Замкнутый круг

От ощущения засасывающего одиночества не спасал даже Артур. Он, конечно, занимательный представитель ИИ, учтивый, почти джентльмен. Но что металл против теплоты рук, а программа против опыта, накопленного за годы сознательной жизни; чувства юмора, чувства собственного достоинства, историй и многого, многого другого? Аврора очень, очень любит жизнь – вернее, она любит жить, а всё, что осталось ей от прежнего, она люто ненавидит. Как и ненавидит почившего механика Джеймса, выпущенного ей же самой в бездонную черноту Космоса. - Чёртов урод, - жалуется она безынтересному слушателю в капсуле, глотая алкоголь из бутылки, бессовестно выцыганенной у Артура. – Оставил меня одну. Знаешь, мне кажется, мы с тобой могли бы поладить. Нет, правда. Ты внушаешь доверие. Как и я – ну, мне так говорят. Говорили. Незнакомец за стеклом выглядел умиротворённо. Информационная табличка бесстрастно показывала имя пассажира: Марлон. По чёрному лицу крупой рассыпались не менее чёрные веснушки, ресницы оставались неподвижны… Для самоубийства ей не хватает смелости, чувство самосохранения не даёт сделать решительный шаг. С каждым днём всё труднее просыпаться. Новых доступных для изучения уголков не остаётся: корабль исхожен босыми ногами вдоль и поперёк. Джеймс. Грёбанный эгоист, чтоб ты сгнил в аду за свою слабость. Джеймс, Джеймс, Джеймс, любимый, зачем ты покинул меня, когда до Родной Обители лететь ещё 85 лет, господи, так много лет, совершенно в одиночку, 85 лет, ты, мёртвый себялюбивый ублюдок, за что? - Мне кажется это неправильно. - Что именно? – любезно улыбнулся Артур, протирая бокал. - Я наступлю на те же грабли, что и он. - Джеймс? - Да. Я боюсь, что не справлюсь. Что разбужу когда-нибудь одного из спящих. - Почему? Аврора неловко пожимает плечами, стараясь улыбнуться, но губы никак не гнутся. - Ты справишься, - ласково утверждает Артур, легонько сжимая её руку. – Я в тебе уверен. - Это тяжело... - Я понимаю. - Нет, не понимаешь, Артур. Ты ничего не понимаешь. Второй год уже пошёл с его смерти. Налей мне ещё. - ...много с того воды утекло. Какого хрена, я говорю это, Марлон, когда ты в состоянии анабиоза? Ты ведь… ох. Как глупо. Как чертовски глупо, черт! Марлон, не перебивая, слушал… Она думала написать книгу. О чём угодно. Выдумать что-то лёгкое, что может отвлечь от постоянной мысли о спящем беспробудным (?) сном мужчине. Но всё время стирала написанное короткой голосовой командой. Лист оставался девственно чист, мысли роились в голове, одиночество давило со всех сторон, как стенки гроба. Но одна вещь не давала покоя. Инструкция по использованию и отключению капсул гибернации. Где-то запрятана у Джеймса, в его вещах, к которым Аврора поначалу ни за что не хотела бы прикоснуться, но примерно через месяц спала в обнимку с подушкой, которая слабо хранила его запах. Запрятана инструкция, наверняка, надёжно. Ничего, Аврора никуда не торопится, на поиски пухлого глянцевого журнальчика у неё есть вся жизнь. Она им, журналом, не воспользуется, просто посмотрит на инструкцию по убийству, которой когда-то воспользовались на ней. Просто посмотрит одним глазком. Ничего криминального. Она ведь не убийца. - Я почти сразу его нашла, представляешь? Не бойся, выводить тебя из гибернации не собираюсь. Совсем не собираюсь… Веснушки на впалых щеках напоминали Авроре чёрные звёзды… До рвоты романтично, но наплевать. - Ты себя мучаешь. - У меня нет выбора. - Хочешь разбудить его? - Нет. - Как хочешь. Ты всегда можешь мне рассказать, если что. - А может, я обманываю себя? - В каком смысле? - Нет, ни в каком. Забудь. Просто… мне так одиноко. - Да, я видел уже такое однажды. - Не улыбайся, прошу, это не смешно. Сердце подмывало горячей волной, и ноги подгибались, когда она об этом задумывалась. Инструкция по использованию почти всегда магическим образом появлялась под нежной рукой, и она гласила напечатанными на плотной бумаге буквами, что… - Где все? – спросил проснувшийся хрипловатым голосом. Шаг по гладкому полу был косолап из-за последствий гибернации, мужчину немного шатало. Незнакомка внушала ему доверие: она была того типа южноамериканских прелестниц, чья свежая красота с возрастом только распускалась и цвела, подобно розе. - Кто-то ещё проснулся? Сердце Авроры сжалось. Колесо судьбы вновь дало несчастливый оборот. - Только я. И ты.