Похоже на любовь

Сокджин отдавал себе отчет, что его жизнь катится под откос. С тех самых пор, как его уволили с работы прошло две недели и все поспешные попытки устроиться хотя бы продавцом в магазине проваливались одна за другой. Даже если его принимали, на следующий день раздавался звонок и уже привычное «к сожалению, вакансия закрыта». И не то чтобы он не знал из-за чего это, просто верил, что совесть все-таки возьмет своё. Но, видимо, совести у Намджуна не было от слова совсем. Потому что сейчас Сокджин стоял на пороге своей съемной квартиры, закрытой, с новым врезанным замком. И он мог бы злиться, но отчего-то не получается, скорее смешно. «Неужто ты думаешь, что можно так просто играть с моей жизнью?», мысленно задавал он вопрос, но ответ приходил в голову сам – деньги решают. Когда у тебя есть много денег, почему бы не воспользоваться ими по полной, хоть и для достижения сомнительной цели. «Да зачем же я тебе сдался? Почему я?», первое время Джин даже переживал, но теперь в нем играл лишь азарт – сколько же получится протянуть. Сколько он сможет плыть против опасного течения. Он даже бы не удивился, если в итоге его похитят. Звук смс отвлек на мгновение, имя на дисплее розовой раскладушки вызывало легкую зубную боль. «Твои вещи у меня. Встретимся сегодня?» Сокджин не отправил ответ, он задумался. В кармане последние тридцать долларов, он мог переночевать где-то в хостеле сегодня, а что делать завтра? Куда идти? На улице еще тепло, ранняя осень, но парень не чувствовал в себе уверенности, что он смог бы переночевать в парке на скамейке. Тем не менее – у него нет друзей (уже), ему не к кому обратиться и вроде бы все вокруг плохо. Так что раскрывай свои объятия, Намджун, я иду к тебе и твоим денежкам, до конца твоего странного дурацкого помешательства, после которого я останусь на улице. Верить в то, что увлечение избалованного вниманием богача серьезно, было бы слишком странным. Никаких розовых очков. Но все еще не хотелось. Если бы Намджун просто поухаживал за ним, поводил на свидания, Сокджин дал бы ему шанс. А то, что предлагал мужчина, уж больно походило на проституцию и это совсем не привлекало. Выходить с ним "в свет", заниматься сексом, ухаживать за домом, удобно – служанка с расширенным спектром обязанностей. Сокджин раздраженно фыркал, вспоминая, но он так же помнил слова бывшего коллеги. «Ты дурак что ли? А я бы согласился, ведь такой горячий мужчина…» и черт его знает, кто за язык тянул жаловаться на судьбу. Разочарование кололо кончики пальцев, Джин медленно шел по светлым узким улочкам, пока не наткнулся на большую яркую афишу, которая гласила о гастролях цирка из Китая. «Сходить может? А какая ирония – сходить в цирк на последние деньги, когда твоя жизнь сплошной цирк. Шапито. Балаган!» Тщательно сдерживаемая истерика свинцом легла изнутри, покрывая внутренние органы, и вот Сокджин, уже встав у кассы, взял билет на ближайшее представление. До начала было еще около часа, оглядевшись в просторном фойе, он увидел дверь с надписью «Экспозиция». Предъявив билет на входе, Джин вошел внутрь, в полумрак, где к собственному ужасу стояли позолоченные клетки. Внутри них, стояли, сидели, танцевали мужчины и женщины в откровенных, на его взгляд, нарядах. Ведущий в микрофон представлял жемчужин их цирка, называя витиеватые имена и их особенности. Это даже походило на цирк уродов, которые Сокджин видел только в фильмах, но у него желудок поджимался, настолько было не по себе. Словно выныривая на поверхность периодически, он цепляется за фразу «Шуга», который «не чувствует боли» и замирает у очередной клетки. Он не обращает внимания на людей, которые проходят мимо, почти никто не задерживается здесь. А Сокджин не может уйти. У парня на белой коже спины с десяток колец, в которых продета шелковая шнуровка, в цвет полупрозрачных не облегающих штанов, которые красуются на тонких, почти тощих ногах. Почувствовав пристальное внимание, Шуга оборачивается, а Джин воздух последний теряет, в легких и голове пусто. Железные капли, вживленные в шею, возле кадыка, в кожу у ключиц, в сосках и симметрично внизу живота, у самого блестящего пояса – все это завораживает до невозможности. Сокджин кажется, задрожал от непонятных чувств, совершив ошибку, он посмотрел в темные глаза, словно проваливаясь в мутное холодное озеро. Неожиданно Джин понял, несмотря на объявленное, Шуга боль чувствовал. Не физическую, пусть, но иначе прочитать транслируемое «мне плохо здесь» он не смог. Парень выходит наружу, когда объявляют пятнадцать минут до начала представления и только тогда его отпускает. До звона в ушах. Уже нехотя, он идет на само шоу, хлопает, даже улыбается, но каждый раз замирает в начале номера, взглядом ища Шугу. И того объявляют, ближе к середине. На сцене разыгрывается представление, которое иначе чем жуткое, Сокджин бы не назвал. Но он не может оторвать взгляд от хрупкой истощенной фигурки, который играет роль куклы – марионетки. Его подвешивают в воздухе за кольца на спине, а у Сокджина руки немеют от ужаса. Все движения Шуги управляемы, но когда в постановку включились факиры, гул испуга пронесся по зрителям. Огонь сверкал динамично повсюду, но всегда в опасной близости висящей куклы. Веревки загорелись, прежде чем повалиться на руки мужчин, Шуга проглотил огонь с поднесенного факела. Да, это было завораживающе красиво, и если бы не пробудившиеся тараканы в голове, Сокджин бы даже похлопал. Но нет. Он еще с минуту сидел, абсолютно не двигаясь, а потом выскользнул из душного зала, на автомате извиняясь перед теми, кого неаккуратно задел. Музыка до сих пор звучала в голове, Джина трясло, он ругал себя за опрометчивость и «куда тебя понесло вообще». Вспомнив про телефон, он поспешил набрать знакомый номер. - Да, я хочу встретиться. Когда ты свободен?

***

Намджун был доволен. Наконец-то они в спокойной обстановке, сидели в ресторане, пили вино. Сокджин даже немного поел, хотя он выглядел бледнее, чем обычно, и пусть в этом был явно виновен Джун, он особо не переживал. - Ты подумал над моим предложением? Он не торопил, пускай игра в кошки-мышки затянулась. Расчетливо оставил Сокджина без всего, но тот не выглядел сломленным, не сдавался в своих отчаянных потугах выбраться из заботливо выкопанной ямы. Намджун Сокджина хотел, полностью, до последней капельки, себе и желательно на цепь. Это иррациональное желание возникло при первой случайной встрече, Джин даже не подозревал, что за ним наблюдают уже очень давно. - Да. Я согласен, но с условием. К этому Намджун был готов, поэтому показал заинтересованность, кивая, чтобы он продолжил. - В выступающем сейчас цирке есть артист… Шуга. Мне бы хотелось узнать о нем как можно больше, и помочь, если эта помощь требуется. Джун даже не разозлился, но легкое раздражение скользнуло вдоль позвоночника. Мать Тереза, не иначе, но он подозревал о наличии этой черты, так что удивляться нечему. - Хорошо. Я подготовлю контракт к вечеру. Джин выглядел очень решительно, это было забавно, поэтому, мысленно усмехаясь, Намджун почувствовал любопытство. Он достал планшет, написав секретарю несколько поручений, поднялся. - Поехали домой. Тебе там понравится, быстро освоишься. Вообще Джун не отличался терпением, даже удивительно, что он так долго пробегал за упрямым парнем. Но теперь, когда они вдвоем в машине – водитель не в счет, Намджуну хотелось его сожрать, он опустил руку на колено старшего, плавно поглаживая. К своему восторгу, отторжения не встречает, они целуются весь недолгий путь, Сокджин позволяет трогать себя везде, коротко выдыхая в мягкую щеку с аккуратной ямочкой. Но не больше, потому что «Контракт и Шуга» впереди. Намджун играет по правилам, удаляясь в свой кабинет, пока у Джина экскурсия. Планшет тихо брякает уведомлением, являя необходимую информацию. Краткое колоритное имечко – Мин Юнги, кругленькая циферка долга, из-за чего путь из цирка ему заказан. Фотографии – с сайтов, с выступлений, Намджун даже присвистнул от увиденного. «Что ж, питомец хочет Шугу, он его получит».

***

- Из одного рабства в другое? – Юнги оказывается хмурым парнем, с тяжелым взглядом, он даже не пытается понравиться мужчине напротив. А ведь все в Намджуне выглядит так, будто стоит миллионы, до последней пуговки. - Хм… ну, если хочешь, можешь сравнить своё проживание в цирке и жизнь в доме, где тепло, постоянно есть еда и полная свобода действий, за небольшим исключением. - Исключением? – В голосе насмешка, Шуга даже представляет, что последует дальше. - Да. Полное послушание моему дражайшему возлюбленному. – Последнее звучит даже пугающе, Намджун смакует это слово, оно ему нравится. Меньше, чем питомец, но не намного. – И нет, он не садист-извращенец, хотя это бы изрядно меня повеселило. - Я должен поверить тебе на слово? – Но Намджун своего добился, он видел нотки сомнения, а значит, Юнги задумался. - Мне нет смысла врать. Я мог бы тебя просто выкупить, но трачу свое время, сидя здесь. Для Юнги это всё звучало соблазнительно. Настолько, что приходилось сомневаться и искать подвох. Но хуже чем в цирке ему вряд ли будет. Измученное насилием тело просилось сбежать, хоть куда-нибудь, а о последствиях позаботиться потом. Боли он не чувствует, но это не отменит вывернутые суставы, скрываемые за гримом ожоги, синяки и шрамы. Сколько раз он был на пороге самоубийства из-за перенапряжения? - Ты должен дать ответ сейчас. Мы не любим ждать. А еще Шуге нравился Намджун. Спокойный, целеустремленный, он не выглядел капризным ребенком, которому нужна игрушка. Он невольно позавидовал его паре, ради которой тот был готов, по всей видимости, на всё. На первый взгляд. - Я согласен. Надеюсь, ваша семейка не убьет меня окончательно. - Вот и чудненько. Собирайся. Джун хлопнул в ладоши, поднимаясь. Самодовольная улыбка расплылась на лице и оставалась там до возвращения домой. На заднем сидении как подбитый воробушек спал Юнги, его «куколка» ждала на кухне с приготовленным ужином, контракт приятно грел душу. Сокджин его почти не читал, было и так всё понятно, можно было обойтись строчкой «я продаю свое тело и душу Намджуну за безбедное существование, пока ему не надоест, спасибо за внимание». На вопрос о Шуге, Нам кивнул головой. - Это мой подарочек в честь подписания контракта. В комнату вошел Юнги, на этот раз одетый по-простому, но от этого не менее хрупкий и светлый. У Джина в горле пересохло, он краснеет отчаянно, с вопросом глядя на довольного мужчину. - Шуга теперь живет с нами. Он будет твоим помощником по хозяйству. Питомец, не сдерживаясь, засиял и повис на шее Намджуна, благодаря неразборчиво, осыпая поцелуями щеку и висок. У младшего аж сердечный ритм сбился, отзываясь ноющей болью в груди, но он очень даже счастлив.

***

Сокджин всегда хотел семью, но у него ничего не выходило. Намджун всегда хотел семью, но он умел только зарабатывать и тратить деньги. Юнги всегда хотел умереть, но, кажется, не сегодня. Сегодня он вкусно покушал, с наслаждением помылся, Джин, причитая, обработал его раны, не обращая внимания на заинтересованные взгляды Нама. Они сняли шнуровку с его спины и Юнги себя окрыленным почувствовал. Ему вручили один из планшетов и теплое одеялко, разве что выпить и покурить не дали, но и остального было достаточно, чтобы растечься по кровати с фильмецом в наушниках и почувствовать себя будто в раю. Они даже неплохо поговорили за ужином, будто бы не видели друг друга впервые. Джин смотрел на него чересчур тепло, но будто бы знал меру, знал, когда нужно улыбнуться Намджуну, подержать за руку, подложить вкусностей. Наушники он предусмотрительно не снимал, потому что недалеко спальня Намджуна и, судя по всему, у них там будет жаркая ночь. Это могло бы смутить, если бы в цирке он не жил в трейлере с кучей народа и никто никого не стеснялся. Юнги только чудом и природной изворотливостью избежал участия в местных развлечениях, даже если приходилось спать между вонючих клеток с животными. Парочка была колоритной, Юнги удивился, что они оказывается, не жили вместе до этого момента. Потому что понимали друг друга с полуслова, двигались как-то схоже, оба были высокими и сильными, хотя если Намджун был угловатым и резким, Джин был мягким и даже кротким. Они выглядели мило, у Юнги даже возникло желание за щеки их покусать на фоне расслабленности, но он сдержался. Странные желания порой возникали в его голове, ну не хватает крыше пары гвоздиков, подумаешь. Поэтому когда фильм закончился, он полежал на животе немного, силясь уснуть. Шумы его не отвлекали, но разжигали нешуточное любопытство, поэтому очнулся он, когда уже крался по коридору. Конечно, никто не потрудился плотно закрыть двери, но дело было больше в том, что все эти двери из стекла, с деревянной рамой. Юнги стоял, прижавшись к стене, искоса кидая взгляд в спальню. Самих мужчин он не видел, но выручило зеркало, отражающее кровать. Те были обнажены, за исключением ошейника на шее Джина и поводка, накрученного на ладонь Нама, натянутого до предела. Лицо Сокджина скрылось между ног младшего, его голова двигалась неспешно, Юнги даже стало жаль, что так плохо видно. «Ни капли не извращенцы… хотя, должен признать, выглядит горячо». Шуга ушел оттуда почти сразу, утолив интерес, пусть желание посидеть рядом с попкорном было велико. На этот раз он уснул почти сразу.

***

Сокджин проснулся от тихой вибрации под ухом и поднялся, собирая вещи. Несмотря на то, что Намджун никак не может им насытиться, развлекаясь всю ночь, домашние дела это не отменяет. Он стоит под душем, смазывает заживляющей мазью между ягодиц и уголки губ, тратит пару минут на косметику… двадцать минут и идеальный Джин тут. Будто бы выспавшийся, будто бы счастливый. Но на самом деле он погряз. Прошло три месяца с первого появления его в этом доме. Готовя завтрак, Сокджин позволял себе немного подумать о том, что творит. Купаясь во внимании обоих мужчин – Намджуна и Юнги, он допустил оплошность, расслабился, получая удовольствие. Он, кто будет здесь, пока Намджун не найдет себе новую игрушку. И что он будет делать со своими чувствами? Чувства, к слову, были странные. Это не была страсть, не было помешательство, ровное приятное чувство к Намджуну, которого хотелось поддержать, хотелось сделать массаж после долгого рабочего дня. Похоже на любовь, да. Это была нежность к Юнги, который ел как не в себя, но все равно оставался тощим и хрупким. Который накрывал его одеялом, если вдруг он засыпал на диване, когда смотрел телевизор. Похоже на любовь, да. И было бы забавно, но это чересчур. Сокджин всё ещё реалист. У него все еще есть голова на плечах. Пусть он держал её на месте из последних сил. В семь утра на кухне материализуется Намджун. Он сонный и слабый, целует в шею и садится за стол, глотая горячий горький кофе. Когда кофе кончается, он исчезает на полчаса, собираясь, но потом возвращается завтракать. Обоим мужчинам нравится сладкое, поэтому Сокджин балует их свежей выпечкой или кашей с фруктами, хотя бы чтоб не видеть как они пытаются впихать в себя что-то существенней. По утрам они в основном молчат, но Джину очень уютно. Юнги приходит ближе к восьми с фиолетовыми кругами под глазами и получает законную кружку с зеленым чаем. Курить ему так и не дают, поэтому иногда он очень дерганный, но ни на ком не срывается, только умоляет заткнуться и не шевелиться, потому что его тошнит. И все это так правильно и хорошо, что Сокджину иногда страшно. Потому что это не может длиться вечно. Предчувствие. Счастье кончается через три недели. Намджун приходит домой только чтобы немного поспать, уходит, не дожидаясь завтрака. Сокджин думает о том, что у младшего много работы, делает вид, что не видит чужие следы на теле и загорающийся экран смартфона в три часа ночи именем одной и той же женщины. Сокджин думает, что не должен переживать или переживает, потому что лишится дома и денег, но в душе врать себе не может. Он скучает. Глупо. Наверное, иногда он выглядит так плохо, что Юнги молча подходит и обнимает его. Они стоят так долго, пока Сокджин не чувствует, что еще нужен кому-то. Немножко. Вскоре предоставляется возможность познакомиться с женщиной Намджуна. Он готовит им прекрасный ужин, улыбается и шутит, накрывая на стол, тупо отмечая про себя, как правильно лежит рука Джуна на чужой тонкой талии. Но ночью не выдерживает – задыхается, кусая пальцы. «Познакомься, это мой домоуправляющий Ким Сокджин». Конец. Не счастливый. Он собирает рюкзак, аккуратно, чтобы не взять ничего лишнего или купленного за чужие деньги. Мысленно прощается со всеми, хотя Намджуна дома ожидаемо нет, позволяет подойти к Юнги и слабо прижаться губами к щеке. Той ночью он уходит, на последние деньги покупает билет до Ульсана у какого-то частного таксиста, который не требует документов на оформление, с твердым чувством, что даже если поступает неправильно, это то, что ему сейчас необходимо.

***

- Намджун… я… тут такое дело… - голос Юнги по ту сторону странный. Будто бы взволнованный. У Нама голова трещит от выпитого, тело рядом с ним странно сопит во сне, но документы на передачу акций уже подписаны и ему все равно. - Что случилось? - Джин… - Одно только имя заставляет напрячься. – Его нет, я проверил, он забрал свои документы, хоть и много вещей оставил. Мне кажется, он ушел. Голос, обычно не очень эмоциональный, дрожит, заставляя напряженные нервы лопаться. - Скоро буду. На самом деле они в тот день с Юнги подрались. Потому что Намджуну не нравилось слушать, что он вел себя как ублюдок и ничего не объяснял, а Шуга очень вспыльчивый и заткнуть его невозможно. Еще у Юнги тяжелый кулак, а Намджун каланча, который смог остановить психующего парня, только прижав его собой к стене. Дома они учинили разгром, но только сидя потом на полу в ванной, осознали, как тут пусто без теплого и уютного Сокджина. - Ты же найдешь его? Вернешь? Надежда Юнги могла бы заставить его улыбнуться, но у Нама губы были разбиты в хлам. - Даже не сомневайся. На то, чтобы понять, что Сокджина нет в Сеуле, понадобилось пара часов. На то, чтобы найти его следы за пределами и того меньше. Спустя пять часов у него уже был примерный адрес. Намджун поблагодарил богов, что Юнги умудрился не наставить ему синяков под глазами, хотя выглядели они все равно колоритно. - Он ушел ночью. Где-то в час-два… утром уже был в Ульсане, но на нашу удачу попался патрулю, у него проверили документы. В последний раз его засекли возле вокзала. Он найдется. Юнги выглядел успокоенным после его слов, он вцепился в его руки, ткнувшись лбом в плечо. - Я поеду с тобой. - Я и не сомневался.

***

Возможно, сбегать от проблем нехорошо. Да и вообще, не сказать, чтобы Сокджин почувствовал облегчение, когда оказался один в незнакомом городе совсем без денег. Но расчет был на то, что он начнет новую жизнь и никакие Намджуны ему не помеха. Не хотелось бы еще плакать от того, как он соскучился. Да он даже по Юнги уже скучал. Было неуютно. Джин долго стоял в метро, пытаясь сообразить, куда и зачем ему нужно. В итоге направился в Большой парк, решив оптимистично, что узнавать город лучше с достопримечательностей. Погрузившись в атмосферу красоты, окруженный природой, уже начавшей стремительно окрашиваться в рыжие тона, он смог ненадолго забыть о собственных проблемах. Немного хотелось спать, но не хотелось думать о том, где он будет это делать. - Здравствуйте. Можно ваши документы? Сокджин даже почувствовал раздражение – он что, сегодня медом для них намазан? Без вопросов подает, его даже довольно быстро отпускают, лишь мельком взглянув на пропечатанные строчки. Он не видит, как полицейский говорит что-то коротко в рацию, даже не может подумать, что его уже ищут. Зачем? За что и расплачивается. Снова слишком расслабился и забыл, с кем имеет дело. Его обнимают со спины. Джину уже хочется сказать, что человек ошибся, оборачиваясь, и замирает, встречаясь взглядом с Юнги. - Привет. Голос Намджуна заставил дрожать от волнения, он почувствовал себя попавшимся в ловушку мышонком. Его мужчины больше не сдерживаются, зажимая в объятиях, а Сокджин снова задыхается, только уже от восторга. Пока не замечает синяки, приоткрывая рот от удивления. - Вы что, подрались? - Пойдем. Мы должны тебе всё объяснить. Намджун подталкивает его в сторону кафе, а Сокджин идет. Пока он нужен, он будет идти за ними всегда.

***

У Юнги, наверное, впервые в жизни щеки горят алым пламенем. Один номер на троих в гостинице не предоставлял никакой опасности, пока Намджун не принялся раздевать Сокджина у него на виду. - Раз не надоело еще на нас пялиться, можешь и присоединиться. А Джин даже слова поперек не говорит, разрушая последние сомнения Шуги, отчего тот даже не стыдится, что о его подсматриваниях все знали. Он стягивает футболку с себя, подсаживаясь рядом с Сокджином, за что Джун поощряет его мокрым развязным поцелуем. Они оба переключаются на старшего, заставляя только поцелуями и касаниями языком забыться стонами. - Больше не бросай нас, пожалуйста, - шепчет на ушко Намджун, дождавшись кивка, достает привычную вещицу, при виде которой у Юнги загораются глаза. Он собственноручно застегивает ошейник, тянет за поводок и восторженно улыбается на такого покорного Джина. А тот и не думает смущаться, ему хорошо и приятно, он получает так много необходимого ему внимания, что готов на всё ради любимых мужчин. И если уж Намджун выжимал из него все соки, то с участием Юнги они и вовсе сорвались с цепи, возбуждая снова, заводясь от действий друг друга. Устраивали соревнования, кто сделает приятней или доведет до оргазма быстрее. К утру они, кажется, начинают дружить так крепко, что радуются, как дети, когда их хён кончает насухую, полностью опустошенный. Рядом с ним они могут быть невыносимо нежными или наоборот, заставляют визжать от боли в огретых поводком ягодицах. Они могут быть собой. Потому что Сокджин их любит такими, какие они есть.