Вишнёвый - цвет стыда.

— Поцелуешь меня? Даже капли воды, что с размеренным, приглушённым звуком разбиваются о мокрый асфальт, не нарушают тишину между ними, и если сейчас время не застыло, то Сехун не знает, как назвать давящее чувство внутри себя. Ему не послышалось? Юн сказал слово начинающиеся на «по» и заканчивающиеся на «целуешь»? Точно? Но вроде бы со слухом у Сехуна всё в порядке (певец как-никак), но вот с сердцем беда. Аритмия, наверное. Сехуну бы сесть на мокрый асфальт, схватиться за голову и раскачиваться из стороны в строну, как психологически слабые люди с расшатанной психикой в фильмах про сумасшедших, или толкнуть Джонхана в грудь, прижать к стене и, нависая над ним, объяснить, что такие желания нельзя загадывать, это не по правилам и вообще. Это Желание. Именно ЖЕЛАНИЕ. Шестое, по счету которое. Желание наравне с «посмотреть фильм ужасов» или «открой дверь заколкой». Желание, цель которого взять Сехуна на слабо. Загадать такое не значит, что Джонхан на самом деле хочет почувствовать чужие губы на своих, передать и поделиться своим теплом. Это всего лишь обозначает: «ахаха, Сехун, ты так долго старался открыть отрытую дверь» и «ахаха, Сехун боится фильмов ужасов». Смех. После всех заданий был или смех, или хотя бы улыбка. Джонхану было весело, и если сейчас Сехун согласиться на это, то потом последует смех? Сехун смотрит на расслабленное и спокойное лицо напротив и чувствует лёгкое покалывание и напряжение в губах. Ему бы поддаться на пару сантиметров вперед и.… Ни один мускул не дергается на лице Сехуна, но внутри взрываются звёзды и умирают зелёные, цветущие сады. — Нет, — Чувство дежавю. Некоторое время назад, стоя на крыше, Сехун также отказывался от желания. Только теперь Сехун отказывается не от алкоголя, а от Джонхана, который предлагает невозможное. Если бы только это было бы не желанием, если бы только Юн на самом деле хотел… — Я отказываюсь от этого желания. Гром не грянул с неба, дождь не усилился, язык не отсох и ничего вроде бы не изменилось. Мир не поменял тональность, и рядом с Землёй не пролетела комета в опасной близости к атмосфере. Всё тот же день, всё тот же вечер. Абсолютно ничего не претерпело изменений, кроме расстояния между Сехуном и Джонханом и сердцебиения обоих. — Нет, так нет, — Юн улыбаясь, отступает. Он не выглядит расстроенным, скорее равнодушно удовлетворённым знанием, что от этого задания отказались. Вот даже улыбается, но у Сехуна нет ни сил, ни желания отвечать натянутой улыбкой. Джонхан не смотрит на него, а потом и вовсе отворачивается. — Это было последнее задание ведь? — спрашивает больше себя или воздух перед собой. — Ты тогда можешь идти. Пока. Увидимся ещё как-нибудь. Наверное. Да. Пока. Он проговаривает это быстро и тихо, в сторону куда-то, делая короткие и резкие паузы в словах. Сехун отчаянно хочет развернуть его к себе и, обняв, уткнуться в шею, но Юн не дожидается ответа или каких-то действий со стороны Сеха, делает шаг вперед, второй, третий, и оставляет его потерянно стоять на месте. Сехун не видит, да и не может увидеть, как маска с натянутой улыбкой на лице Джонхана раскалывается и сменяется на настоящие эмоции, как поворачивая за угол, он срывается на бег, чтобы не закричать или не заплакать. Сильные люди же не плачут, а Джонхан же сильный, спокойный, уравновешенный. Так же о нём говорят? Так же он говорит отражению в зеркале? Сехун чувствует холод, и что сильно проебался с Джонханом. Опять. И это было не последнее желание, как сказал Юн, а лишь шестое, и то, Сех его не выполнил. Он разворачивается и уходит подальше от этого места, от этого дождя, от Джонхана. Ничто не потревожит его душу, он же сделал всё верно? Так поступил бы каждый на его месте? Тогда почему его не отпускает непринятое тянущее чувство? Почему под легкими, над или где-то рядом с печенью так неприятно тяжело? От алкоголя печень болит? Сехун не силен в биологии или анатомии, так что к черту больной орган. Пусть о нём заботятся доктора, а он позаботится о содержании спирта в крови этим вечером. Сех засовывает озябшую руку в карман и нащупывает какой-то фантик. Как всегда всякий мусор валяется в карманах и неприятно колет замёрзшую руку, мешая греться, но он не высовывает ладонь из тепла до первого мусорного бака. На секунду перед тем как выбросить фантик, Сехун смотрит на него и понимает, что это тот самый, от конфеты Джонхана, который он миленько оставил на его ладони в кинотеатре. Сехун тогда замер, потому что подумал, что его хотят взять за руку. Как наивно и тупо. Отлично описывает его. « — Хочешь леденец? Вишнёвый. Нет? Как хочешь, потом, когда захочешь, не будет» Это хорошее, тёплое воспоминание, от подобных моментов обычно губы растягиваются в улыбке, и в глазах появляется нежность. Жаль, что всё закончилось вот так и сейчас Сехун стоит один, рядом с мусорным баком. Он вчитывается в название конфеты и просто… что? Кто придумывает названия к конфетам? «Вишнёвый — цвет желания»? Звучит странно и для вишнёвых леденцов как-то слишком напыщенно. Вишневый — цвет вина, цвет благородства, цвет… цвет стыда? Но никак не желания. Снизу под названием незаметная подпись «с предсказаниями». Сехун хмыкает, уже предчувствуя какое-нибудь позитивное, оптимистичное «предсказание», ведь никто же не станет писать правду, на подобие «твой хомяк умрёт», «тебя бросит парень» или «ты крупно облажаешься». Только мотивация и добро, чтобы человек в следующий раз купил эту сладкую ложь и порадовался пресловутому «всё будет хорошо». Сехун переворачивает бумажку и на внутренней стороне тонким, изящным шрифтом выведено: «Действуй» Хреновое предсказание, что и требовалось ожидать. И предсказание ли? Глагол и приказ, вот что в этом слове видит Сех. Фантик летит в урну, а Сехун разворачивается на сто восемьдесят градусов. Действовать, значит? А зачем? И что подразумевает под собой это «действуй»? Что хотел сказать этим производитель конфеты? Честно, Сехуну абсолютно всё равно, какую мысль хотел донести маркетолог, но он срывается на бег, надеясь, что Джонхан не успел далеко уйти. Сех, конечно, мог бы потом как-нибудь встретиться с ним, взять у знакомых номер, но надо именно сейчас. Сейчас бежать по лужам, уже даже не пытаясь их обогнуть, потому что кеды и так мокрее самой воды. Сейчас щурить глаза от противных дождевых капель, и именно сейчас, срочно нужно действовать. Потому что Джонхан уже сделал всё, что мог. Если бы Сехун только раньше подумал получше и вспомнил обо всех взглядах, прикосновениях, словах Джонхана, то сейчас бы не искал его, а был бы рядом. Какой нормальный загадает поцелуй человеку, который путает его при любой удобной возможности? Какой нормальный будет убегать за руку от камеры видеонаблюдения? Какой нормальный согласится на встречу с человеком, который должен быть ему неприятен? Какой нормальный будет улыбаться и смеяться над его плоскими и порой жестокими шутками? Кто загадает семь желаний, но озвучит только шесть? Кто будет слушать внимательно сбивчивую пьяную речь об искусстве? Кто будет двигаться ближе, чтобы согреться и поделиться теплом с почти незнакомцем? Идиот какой-то. Может быть, конечно, Джонхан супер дружелюбный и общительный, но факт остаётся фактом. Идиот. Влюблённый идиот. Сехун такой же. Так почему он взял и сказал «нет»? Потому что это желание Джонхана? Да к чёрту их все, Юн был искренним от начала и до конца, и если это было желание, то он точно хотел этого. Потому что Сехун пугливый мальчишка? Пугливый? Он? Он не боялся пойти ребенком в женский туалет, а сейчас зассал? Едва ли. Потому что у него не было жалкого фантика с мотивацией? Какие глупые оправдания. Сехун поворачивает за угол многоэтажного здания, за которым скрылся Джонхан и смотрит по сторонам. Юн мог пойти куда угодно, и только сейчас приходит осознание, что было глупо вот так срываться и бежать неизвестно куда. Куда бы пошёл Сехун, если бы оказался на его месте? Домой бы пошёл, домой. Страдать, рефлексировать и дегустировать вино, фото которого можно будет потом выложить в сеть. Он проходит квартал за кварталом, пока не чувствует на себе тяжёлый, внимательный взгляд. Сехун не знает оборачиваться ли или ускорить шаг, потому что это могут быть фанатки, а с ними, как со свирепыми животными — не смотри в глаза. Он задерживает дыхание и всё же кидает быстрый взгляд в сторону. Джонхан. Он такой же, какой был полчаса назад. Потерянный взгляд, закушенная губа, покрасневшие пальцы и нос, мокрые пряди волос, которые торчат из-под капюшона. Удивительно. Удивительный. Когда Сехун обернулся на чужой взгляд, Юн сразу же переводит взгляд на лужу под ногами и, кажется, вовсе хочет поменять направление своего маршрута, потому что Сехун буквально в нескольких метрах. Джохан уже почти успел развернуться, как Сехун за несколько шагов преодолевает расстояние между ними и заключает в объятия. Они оба промокшие и холодные, как коты, которых выпустили «погулять» во время дождя. Неплохо было бы согреться, выпить горячего какао, укутаться в пушистый плед, но Сехуну и так вполне уютно и классно. Джонхан стоит, не шевелясь, и косплеет статую из какого-нибудь гипса или из чего там делают статуи? Но проходит секунда, другая, и Сехун чувствует, как пальцы Юна хватаются за ткань на его спине, а потом заключаются в замок. — Твоё желание… — Юн не вздрагивает и не напрягается, ведь если Сехун пришёл и обнял, хотя желание было вовсе не такое, то всё в порядке? — Самое худшее, которое можно было придумать. Потому что я… Ты… — Сехуну неловко и вот происходящее сейчас правда вообще? Не вымысел больной фантазии на пару такого же сознания? — У тебя осталось последнее желание, но можно его загадаю я? Юн мысленно перечисляет и вспоминает о всех желаниях и осознает, что и правда осталось последнее — седьмое. Но какие же были остальные задания. Думая о них, Джонхан не сдерживает улыбку. Он мог бы пожелать устроить фотосессию Сехуна топлес, мог заставить раздавать презервативы на улице, мог попросить купить тысячу леденцов. Однако Юн загадал вместо этого всего поход в кино и другой вандализм. Но сожалений практически нет. — Что за желание? — он вскидывает взгляд, и в следующий момент Сехун поддается вперед, чтобы наконец-то докоснуться до губ Джонхана своими. И подозрение на аритмию полностью оправдывается. У обоих. Юн запускает холодные пальцы в волосы Сеха и несильно сжимает их. И если бы Сехун не был брутальным, взрослым парнем, он бы восхищённо запищал от того, как уверенно Джонхан целует его, проводя кончиком языка по его нёбу. Если бы за ними следил деспатч, то вскоре появилась бы какая-нибудь увлекательная статья о парочке, увлечённо целующейся под мелким дождём, но Сехуну немного всё равно, потому что он чувствует себя как никогда правильно. Он притягивает Юна ближе к себе, хотя казалось, что ближе только в постель. Но в следующий момент Джонхан сильно кусает его за нижнюю губу так, что Сех чувствует привкус крови. И хоть ему неприятно из-за маленькой ранки на губе, но он улыбается, потому что заслужил всё это. В особенности заслужил Юна. — Пиздец ты, Юн Джонхан. — Ага, вообще ни разу не Ангел, — и тёплая улыбка проскальзывает на его лице.