Шейх

Игорь Котик откровенно зевал, распечатывая фотографии неверных мужей и жён. — Позвонить, что ли, Роману? — проворчал он вслух. Его друг и старший наставник Андрей опять мотался где-то по области, матушка Инесса Георгиевна отбыла за новыми образцами товара в Поднебесную. А с Романом они перезванивались довольно часто. Игорь все же предложил довольно разумную версию, как убили Олимпиаду и того предпринимателя из стоквартирного дома. Роману последнее преступление все не давало покоя. Из арбалета выстрелом в рот. Савве удалось даже разыскать шарики на лестнице, где предположительно девушку видел Никита. Но идентифицировать оружие не представлялось невозможным — не пистолет все же. Человек открывал рот, чтобы задать вопрос, что от него надо, а в него в этот момент стреляют. И убили совершенно конкретно Липу и мужичка — ни с кем их не перепутали, как могло показаться на первый взгляд. Игорь заметил, рассматривая в сотый раз фотографии мёртвой Липы, что у девушки не хватало одного клыка. Он так и спросил тогда у Саввы с Романом: — Она при падении что ли, зуб потеряла? Те удивлённо переглянулись, но ничего определённого сказать по этому поводу не смогли. Зато проверили предпринимателя в морге — у того тоже зуба не оказалось. Провели повторное вскрытие. Но умер он все же от острой сердечной недостаточности. Кто-то его очень сильно напугал перед смертью, а стреляли уже в мёртвое тело. Роман ищет преступника, но вряд ли найдёт его… В дверь офиса позвонили. Игорь вылез из-за стола — давно размяться было пора — и направился, пританцовывая, к двери, чтобы впустить посетителя. — Вам бандероль. На пороге стоял курьер. Игорь машинально расписался в квитанции и забрал увесистый пакет. Ни фамилия отправителя, ни его телефон Игорю ничего не говорили — он их видел впервые. Игорь разорвал пакет и извлёк на свет книгу на русском языке, несмотря на то, что бандероль пришла экспресс-почтой из-за рубежа. Название ему тоже ничего не говорило — «Выращивание розовых кустов в средней полосе России». Он не заказывал подобную книгу. Более того, никогда не интересовался цветоводством, чтобы случайно засветиться на каком-нибудь сайте. Но Игорь не отложил книгу в сторону. Какое-то неведомое чувство заставило его открыть её и перелистнуть страницу. — Никита… — простонал Игорь. Розы никакого отношения к содержанию книги не имели — это был качественный перевод манускрипта, с картинками и вставками на немецком. А на обороте титула в аннотации стояла надпись «Искренне надеюсь, что читатель прочтёт её до последней точки». Игорь запустил на печать ещё одну порцию фотографий и перелистнул следующую страницу. Он так увлёкся, что позабыл про все на свете. Предисловие заканчивалось следующими словами: «Все самые запутанные и невероятные истории пишет сама жизнь. Хотите верьте, хотите не верьте, но так обычно и бывает. Даже самая изощрённая фантазия слаба против обычных, казалось бы, житейских ситуаций. Я раньше тоже думал, что книгу писали люди. Но ничего подобного, каждая строчка, каждое слово, каждая буква возникали на старинных листах самостоятельно, без ведома человека. На каждой следующей странице ответы на все вопросы, возникшие на предыдущей. Последняя страница нашлась. Удивительно, но она и не пропадала, а была спрятана в надёжном месте. А когда все закончилось, просто переписалась сама». Погрузившись в чтение, Игорь и не заметил, как прочитал увлекательную историю до конца. Это все ему было уже знакомо со слов мадам Делайе, но вот конец истории поразил. Конец 80-х годов XX века. Как давно это было. Олег Вильхелм спрыгнул с последней ступеньки вагона на пустынном полустанке и огляделся по сторонам. Здесь даже перрона не было, а поезда не стояли, а лишь притормаживали, чтобы остановиться на мгновение, если вдруг находились пассажиры, желающие покинуть свой вагон. Он провёл руками по растрёпанным волосам, откидывая светлую чёлку назад, забросил на спину рюкзак и зашагал по едва заметной тропе. Та вела от железнодорожного полотна через поле в сторону леса, видневшемуся на горизонте. Где-то за ним должна находиться деревня, в которой когда-то осели его предки после всевозможных жизненных перипетий. Он слышал не раз от бабки, что некогда его прадеда король Карл Альбрехт направил с дипломатической миссией в снежную Россию сразу после смерти Петра I. Молодой граф Генрих фон Вильхелм в Баварию уже никогда больше не вернулся. Из слякотного Петербурга его потомков занесло на Волгу в Нижний Новгород. Что они там делали и чем занимались, история умалчивала, но даже в революцию семнадцатого они продолжали оставаться там. Каким образом и почему поволжских немцев вдруг занесло в это захолустье, Олег не знал, да и никогда не интересовался — тяжёлые, смутные были времена, не до родословных. Он не притащился бы сюда, за тридевять земель, если бы не нужны были деньги. Олег проиграл в карты крупную сумму. А тут так удачно получил странное письмо, пришедшее вместе с сообщением о смерти его то ли двоюродной, то ли троюродной бабки. Неизвестный в письме сообщал о наследстве в виде дневника, хранящемся в доме родственницы, который вели предки Олега, начиная с … колена. Он поначалу даже не поверил, что его родословная может иметь такие глубокие корни, но потом любопытство взяло верх над доводами разума. И он решился на эту поездку. А вдруг в доме было ещё что-то ценное, что выгодно можно было продать, чтобы хотя бы частично загасить карточный долг. Вот только возникла одна проблема — на каком транспорте туда лучше добраться? Если учесть, что «железка» проходила километрах в десяти от пункта назначения, а ближайшая станция находилась вообще в сотне от нужного места, то оставался только автомобиль как средство передвижения. Но самое смешное, никакая карта не выдавала каких бы то ни было дорог, ведущих к деревне, где его ждало наследство в виде дома и дневника, хранящегося в нём. Пришлось, в конце концов, остановиться все же на железной дороге и поезде с грязным вагоном, который на минуту останавливался на полустанке, не имеющем даже официального названия, а всего лишь ОП такой-то километр. С рюкзаком за спиной Олег отшагал уже не менее трёх километров, как услышал сзади себя поскрипывание телеги и понукивание возницы. Он даже посторонился, сойдя с тропинки, освобождая проезд. Но телега остановилась рядом с ним, и старик, сидевший на ней, качнул головой, предлагая подвезти. Не раздумывая, Олег согласился, усаживаясь сзади. «А здесь в город только одна дорога», — можно было не интересоваться, по пути им или нет. Телега остановилась возле добротного двухэтажного особняка старинной постройки. Впрочем, на удивление Олега, в этом захолустье было много и шикарных, и старинных домов, видимо, каждый со своей удивительной историей. Он поднялся по скрипучим ступенькам резного крыльца и остановился перед крашеной охрой дверью. Никакого замка, даже дырки под ключ или ручки не наблюдалось. Что брать в этом захолустье? Или воров в деревне не было? Олег, не раздумывая, смело толкнул дверь рукой. Она, протяжно скрипнув, отворилась, впуская гостя в полутемные сени с маленьким пыльным оконцем, дававшим совершенно не много света. Потянув на себя другую дверь тоже без замка, но уже хотя бы с ручкой он вошёл в прихожую и остановился на пороге, стараясь рассмотреть помещение. Прихожая как прихожая, ничего особенного, только пыль лежала ровным слоем на всём — на полу, на подоконнике, на огромном сундуке, стоявшем в углу. Что в том сундуке, Олег решил посмотрит позднее. А пока, осторожно ступая, оставляя следы на пыльном полу, он прошёл в следующую комнату. И в этой комнате, которая по своей сути когда-то была кухней, мебели практически не было, кроме большого круглого стола, стоявшего посередине, и пары стульев рядом. Да ещё изразцовая печь притягивала к себе взгляд, и все. Нет, не все — на столе стояла большая резная шкатулка. Подойдя к столу, Олег залюбовался лаковой миниатюрой на крышке шкатулки. На чёрном фоне с яркими жёлтыми розами по краям была изображена сцена битвы средневекового рыцаря с треглавым огненным драконом: рыцарь в блестящих шлеме и латах, восседавший на рыжем коне, снёс уже две головы дракона и, приподнявшись на стременах, замахнулся, чтобы отрубить и третью. Но он в пылу битвы не заметил, что на конце хвоста дракона находился острый шип, которым тот собрался проткнуть рыцаря насквозь. Олегу в первый миг, когда он разглядел миниатюру, хотелось крикнуть: «Не голова тебе угрожает опасностью», — настолько была реалистичной картинка. Вытолкнув воздух в выдохе, пытаясь успокоиться, он приподнял крышку шкатулки и заглянул внутрь — там лежала старинная на вид толстая книга в кожаном переплёте. Олег осторожно вытащил её и подошёл к окну, чтобы рассмотреть её на свету — кремового цвета кожаный переплёт, бархатистый на ощупь, не имел снаружи никакого тиснения, свойственного старинным изданиям, только на углы были надеты ограничители из какого-то жёлтого металла, чтобы те не обтрепались от частого прочтения или пользования. Осторожно открыв книгу, Олег обнаружил на листах, больше похожих на пергамент, витиеватые рукописные записи, датированные восемнадцатым веком. Попытавшись вчитаться в них, он ничего не понял, кроме одного, что они написаны на немецком языке, но с употреблением непонятных слов, словно тот, кто писал книгу, старался её зашифровать. Оглядевшись по сторонам, Олег не увидел ничего такого, чем можно было бы вытереть стол и стул от пыли, которая и в этой комнате, как и в предыдущей, покрывала все толстым слоем. И только на шкатулке, которая блестела, словно её только что вытерли, не было ни пылинки. Тогда он вытащил из своего рюкзака майку, которую решил употребить в качестве тряпки, и быстро все протёр, чтобы можно было спокойно расположиться за столом и продолжить рассматривание книги. Вскоре он понял, что читает рукопись, старательно пропуская непонятные слова. И если их не брать в расчёт, то все остальное было вполне понятным, даже с его убогим знанием школьного курса немецкого языка. И почему не учил язык предков? Это была сказка, на его взгляд, самая обыкновенная сказка, рассказанная в таверне молодым Генрихом фон Вильхельмом. «Ого, предки сказки сочиняли», — усмехнулся Олег, устраиваясь удобнее, чтобы полистать и посмотреть, что написано в книге дальше. Может, удастся толкнуть издателю. Опять же гонораром погасить карточный долг. Но ему не удалось перелистнуть страницу. Нет, они не слиплись, и Олегу даже удавалось перевернуть лист, но лист тут же возвращался обратно, как заколдованный, словно книга требовала, чтобы он прочитал, что было написано на первой странице от начала до конца, включая непонятные слова. — Ну, без словаря никак, — развёл руками Олег и попытался закрыть книгу, но и этого ему не удалось сделать — она снова распахнулась на том месте, где он остановился. — Что ты от меня хочешь? — возмутился он. — Я могу только прочитать, но понять, что там написано не в состоянии, знаний не хватает. Предки хоть и были немцами, но давно обрусели и потеряли свои корни. Языка и того толком не знаем. Он захлопнул книгу, запихнул её в рюкзак и бодро зашагал к распахнутой двери. Но та вдруг перед его носом захлопнулась и не захотела открываться, сколько он её ни толкал. — Значит, так. Похоже, что книгу выносить нельзя, — осенила его мысль. Олег вернулся к столу, и дверь снова распахнулась настежь, подтверждая его догадку. Тогда Олег выложил книгу из рюкзака, та тоже раскрылась, предлагая прочитать её с того места, где он остановился. Но Олег не стал читать, а направился к двери, чтобы проверить, сможет ли он выйти из дома без книги. Смог. Он спокойно дошёл до крыльца… Олег слез с телеги возле добротного двухэтажного особняка старинной постройки. Быстро взбежал по ступеням резного крыльца, толкнул рукой крашеную охрой дверь, прошёл через полутемные сени, пыльную прихожую с сундуком в углу прямо в кухню и остановился перед шкатулкой с лаковой миниатюрой. Он вытащил из рюкзака майку, вытер пыль со стола и стула и только после этого извлёк книгу на свет, раскрывая её на первой странице… Читал Олег долго, пока не стемнело за окном и текста было уже не разобрать. На печи нашёл свечной огарок и при слабом мерцании продолжил произносить, еле шевеля губами, знакомые и незнакомые слова. В общем-то, смысл прочитанного Олегу был понятен, но его беспокоили незнакомые слова — когда он их произносил, то во рту мгновенно пересыхало, голос начинал хрипеть, а тело покрывалось холодным потом. — Тьфу, — сплюнул Олег, — что за чертовщина. Но переворачивать страницы не прекратил. Когда было произнесено последнее слово, прочитанное в книге, та захлопнулась и открыть её больше не получилось, сколько Олег не старался. — Ну и не надо, — проворчал он недовольно и положил фолиант назад в шкатулку. Олег встал из-за стола и собрался уходить — делать ему здесь было больше нечего. И неважно, что ночь на дворе. Места хоть и глухие, но встречи с хищными зверями он не опасался: поля распаханы, леса прорежены — зверье такое не любит, уходит подальше от людей. Только зайцы да кроты могут ему встретиться по дороге. И вдруг Олег почувствовал невероятное жжение на плече, словно не одна пчела, а целый рой впились в его кожу разом. Он задрал рукава рубашки и с изумлением обнаружил, как на том месте, где жгло, появилась странная татуировка — рисунок бриллианта. И не простой рисунок, а с камешками. — Что за… — Олег грязно выругался, чего никогда не позволял себе, только поэтому все его считали слабаком и слюнтяем. На работе у него намечалась заграничная командировка, а с наколкой кто его выпустит? Олег вытащил нож из рюкзака и, закусив губу от боли, принялся срезать кожу на месте татуировки — шрам тоже плохо, но гораздо лучше, чем бриллиант на плече. А камни и продать можно и погасить карточный долг. Но срезать татуировку не получилось — казалось, что охотничий нож затупился и не желал вонзаться в человеческую плоть. Олег гневно откинул его в сторону — нож легко воткнулся в оконную раму. — А-а-а! — закричал он истерично и заметался по комнате. А потом рухнул в изнеможении на пол. Сознание поплыло. Олег видел камень, бриллиант, не такой маленький, как на его неожиданно возникшей против его воли татуировке, а большой. И он явственно осознавал, чувствовал, где тот камень находится. Правильней сказать, у кого. Мужчина, немолодой. Олег закрывал глаза и видел жестяную коробочку с леденцами, и среди них тот камень. — Идиот, — вскричал Олег. — Какая беспечная халатность. Но как только открывал глаза, видение пропадало. Олег снова зажмурился, перед взором снова возник и мужчина, и камень, но где они находились, он не мог определить. — Как там в книге сказано? — прошептал Олег, не открывая глаз. — Опыт хранителя… Я теперь хранитель… Придёт со временем.