•••
Так иногда бывает, решает Джош, когда быстро пакует необходимые вещи и бронирует билет на рейс до Лос-Анджелеса. Ты просто иногда хочешь отдохнуть, даже от своего лучшего друга, успокаивает себя Джош, мысленно благодаря своего знакомого, который так удачно пригласил его к себе. Ты просто убегаешь, кричит что-то в его мозгу, но Джош игнорирует этот голос, затыкая мысли громкими басами в наушниках.•••
— Каждый день я чем-то занят, Джош, знаешь? И у меня буквально нет ни одной свободной минуты. Я устраиваю перерывы, но тогда я полностью разгружаю мозг, и не позволяю мыслям атаковать меня, но в конце дня, ночью, когда я лежу в кровати и не могу уснуть, я думаю о тебе. О нас. Ты помнишь, Джош? Ты помнишь нас? Потому что я — да, и это больно. Джош помнит. Помнит, как они возвращались с какой-то вечеринки, и на улице было темно, только фонари по обочине разбавляли мрак. Он помнит, как они шли, цепляясь друг за друга, и было непонятно, кто кого держит. Помнит, как они остановились, чтобы Тайлер завязал шнурок. Джош тогда посмотрел в небо без звезд и тяжело вздохнул. Следующее, что он помнит — мягкие губы на своих, потрескавшихся. Помнит неуверенное, дрожащее прикосновение прохладных пальцев к своей шее. Помнит ощущение грубой ткани под своими ладонями. Помнит влажное ощущение — их языки сплелись, и Джошу пришлось крепче вцепиться в Тайлера — под веками все настойчиво кружилось от количества выпитого, и Джош помнит, он был уверен, что вот-вот упадет. Они долго целовались, пока их не прервал гудок проезжающей мимо машины и визгливый возглас «они такие горячие». Помнит смущенный взгляд Тайлера. Помнит прохладное прикосновение простыней, когда засыпал у себя дома. Засыпал один. Следующее, что Джош помнит — два месяца тишины. Нет, они говорили, конечно, но не о том. Никогда не затрагивали главное. А потом Джош уехал. «Мне надо проветрить мозги», сказал он, не уточняя, от чего именно, думая, что Тайлер и так поймет. Тайлер понял. Тогда Тайлер не стал настаивать. Тайлер настаивает сейчас, он звонит ему почти каждую ночь; он пытается достучаться. Джош молчит. — Джош? — Джош. Джош, не молчи. Джош. Тайлер всегда хватается за его имя, как за страховочную веревку. Как будто она может его спасти, вытащить из пропасти. Но все веревки рано или поздно рвутся. Джош вспоминает девчонку из школы, которая хотела повеситься, но купила прочную нейлоновую веревку в магазине, где продавали снаряжение для альпинистов. Он помнит бордово-коричневые борозды на шее той девчонки. Помнит, как она внезапно исчезла. Он так и не узнал, что с ней. До сих пор не знает. Джош думает, кто может быть нейлоновой веревкой для Тайлера. Думает, рвутся ли нейлоновые веревки. Джош закрывает глаза. — Я встретил кое-кого, Джош. И — Ее зовут Дженна. Она милая. Она бы тебе понравилась. Очень дружелюбная, знаешь. Это она? Это его нейлоновая веревка? — У нее нет ямочек на щеках, Джош, и она красится только в блондинку, а еще ее волосы прямые. Мы гуляли, и тут пошел дождь, мы промокли до нитки, а когда, наконец, высохли, ее волосы все еще были прямые. Ни единого завитка. Джош трет глаза кулаками. — Спокойной ночи, Джош.•••
Джош думает, поцеловал ли его Тайлер, потому что был пьяный или потому что это было очередной его выходкой? Было ли это пьяной выходкой? Было ли это вообще? Или загнанный тревожностью и (не)влюбленностью в своего лучшего друга мозг решил, что одна из его фантазий произошла на самом деле? Джошу страшно. Джошу всегда страшно. Дайте ему в руки что-нибудь хрупкое и подождите минут пять — предмет разобьется на маленькие осколки. Дайте ему человека, который безоговорочно ему доверяет, рассказывает обо всем и ждет того же от Джоша, и тревожный мозг Дана сделает свою работу за считанные секунды. Дайте ему любую объективно положительную ситуацию — и вы получите ее назад исковерканной, сломанной, исписанной словами сомнения и вопросами без ответов. Джош анализирует, анализирует еще раз, просчитывает со всевозможных ракурсов и приходит к единственно верному, как ему кажется, выводу — это все херня. И вот эти всхлипывания Тайлера в трубку, и голос его мягкий, почти девчачий, и глаза ореховые, и все остальные мелочи — все это херня. Херня, которой Джош не достоин. Джошу всегда страшно. — Джош, знаешь, что я понял? У Тайлера веселый голос. Сейчас он скажет, что Дженна — лучший человек во всем мире или что-то такое. Сейчас он сломает Джоша окончательно. Сейчас он сменит старую, любимую веревку на новенькую, нейлоновую. — Если бы ты так не хотел со мной разговаривать, ты бы не брал трубку через пять гудков. Ты бы вообще ее не брал, Джоши. Браво. Дайте кто-нибудь приз за сообразительность мистеру Джозефу. Джош выдыхает. — Ты прав. — Я скучал по-твоему голосу, Джоши. Так сильно скучал. Расскажи мне все; как тебе элэй, где ты живешь; есть ли тут магазин прямо рядом с домом, чтобы можно было ходить туда посреди ночи и покупать замороженные кексы с черникой? Джош, вернись ко мне. И — Пожалуйста, Джош. Мне плохо без тебя. И — Ты вообще в порядке? Марк говорил, что у тебя все хорошо, но, Джош, ты в порядке? И — Джош, не плачь. Хочешь, я спою тебе? Или просто сыграю? Или расскажу, как прошел мой день? Джош, что мне сделать, чтобы тебе стало лучше? — Не играй со мной, Тайлер. — Ох. Я и не.. — Тот поцелуй. Джошу страшно. Джошу все время страшно. Он задерживает дыхание, сводя начинающуюся паническую атаку на нет, и продолжает. — Тот поцелуй..почему ты меня поцеловал? — Ты выглядел красивым. И — Что-то изменилось в ту ночь, Джош. Ты выглядел так, что я не мог не поцеловать тебя. А потом ты сбежал. Джош громко сопит. Его как будто отчитывает мама. Он как будто снова в третьем классе. — Но я сам виноват, да? Надо было пойти домой с тобой, и спать с тобой, и просто не уходить от тебя. Моя ошибка. — Твоя. — Ты меня простишь? — Я очень серьезно об этом подумаю. Тайлер явно улыбается. Джош фыркает. — Только..Джош. — Да? — Я не хотел бы разбить твое сердце, но я, скорее всего, так и сделаю, но я не хочу. — Да, это было бы не очень приятно. — Но я очень постараюсь не разбить. Окей, Джош? Джошу страшно. Джошу всегда страшно.