей дрожью, когда язык Ильфорте проходился по яремной впадине, проникая в само анальное отверстие. Секундой позже Гин почувствовал настойчивую руку арранкара на своем члене, однако надолго там не задержавшуюся. Теперь ласканиям подверглась его мошонка. Совсем немного, чуть-чуть разминая, иногда гладя и нежно щекоча, Ильфорте перекатывал яички, одновременно подготавливая заднее отверстие для входа, используя в качестве смазки слюну. Наконец, он решился. Сначала аккуратно и неуверенно, Гранц запустил только головку. Гин благодарно и очень тихо застонал, это придало арранкару сил, наверное чересчур - он вогнал член сразу на всю длину (хотя у него было и побольше, чем у Гина). Ичимару со страстным стоном выдохнул в подушку, сжимая в тонких пальцах итак уже порядком смятую простыню. Чувствуя быстро развивающийся темп Ильфорте, он ждал, ждал финала. В итоге, дождался, до искр, до разноцветных сполохов в глазах и салютов в голове. Это был оглушительный оргазм. Оба были выдохшиеся, как после трех дней беспрерывного грунта. Вся постель была в сперме, кое-где уже засохшей, но в большинстве свежей. Они лежали в обнимку - Гин с Ильфорте внутри, у Гранца не было сил даже шевельнуться, а Ичимару не хотел терять эту заполненность, уже такую родную. Парочка ничего сейчас не опасалась. Ни посторонних взглядов, ни возможных слухов, ни чего-то другого... Неожиданно, дверь распахнулась и на пороге предстал счастливый Гриммджоу, готовый поведать Ильфорте о славном покорении Каракуры и рыжего шинигами, но его радость омрачилась известными событиями... - Ильфорте?! Ичимару?! ....