Come together

      Фло безмерно благодарен Микеле, и это благодарность такого рода, какую испытывают к врагам. Хотя ничего плохого итальянец ему не сделал, наоборот. Они – лучшие друзья. Наивысшая награда судьбы, как любая медаль, с пугающей обратной стороной. На ней, бледно проступая, отпечатывались сердцем боль редко показываемой страсти, смиренное отчаяние и непонимание себя. И еще странная потерянность, потому что куда бы Флоран ни свернул, дорога рано или поздно выводила его к Моцарту. Круги расширялись, но это было неизбежно – каждый раз, окидывая их с Мике особый мир более взрослым взглядом, становилось жаль потраченного прежде на сомнения и самокопания времени. Времени, растраченного по сути зря, ведь счастье заключалось в простом: находиться рядом, строить и воплощать общие планы, делить одну квартиру, одну гитару, плечом к плечу встречать утренний поезд на безлюдном вокзале. Фло вспоминает тот ранний час, несмотря на безумное желание спать, как один из лучших за 35 лет. Не нужно было бояться посмотреть этому счастью в лицо, прятать сияющие глаза за темными очками, что натянули они с Микеле синхронно. На краю низкой скамейки, распивая принесенный итальянцем кофе из автомата, им мечталось, чтобы сигнал отправления не прозвучал никогда, чтобы ничто не нарушало парадоксального единения и тепла. Позже Флоран смеялся, что даже в пути он для Мике - не идеальная пара. Микеланджело предпочитал передвигаться, не отрываясь от земли, а Фло обожал самолеты. В глубине души он, конечно, на тысячу процентов знал, что ради друга Микеле полетит куда угодно, точно так же, как Флоран сам ради него согласен идти хоть пешком. Лишь бы не разлучаться. С песней, сочиненной по мотивам, однажды в душный летний день, Фло заглядывает в офис лейбла к своему менеджеру. Волнение заставляет дрожать руки, когда он помещает диск в проигрыватель, но предисловия не ищутся в разморенной городской жарой голове. Достаточно послушать хотя бы отрывок одобренного еще накануне Мике макета, считает Флоран, а намерение внести песню в состав второго сольного альбома, кажется ему ясным по умолчанию. - Это же именно то, чего они ищут! – воодушевленно заявляет Валери после стихшей музыки. Фло прекращает стряхивать с колен невидимые крошки, смущенно интересуясь: - Кто? - Команда Дион! Те люди, что обращались к нашим композиторам за мелодиями для нее, должны оценить твое творение! Сегодня у них собрание, через полчаса, может кто-то уже здесь, пошли! Сам не помня как, Флоран очутился в гостиной, расположенной в противоположном крыле здания, втянутый в обсуждение тем, рекомендованных Селин для своей будущей пластинки. Всё слишком быстро и похоже на сон, чересчур фантастический для Фло, не вполне верящего, что он способен сочинить нечто подходящее на вкус великой певицы. Единственная реальная деталь в окружающем его видении – появление в комнате Зао. По обыкновению, собранная и деловая, с едва выбившимися из хвоста от быстрой ходьбы прядями волос и румянцем, она действительно рада видеть Флорана: - Как мило, что ты зашел поздороваться! Улыбаясь в ответ, Фло пока не находит, как бы помягче возразить, что теперь они вроде как соперники за потенциальное авторство того, что исполнит сама канадская Дива. Впрочем, Зао вскоре догадывается, зачем он здесь на самом деле; за разговорами о концепте и примерных сроках работы компания не сразу замечает сменивший духоту ливень. Отбивает свою партию гром. Дождь стучится в окна тише и тише, и когда капли начинают ползти по стеклу совсем медленно, музыканты решаются выйти на улицу. Там выясняется, что в воздухе все еще моросит – пока Флоран занят раскуриванием сигареты и набиранием хвастливой смс Микеле «Помнишь макет, который я показывал тебе вчера? Песня больше, чем понравилась…», Зао практично колдует над приложением вызова такси. - Не заключить ли нам с тобой пари, Фло? – когда оно побеждено, отвлекает Флорана от айфона хриплый голос. От Зао такое предложение вдвойне неожиданно. Фло, глядя на нее, будто никогда раньше не встречал, удивленно уточняет и соглашается разом: - Давай, а что за пари? - Сейчас объясню, - теперь жестом фокусницы Зао достает из сумки компактный зонт, чтобы раскрыв его, продолжить, - например, если мою песню выберет Селин, ты поедешь со мной в Канаду. Тихо посмеиваясь, Флоран шагает к ней под купол зонтика. - Ок! А если она выберет мою, я станцую под дождем от радости! Но как Фло ни старался писать по заданию, каждая нота словно переливалась отзвуками его личных переживаний. Флорана безумно тревожило состояние Мике, точка, где итальянец замер после провала сольного проекта, едва ли имея мужество сдвинуться дальше, вперед. Депрессию, в которой Микеле не признался бы ни себе, ни окружающим, было одинаково нельзя допустить и предотвратить. Фло посылает ему наброски, вдохновенно напевает на автоответчик, если Микеланджело не берет трубку, молясь, чтобы он не изменил своей привычке не прослушивать голосовые сообщения через громкую связь, пытается сделать невозможное. Пытается внушить, что жизнь переменчива, да и дается только один раз – нет времени на сожаления, на то, чтобы прекращать надеяться, столько дел ждут твоего участия, от которого реальность может стать лучше. Судя по затее концерта с Леонардо да Винчи на афише, на Мике это действует. Хотя Флоран физически не успевает посетить выступление, он счастлив за Микеле. Просто счастлив, до готовности внимать повторяющимся анекдотам про Леонардо и Буонарроти часами, лишь бы итальянец рассказывал их именно ему, лишь бы ему не надоело вновь и вновь присутствовать в зале на спектаклях Легенды о короле Артуре, неизменно навещая исполнителя главной роли в его личной гримерке. Дион предпочитает взять три песни из десяти предложенных Фло, и две из двух – Зао.       О роли Микеланджело в новом цирковом мюзикле Флоран узнает в Торонто, по репостам в социальных сетях. Ему сперва немного обидно оказаться далеко не первым, с кем делится Мике; затем Фло рассуждает – возможно, друг боялся сглазить, так сильно стремясь вырваться из болота безызвестности, засасывающего хрупкого Микеле как положено болоту, еще безнадежнее от любого неуверенного содрогания в сторону солнца – и дает себе обещание обязательно побывать на шоу. Сдержать его на проверку невероятно трудно. Флоран подряжается на Танцы со звездами, и телевидение с тренировками в две руки вытряхивают из него всю энергию без остатка. В нечастые минуты по-настоящему свободного времени, отвоеванные Фло у сна, потолок вальсирует над отупевшим от усталости взглядом, и нет ни малейшего смысла заставлять себя тащиться куда-то в свет. Случается, правда, что его тащит Зао – то на фотовыставку, то на спектакль. Не покоряться Зао чревато, да и Флорану в общем нравится расслабленное ощущение, рождающееся в сердце возле ореола ее спокойной, уверенной силы. Ему достаточно переживаний на паркете, до танцев тоже так или иначе их хватало. И только неожиданная встреча с Микеле опять выворачивает это сердце наизнанку. В кафе, после представления Красного и черного, Фло, столкнувшись с ним, по адресованному итальянцу множеству одинаковых вопросов от каждого второго знакомого «А где Ноэми?» догадывается, что у Микеланджело с ней роман. То есть, отношения, а не то, что обычно у Мике с девушками. Для друга, наверное, это должны быть приятные новости. Флорану же остается довольствоваться тем, что Микеланджело забывает возлюбленную еще до того, как при нем заканчивают произносить ее короткое имя; внимание его абсолютно обращено на Фло. Он хватает за плечи, соприкасается с ним запястьями, требует фотографироваться, танцевать и выпить одновременно. Глаза итальянца сияют сдержаннее, чем в былые годы, однако бешеное счастье Флорану передается с его дыханием, взмахами рук, в момент, когда он, склоняясь к другу, нечаянно сталкивается своим горячим лбом со лбом Фло, потому что в ресторанном шуме не разобрать вступления песни. Песни, скачанной у Флорана в телефоне и написанной им же для второго альбома Лилиана Рено. Вопреки установленному правилу, ее Микеле Фло не представлял ни в зачаточном состоянии, ни записанной в студии, до сих пор. Они расстаются, мирно сжав ладони на прощание. Флоран надеется, что желания догнать Мике, приблизиться вплотную, обнять и не отпускать никуда, в нем ничто не выдает с застывшей на губах улыбкой, устремленной другу вслед. Он тоже забывает скоро, до чего неистово желание поцеловать губы Микеланджело. Ожившие в памяти картинки о вдохновившем на песню погружают Фло лет на семь назад. Он тогда полагал, что до Микеле ошибался на счет любви, не знал, что же это в самом деле такое. Думал, что любовь – что-то безграничное, великое, побеждающее все и вся, затмевающее прошлое и открывающее радужное будущее. Что-то наподобие чувства, толкнувшего Флорана покинуть Францию ради канадской студентки, которая попала в Париж по обмену и не собиралась оставаться там из-за влюбленного в нее парня. Чувство к Мике кардинально отлично. Вопреки очевидной взаимности, его надо скрывать, стыдиться, как уличной воровки, отпускать наружу по чуть-чуть, чтобы внешне поведение не превышало дружеских рамок. Любовь оказалась величайшим секретом из тех, что приходилось хранить Фло. И он хранит, чтобы в один прекрасный день освободить, как из музыкальной шкатулки, ее образ тонким перебором пианинных клавиш.       День рождения Микеланджело уже заканчивался. Изобретая превосходную идею возникнуть под финал отмечания в качестве незваного гостя, Флоран даже не надеется обнаружить, что за распахнутой дверью в квартире Мике его напротив ждут, кроме самого именинника, Пьетро, Клара и… отсутствие Ноэми. Уподобляться бесцеремонным знакомым из кафе Фло точно не стоит. Он ни о чем не спрашивает, тем более, что вскоре чуть ли не убеждается – праздник здесь в честь него. Итальянская суматоха, помноженная на младшего брата, почетное место у стола, любимое вино усиливают это впечатление, а главное, Флорану вручают дорогие подарки. Что такое, в самом деле, принесенная им очередная грампластинка по сравнению с вдохновенными речами Микеле о том, как в ближайшие месяцы они вместе с Фло отправятся на восток с еще одним туром Ле концерта, как потом в Амадеусе Фло и никто иной вновь сыграет Сальери? Нет, ничто не сравнится с искренней верой Мике во все это, заражающей Флорана верой в счастье, от которого ему хочется, взявшись за руки, взлететь над городом сию же минуту. Вопреки тому Фло приземляется у синтезатора и вдруг начинает играть совсем не ту вещь, которую собирался. Из-под кончиков пальцев рвется наружу еще не сформировавшаяся мелодия, почти импровизация, появившаяся в голове по дороге. Инструмент легко позволяет выразить никогда не произносимое вслух прилюдно, облекая в звуки нежность и тоску Флорана, а Микеле, вставший за спиной в молчаливо-обреченном понимании, кладет руки ему на плечи. Как когда-то давно, итальянец осторожно водит дрожащими кистями, подражая игре на пианино, отчего Фло охотно закрыл бы глаза. Но словно в оцепенении, он продолжает смотреть прямо перед собой и едва улыбаться. Раньше они вообще ничего друг другу не дарили, предпочитая делить. Кто первым завел это маленькую традицию, Мике или Флоран не вспомнить уже, да и неважно. Бродить в преддверии торжественной даты вдвоем по блошиным рынкам Латинского квартала или бутикам Риволи тоже не имело значения – выбранные так или иначе шарф, футболка, книга, винил носились или хранились по очереди, превратившись навсегда в символ. Негаснущий в душе маячок-сувенир о «случайных» прикосновениях, об окликах по имени громким шепотом, о смехе и обмене многозначительными взглядами. Символ часов, прожитых совместно так, будто судьбой была заложена еще куча подобных полу-семейных дней и вечеров. Но все имеет свойство заканчиваться. Накануне Рождества Фло заглядывает в меломанский магазинчик, что нашел Микеле какой-то далекой, неправдоподобно-теплой осенью, и тут же спешит поскорее унести ноги от источаемой каждой кассетой на полке, каждой пластинкой и каждой коробкой с дисками грусти. Ему слишком одиноко там, пусть и в толпе других покупателей. Как назло за ближайшим углом вырастает лавка букиниста, точь-в-точь как та, где однажды они приобрели потрепанную книжку со сказками Уайльда, которые Фло всего однажды потом читал вслух. Делал он это обнимая Микеле, полулежащего прижавшись спиной к его груди, заснувшего через страницу и пахнущего, как ребенок, миндальным печеньем и молоком. Если зажмуриться, Флоран может восстановить любую мелочь из той идиллии, только не заставить лавку исчезнуть. Значит, пора опять исчезнуть из города. Когда сам Париж взялся рассказывать о твоей любви, простому смертному ни за что не выйти победителем. Фло набирает смс-ку Зао в безотчетной уверенности, что она не будет против, если он присоединится к очередной поездке в Канаду. А лучше прилетит заранее и подождет ее в Монреале. Бегство от ностальгии в конечном итоге выглядит более реальным, чем от Микеле. На третий по счету для Флорана год Петуха тот обнаруживает в своем телефоне приложение скайп и вознамеривается сейчас же его испробовать. Ранним и пахнущим кленовым сиропом утром, пока весь дом спит, Фло уходит в самый дальний от комнаты Зао угол, с ноутбуком и гитарой наперевес. За это время Мике пару раз роняет мобильник, демонстрирует процесс сборов в Сеул, приводя Флорана в восторг сообщением о сольном туре в Корее, и стихает, услышав вступление Come together. Именно Битловская песня возрождается в гитарных струнах неосознанными касаниями пальцев Фло – итальянец тихонько подпевает, пока не доходит до места, в котором совсем забылись слова: - Первая пластинка, что мы купили, - произносит он тогда, заставляя просиявшего Флорана закивать, резко хлопнув ладонью по деревянному корпусу, - надо что-нибудь и у корейских коллекционеров поискать! В следующий раз поехали со мной?..