His favorite toy

            Маленький Кристофер никогда ни в чем не нуждался. С раннего детства родители покупали ему все, на что только мальчик положит глаз. Катонными стали поездки куда-то, покупки игрушек, разрисовка каких-то раскрасок, просмотр увлекательных фильмов или чтение детских книжек со сказками. Мама всегда выполняла каждую прихоть сына, отец регулярно вкладывал в это достаточно хорошие деньги. Они просто хотели, чтоб ребенок довольствовался новой игрушкой. И плевать, что куча старых валяются где-то на чердаке. Так прошло еще несколько лет. Со своих семи Крис понял, что достаточно просто попросить отца — эта вещь будет его. Неважно, что именно. Главное только позвонить и сказать ключевые: «Папа, я хочу!» По такому принципу он жил в свои четырнадцать достаточно истомно. Одевался лучше круга своих друзей, у него всегда были первоклассные гаджеты, достаточно хороший велосипед. Такое вряд ли кто-то мог позволить из тех, с кем общался подросток. И он считал это, в какой-то мере, даже неплохим. А что плохо в том, что он может быть лучше остальных? Тогда-то, в свои четырнадцать, он успел стать мудаком. Заодно и свесить ножки на шее у отца. Вот наконец ему те заветные восемнадцать. Он все еще считал неплохим то, что был лучше других. Он все еще думал о том, что если попросить отца, то нужная вещь будет у него в руках. Но, кажется, это работает не всегда и везде. Когда Крис начал устраивать вечеринки во время отъезда своих родителей, то понял, как чертовски ему не хватало этого раньше. Общество парней, среди них даже есть хорошие друзья. У этой банды было свое название, известное в кругах старшей школы. Помимо друзей, приходили девушки и Крис понял, как ему не хватало и этого. Ему нравились некоторые, но это было секундное влечение. Он расценивал их фигуру и внешность, понимая, что с ней можно достойно провести ночь.             Когда ты имеешь все, то при тебе должна быть достойная девушка. Ему твердили о том, что необходимо найди девушку до своих двадцати настолько часто, что уже блевать хотелось от фраз, подводящих к этой. Оставалось всего два года, а Кристофер так и не желал находить ту самую. Он желал и дальше вести разгульный образ жизни, попивать алкоголя, курить свои «Мальборо» и кутить на каких-нибудь вечеринках. Девушки были нужны ему, но чисто для физического удовлетворения. Он не нуждался в той, которая может сидеть и часами слушать о его проблемах. В конце концов, отношение восемнадцатилетнего Кристофера Шистада к девушкам свелось к тому же, что и отношение семилетнего Кристофера Шистада к игрушкам...

***

            Как же он ненавидел ее. Вечно эти растрепанные темно-русые волосы, граничащие с рыжим цветом. Серые глаза заинтересованно бегают по лицам собеседниц, периодически останавливаясь на экране своего мобильного. Звук оповещений о ее сообщениях, кажется, тревожил не только его уши. Это, по его ощущениям, слышала вся столовая. Он наблюдал за тем, как тонкая рука держала картонную коробку сока, периодически поправляя трубочку. Вишневый сок медленно поступал ко рту девушки, иногда оставаясь на губах. Она чертовски долго облизывала губы, чтоб убрать какие-либо остатки этой жидкости. Как же он зависел от нее. Только спустя минут двадцать парень мог позволить себе отвернуться и снова вникнуть в разговор с парнями. И в очередной раз ощутить на себе ее пристальный взгляд. Да она, блять, издевается! Он даже не думает смотреть в ее сторону, решая оставить все, как есть. Пусть помучается также. Он продолжает обсуждать затеваемую вечеринку с Вильямом, лишь изредка позволяя себе представить, как в очередной раз прижмет ее к стене и сможет сам помочь избавиться от остатков вишневого сока на ее припухлых губах. Он должен не думать о том, как будет целовать ее, как будет снова трогать те мягкие волосы, как снова будет сходить с ума от ее запаха лаванды. Но на вечеринке он рассуждает достаточно просто на счет всех тех высказываний. Хватает только одной фразы. Какой?

Я никому и ничего не должен.

Пристальный взгляд все еще чувствуется на затылке, будто туда вонзили нож и ты не можешь пошевелиться. Будто от этого движения зависит вся твоя жизнь. Но паренек не глуп, чтоб повернуться и отдать ей желанное. Он прекрасно знает, как ей нравится ощущать на себе его блуждающий взгляд. Ему бесспорно известно о том, как она хочет сидеть и смотреть глаза в глаза, но также в курсе, что и смелости не хватает. Боится утонуть и больше не вынырнуть, окунуться в этот омут с головой и надолго. Что ж... Кажется, у них одинаковые страхи.             Она будет сидеть и прожигать лицо шатена своим взглядом, якобы попадающим туда случайно. Уже в пятый раз. Совершенно нечаянно, даже не думая. А он также будет сидеть и делать вид, будто ее и нет. Будет говорить друзьям о том, что стоит позвать и первый курс, они умеют развлекаться. Он снова усмехнется, вспомнив их первый поцелуй и резкое появление его недодевушки. Тогда он запомнил это развлечение надолго. Почему бы не повторить? Нехотя, но друзья соглашаются с ним, пусть и не понимая, зачем ему нужна компания незаинтересованных первокурсниц. Им же плевать на пенетраторов, они не особо и любят зависать на вечеринках. Большая часть обучающихся там сейчас забита учебой, какое веселиться? Но вот он знает одну, которой точно будет интересно провести там вечер. Пусть себе она в этом никогда и не признается, но он знает. Он посчитает это удачным, встав из-за стола и не чувствуя на себе взгляда серых глаз. Улыбнется ее румянцу, когда он пройдет мимо и взглянет, а она поднимет глазки в ответ. Он доволен собой, как издевается над этой девушкой, заставляя ее хотеть его еще больше с каждой секундой. Он самодовольно ухмыляется, когда понимает, что и сам возбуждается от ее питья сока. Ему приятно быть тем, кто заставляет ее щеки сменить бледный цвет на алый, проявляющийся только рядом с ним. Он хочет чаще видеть радость в ее серых глазах, когда он снова посмотрит на нее оценивающим взглядом. Он уже реже думает о каких-то девушках, которых можно поцеловать на вечеринке и, как отчаянный пастух, пытается найти свою овечку. Но овцой она была еще той... Кинуть его в тот самый момент, когда он почти разложил ее у себя на постели и просто извиниться, издав легкий смешок, также спешно скрывшись за закрывающейся дверью. К слову, он все чаще думает о ней. О ее нежных губах, всегда с привкусом апельсина. О ее запахе лаванды, благодаря которому, кажется, он может оказаться в трансе. О том, насколько ему нравится чувствовать ее пальчики у себя на шее. О том, как она восхитительно произносит его имя, томно выдыхая в губы после длительного поцелуя. Он будет думать о ней даже тогда, когда примется засыпать.

Но Кристофер не будет думать о чувствах к Эве. Это лишь новая игрушка, скоро все это закончится. Достаточно просто отыскать другую...

***

            Кристофер знал, как будет выглядеть его сегодняшний вечер. Для него ответить на это было проще простого, как дважды два. При нем не было замечено даже грамма сомнения, что что-то может идти не по плану. Он прекрасно знал, что Эва Мун вряд ли сможет устоять перед ним, когда он подойдет и поцелует ее, снова прижав к какой-нибудь стенке его дома. Потом снова все дойдет до типичного пика, они снова ворвутся в какую-нибудь свободную комнату и будут терзать губы друг друга. Он начал отмечать, что целуется она куда лучше, чем другие. До нее у него была куча таких, кто любил пробовать губы на вкус и это ни для кого не секрет. Но так касаться языком его верхней губы могла только она. Казалось бы, так неуклюже, как-то осторожно, будто каждый раз делает это впервые. Только за отменные поцелуи с ней он мог отдать душу. Думать об этом, когда ты находишься в кругу парней — не очень, если признаваться честно. Он чувствовал себя неловко, когда закусил свою нижнюю губу, а при этом рядом с ним было около троих парней. И только один, кажется, понимал, в чем тут загвоздка. Когда парни стали расходиться, а Крис и тот самый догадливый направились к дому Шистада, готовить его для вечернего погрома, мистер всезнайка начал свой допрос. — Скажи-ка мне, Кристофер, — Вроде как отдаленно начал парень, лишь первой репликой вызывая у друга необычную заинтересованность. — И давно ты думаешь о Эве? — Чего? Вильям, что ты несешь? — Он не любил, когда его заставали врасплох. Например, однажды его мама застала картину: стоит Крис, рядом с комодом, на котором красовалась итальянская ваза. Опускает глаза ниже и понимает, что ее драгоценный сынок разбил не менее драгоценную вазу. В такие моменты ему становиться дико стыдно и возникает желание отмазаться. Так сказать, обвинять человека в клевете, которой на самом деле и не было. — Я вижу, что творится с вами последний месяц. На каждой вечеринке грустит, пока не встретит в толпе твой взгляд. И пока ты не заберешь ее в какую-нибудь комнату, где вы наконец поцелуетесь. Она привязалась, не находишь? — И как давно он наблюдает за тем, что делает Эва на вечеринках? Нет, это не ревность. Скорее простое любопытство и еще, может бы-ы-ыть... Ладно, кого обманывать? От себя не убежишь. Крис действительно приревновал. Только вот не было оснований, ведь они даже не встречаются. На нее имеет права смотреть кто угодно! — Как привязалась, так и отвяжется, — Недовольно буркнул Шистад, поправляя лямку спадающего рюкзака. Он ненавидел себя и Магнуссона за то, что они вообще начали этот диалог. Лучше бы просто молча дошли до его дома, а там возмущались, что алкоголя слишком мало. — А сам-то отвязаться сможешь? — С усмешкой поинтересовался друг, на что получил непонимающий взгляд карих глаз. Крис действительно не понял, о чем он. У него же нет никаких чувств к Эве, он просто хочет целоваться только с ней на каждой вечеринке и только с ней делиться своими проблемами. У него и правда никаких чувств. — Ты тоже в нее влюблен. И не пизди мне, что это не так, — Серьезно проговорил Вильям, запуская пятерню в свои волосы и поправляя спавшую на глаза челку. — Да не влюблен я, что ты мне тут городишь? — Возмутился Кристофер, смотря на друга так, будто на врага народа. Будто он и вообще перестал быть другом, как таковым. — Не влюблен? Тогда давай так, — Он резко остановился и, судя по его азарту в глазах, собирался что-то предложить. Но Крис всегда соглашается на какую-нибудь авантюру, Магнуссон это знал слишком хорошо. — Сегодня на вечеринке ты не поцелуешь ее. Тогда и докажешь, что не влюблен. — А готов он на это вообще? Сможет не повестись на губы той, к которой он привык за этот последний месяц? Хотя, раньше и без Эвы справлялся. Сейчас тоже справится. — Идет, — Да, он согласился. Даже не зная, кому и что он станет доказывать...

***

            Дом практически трещал по швам. Народу в этот раз пришло куда больше, чем на прежние вечеринки пенетраторов. Кажется, больше было девушек, нежели парней, но оно и не удивительно. Все-таки Кристофер организовывал эту вечеринку. И сам он сейчас сидел в запертой комнате на втором этаже, совершенно один и думал, как он сегодня выйдет и просто пошлет Эву. Поцелуется с кем-нибудь другим, ведь без поцелуев он не сможет. Она же все равно увидит это, будет плакать и кричать о том, какой же Шистад мудак. У него нет к ней чувств, он устал твердить об этом. Но то, что он не хочет, чтоб она лила из-за него слезы практически не в его силах объяснить. Он просто закрылся в комнате, лежал на кровати и что-то читал в своем телефоне. Это была какая-то электронная версия книги, что приходилось читать ему и в оригинале. Но сюжет завлекал так, словно этот напечатанный текст он видел впервые. От увлеченного чтения его отвлекло сообщение, что пришло на телефон. Звук об оповещении практически не был слышен, музыка слишком громко играла в посторонних комнатах. Эва Ты где? Неужели организатор вечеринки не будет на ней присутствовать? 23:08       Он отметил, что она очень ловко съехала с темы. Ей вроде как и интересно, почему его нет среди толпы и почему он не нашел ее, чтоб поцеловать. Снова прижать к стене, чувствуя, насколько он владеет ситуацией. Но вроде как и делает вид, будто ей плевать. Будто ее волнует только его статус, только его вечеринка. Вы Сейчас нет настроения спускаться. Повеселись там :) 23:09       Он практически и не лгал ей. У него не было настроения спуститься вниз, ведь он прекрасно знал, что не сможет остаться с ней наедине. Иначе в противном случае он проиграет. А это то самое, что он ненавидит делать в своей жизни больше всего. Эва Крис, что случилось? 23:10 Я не могу веселиться, когда тебя тут нет :( 23:11 Может, я поднимусь к тебе? 23:11       Шистад уже начал печатать о том, что ей не стоит приходить сюда и сидеть с ним, как вдруг услышал стук в двери. Удивительно, как он смог расслышать тихие постукивания среди этого хаоса? Однако, он мог догадываться, кто там и не сразу решился открыть дверь. Сперва он только подошел к ней и начал прислушиваться. — Крис, открой! Я знаю, что ты там. — Слышался голос Мун. Той самой, о которой он мечтал, лежа здесь. Он понимает, что если откроет — проебет спор. Но если не откроет, то проебет ее. А она, пока что, единственное, что может заставить его чувствовать беззаботное счастье, если можно так выразиться. Рука уверенно поворачивает ключ в замочной скважине и немного нажимает на ручку, отчего белоснежная дверь открывается и в комнату проходит Мун. Спешно закрывая дверцу в комнату на тот же ключик, она только поворачивается и смотрит на озадаченного Криса, уткнувшегося глазами в пол. Раньше этот оттенок паркета не казался ему таким темным... — Что случилось? — Немного расстроено спрашивает обладательница хер-пойми-какого-цвета волос, присаживаясь на кровать рядом с Шистадом. Он готов был отдать все, лишь бы сейчас сорваться и поцеловать ее. Она так сексуально сегодня выглядит, ей так идут короткие юбки... — Ничего, — Спокойно отвечает он ей, практически не двигаясь. Даже взгляд не скользнул куда-то в сторону с того, уже, казалось бы, излюбленного места на паркете. — Ты даже не смотришь на меня, — Это прозвучало даже не так, будто она случайно отметила это. Будто это был упрек в его адрес. И, судя по ее голосу, кажется она расстроена. И больше, чем с начала разговора. — Не собираешься говорить со мной? — На это он тоже ничего не ответил, ибо знал, что не стоит. Скажет он слово и ощутит, насколько сильно он ее хочет. Насколько сильно он желает поцеловать ее, почувствовать тот привкус апельсина, снова вдохнуть этот дурманящий запах лаванды... — Отлично. Класс! — Все резко обрывается. Она почти вскакивает с кровати и собирается направляться к выходу, кажется, даже не думая поворачиваться и смотреть на него еще раз. Видимо, точка кипения, видимо, сейчас он проебет все свое счастье. Да пошел ты на хуй, Магнуссон! Шистад буквально подрывается, бросаясь вслед за Мун и не позволяя ей дотронуться своими нежными руками до ключа в замочной скважине. Крепкая рука шатена опускается на талию Эвы, притягивая к себе. Он не собирается отпускать ее, только не сейчас. И пошел к черту этот Вильям со своим спором, пошел к черту весь мир. Он осторожно переходит от нижней губы к верхней, поддаваясь попыткам Эвы увести его от дверей. Они медленно шагали по комнате, не отрываясь друг от друга, пока Шистад не напоролся на кровать и не упал. Мун приземлилась сверху, но и не думала из-за этого упускать такой момент. Он нуждается в ней. Она нуждается в нем. Им это нужно.             Холодные пальчики девушки едва касаются шеи, пока Эва сосредоточена на его губах. Они не смогли заметить, как из лежачего положения приняли сидячее. Эва была довольна тем, что сидела у него на коленях. Она настолько погрузилась в эту страсть, что начинает покусывать нижнюю парня, отчего слышит приглушенные стоны. Кажется, ему это нравится. И он переходит к тому же методу. Оставляя на нижней губе маленькие ранки, что немного кровоточат, Крис слышит такой же тихий стон Мун. Он готов слышать его куда чаще, чем один раз в несколько месяцев. Руки медленно подбираются под его белую футболку, ощупывая каждый сантиметр торса. Ему уже надоело терзать одни лишь губы и когда Шистад плавно передвигается к шее девушки, та начинает тянуть вверх эту ткань. Кареглазый и не думал ей сопротивляться, ведь этот момент он слишком часто прокручивал у себя в голове. Просто так взять и отступить он не собирался. — Крис, — Она выдает это тогда, когда понимает, что теперь ей с неделю ходить с двумя алыми засосами на шее. — И что теперь мне делать с этим? — Тяжело дыша, спрашивает она, продолжая сидеть на коленях парня и соприкасаясь своим лбом с его. — Будешь ходить с этим, — Он совершенно не видел в этом проблемы, поэтому продолжил испытывать истому от происходящего и все еще проводить своими кончиками пальцев по ее оголенным плечам. Она в свою очередь лишь водила ноготками по его спине, чувствуя, как он ухмыляется.

Ему казалось это правильным. Плевать, что теперь Магнуссон будет считать его законченным влюбленным. Шистад ничего не скажет по поводу своих чувств к ней, он может сказать лишь одно — это самая любимая игрушка за всю его жизнь.