***
Заливаясь слезами, Тауриэль бежала по лесу, стараясь не обращать внимания на местность, а зря. Мрак у нее над головой сгущался, а мысли о смерти посещали ее все чаще.Что это такое, смерть? Еще один вопрос, на который ей никогда не найти ответа. Ей было неведомо, что в этот самый момент Леголас думает о том же, и со всех ног мчится за ней. Внезапно эльфийка остановилась и замерла. От рождения она чувствовала окружающую природу лучше ее сородичей, и ей ничего не стоило распознать волнение лесных обитателей. Это темные чары. Чары, мощнее которых просто нет. После доклада разведчика с юга, которого она ненароком подслушала, ожидая приема у короля, Тауриэль была абсолютно уверена, что союз Мудрых изгнал Некроманта из Дол-Гулдура, но это было определенно не так. Листья деревьев чернели и сворачивались прямо у нее на глазах, а стволы трескались под напором черной магии. Кроме того, не слышно было пения птиц или шорохов, издаваемых другими лесными обитателями. В гнетущей тишине леса был слышен лишь звук ее собственного дыхания. Ее собственного и еще одного. Тауриэль резко натянула тетиву, развернулась и встретилась взглядом с Леголасом, целящимся в нее из лука. До боли знакомая ситуация, но в этот раз он был гораздо ближе, а момент гораздо более неподходящим. Леголас не стал медлить. Не сказав ни слова и мгновенно вырвав лук из рук Тауриэль, он поцеловал ее. Тауриэль не разрывала поцелуя, ибо была слишком измучена слезами и печалью, но когда он наконец прервался, она глядела в глаза эльфа с непониманием и гневом. Тауриэль была ошеломлена. В ней проснулись незнакомые до этого чувства. Она пыталась собрать расползающиеся как тараканы мысли воедино, но это было не так то просто. Леголас с явной неохотой отпустил Тауриэль из своих объятий и отпрянул назад, устанавливая небольшую дистанцию между ними. Эльф боялся, что она резко перейдет в наступление, но его опасения оказались напрасными: Тауриэль не пошевелилась. Она лишь глядела на него с ужасом и недоверием. Отец оказался прав только частично: он был нужен ей далеко не так сильно, как она ему. И в этом Леголас не мог ошибиться. Но чуткий слух даже в такие неловкие моменты никогда не подводил эльфов. Оба прекрасно услышали орочьи голоса совсем неподалеку от них. Леголас мгновенно извлек меч из ножен, и Тауриэль последовала его примеру. — Нет. Не сейчас. — Леголас строго посмотрел на нее, как на маленькую девочку, заигравшуюся в куклы до поздней ночи. — Я не смогу себе простить, если ты погибнешь. Возвращайся! — Их больше сотни, и ты это знаешь. — Тауриэль была уверена в себе, и в упрямстве Леголас никогда не мог с ней тягаться. — Даже такой искусный воин как ты не сможет одолеть сотню орков в одиночку. Я иду с тобой, ибо теперь ты единственный, кого я не хотела бы потерять. Но во взгляде Леголаса сквозила все та же строгость. — Обещай, что не погибнешь. — в его взгляде сочетались серьезность, нежность и совсем капля надежды на лучшее. Эльф ни на минуту не забывал о кольце, что лежало у него в кармане и ждало своего часа. Но все понимали, что час еще не настал. Тауриэль слабо улыбнулась. — Обещаю. — твердо ответила она. Леголас решительно посмотрел в сторону приближающегося шума и, вскрикнув, упал на землю, потянув за собой Тауриэль. И вовремя: там, где только что была макушка принца просвистела стрела с черным оперением, а на поляну выскочила толпа орков. Отсутствие громких восторженных воплей говорило о том, что эльфов они заметили давно и лишь ждали момента для нападения. К тому же, орков было лишь пол сотни, и Тауриэль мгновенно поняла, что остальные наступают с другой стороны. Но она не могла повернуться — орки наступали слишком упорно и не давали передышки, да и усталость и пролитые слезы давали о себе знать. Леголас храбро отражал все атаки, и тело за телом падали к его ногам, окрашивая и без того бурую траву в кроваво- красный цвет. «Я не могу подвести его! Я дала слово!» — пронеслось в голове эльфийки, и она продолжила бой с новыми силами. Но сил хватило ненадолго. Через минуту Тауриэль почувствовала, как холодное железо полоснуло ее по ноге, а еще через несколько секунд тонкая ткань на плече окрасилась в красный цвет. По телу разливалась удивительная слабость, и Тауриэль поймала себя на мысли, что не хочет больше бороться, не хочет сражаться за свою жизнь. Без поддержки страшные мысли вновь одерживали вверх, и она теряла все свои силы. Это был конец, и эльфийка как никогда ясно это чувствовала. Но она должна бороться. Должна. Леголас отбивал удары орков и, как мог, следил за подругой. Он видел, что она сражается из последних сил, но ничем не мог ей помочь. Он знал, верил, что она не хочет умирать, что она сможет собрать силы и устоять в этом поединке. Леголас удвоил натиск, перебив последних орков практически одним движением руки. Краем глаза он увидел, что она сделала то же самое, и вопреки его воле их мечи скрестились. Тауриэль смотрела ему в глаза без тени страха, хотя гнетущая атмосфера леса явно тревожила ее. Она была так близко… Казалось, она была готова забыть… Но внезапно эльфийка побледнела и пошатнулась, выронив меч, но тут же была подхвачена сильными руками. Внутри Леголаса все похолодело и сжалось: пальцами он ощутил горячую струйку крови на ее теле. В спине эльфийки торчала стрела с черным оперением. Последний недобитый орк сделал свое дело и рухнул замертво со злобной улыбкой на морде. И достаточно было одного прикосновения чутких пальцев чтобы понять, что рана смертельна. Тауриэль через силу подняла глаза и взглянула на эльфа. Она не сдержала обещание, и это причиняло ей боль большую, чем стрела между позвонками, хоть она и знала свою участь даже несколько часов назад. Леголас взглянул ей в лицо, подхватил на руки, словно она была пушинкой, и помчался в сторону дворца, не чувствуя ног. Шарахаясь от пауков, выскакивающих из чащи леса, он старался как можно плотнее прижать ее к себе и согреть, шепча на ухо обрывки заклинаний и молитв, но это было ему явно не под силу. Эльфийку бил озноб, а густые капли крови все чаще падали на землю — стрела была отравлена. Весь путь превратился в череду пробуждений и снов, но все чаще перед ней из серого тумана выплывал образ Кили… Когда Леголас принес Тауриэль в замок, она еще дышала… Совсем тихо, почти не слышно… Она много раз теряла сознание и видела образ Кили. Ясно и четко, совсем как в тот несчастный день, когда его не стало. Ей казалось, что он звал ее, говорил что-то… Эльфийке становилось все сложнее понять, где галлюцинации, а где реальность. — Тише, все будет хорошо… — она слышала голос Леголаса, словно сквозь сон. Врачи не спали целую ночь, пытаясь вновь зажечь угасавшую в ней искорку жизни. Образ ее возлюбленного становился все отчетливей, она постоянно слышала его голос, настойчивый, зовущий к себе… — Тауриэль, ты выйдешь за меня? — туманный образ Кили начал исчезать, и перед ней начали возникать хорошо знакомые черты лица. Леголас? Она явственно чувствовала, что умирает. Собрав все силы, она приоткрыла глаза, увидев, как врач качает головой и опускает взгляд, как Леголас смотрит на нее глазами, полными слез и без тени надежды… Смысл сказанных им слов она уловила не сразу, а когда поняла… Она не могла разбить ему сердце еще раз. Не имела права, ведь он больше не сможет с этим жить. Но он должен жить. Уже просто не было сил сказать слово, она лишь кивнула. Слабо, еле заметно, но эльф без труда все понял. В его руке что-то блеснуло, и Тауриэль ощутила на пальце легкий холодок. Наверно, это последнее, что она почувствовала в этой жизни. Глаза закрылись, а по всему телу прокатилась волна боли. Это конец. Конец… Как ни странно, это слово прозвучало довольно радостно. Прозвучало? Но ведь она только подумала об этом! — Конец? — Тауриэль четко и ясно услышала рядом с собой знакомый голос. — Нет, я полагаю, это начало! Тауриэль с трудом открыла глаза: боль исчезла, но усталость никуда не делась. Вокруг нее была просторная зала, полная света и воздуха, с изящными колоннами, поддерживающими высокий свод. В зале не было окон или рукотворных светильников, поэтому сложно было понять, откуда взялось столько света. Поднявшись на ноги, Тауриэль какой-то глубиной подсознания поняла, что находится в Чертогах Мандоса, а подле нее стоит Кили и широко улыбается. За его спиной стояли Фили и Торин, которые с любопытством оглядывали Чертог. Они явно попали сюда совсем недавно. Тауриэль растерянно переводила взгляд с одного на другого, ничего не понимая. — Что ты здесь делаешь? — с ноткой радостного удивления спросил Кили. — Я ждал тебя, но мог бы подождать еще пару тысячелетий! Ты не должна была умирать так рано! — Так я умерла? — спросила Тауриэль, ни капли не удивившись. — Да, видимо так. Это случилось против моей воли, — поспешно добавила она, заметив беспокойный взгляд Кили — Я бы не стала сама искать смерти. — Правда? — не слишком учтиво перебил ее Торин. — Знала бы ты, о чем ты думала свои последние несколько часов… Если бы я догадался об этом раньше, я без тени сомнений позволил бы вам с Кили сойтись! — усмехнулся он. — Что это? — гном с интересом посмотрел на изящное серебряное колечко на пальце Тауриэль. Прощальный подарок Леголаса остался с ней даже после смерти. — Я не знаю… Не помню… — эльфийка действительно ничего не помнила, ибо память о событиях прошлого не нужна обитателям Чертогов ожидания, которые еще могут вернуться в Смертный мир. Казалось, Кили ничуть не удивился такому обстоятельству, в отличии от дяди, с нескрываемым изумлением смотрящим на руку эльфийки. — Я знал, что ты его любишь. Это трудно не заметить. — тихо произнес он. — Ты сейчас нужна ему, и тебе не нужно было умирать. — Но я была почти без сознания! Я ничего не могла сделать! — Если бы у тебя были силы говорить, ты, без сомнения, приняла бы подарок. — Кили явно говорил превозмогая боль, но в его голосе сквозила доброжелательность, и в нем не было ни капли ревности. — И сделала бы правильно. Вы нужны друг другу! — повторил он слова Трандуила. — Наше время на исходе. — прервал его Фили, который был как никогда серьезен. — Нам пора. — Куда? — удивилась Тауриэль. — Я думала, мы здесь навсегда! — «Здесь» — слишком растяжимое понятие, — невесело усмехнулся Кили. — Ты здесь, я полагаю, навсегда. А наша обитель в другом чертоге. Мы можем больше не увидеться. Прощай! И все трое гномов, поклонившись, исчезли. Тауриэль стояла неподвижно, и какое-то время не могла прийти в себя после произошедшего. Но долгой передышки ей не дали. Где-то в глубине сознания прозвучал незнакомый прежде голос: «Я дарую вам второй шанс. Возвращайтесь в Смертный мир, и если вы сможете узнать друг друга, ваша любовь станет вечной, и навсегда останется в памяти народов Средиземья. Я верю, что вам обоим это удастся!» Тауриэль не успела удивиться. Мгновенно перед глазами закружился туман, а по телу разлилась боль. «Как тогда, во время смерти…» — только успела подумать она, как сразу ощутила, что стоит под дождем, и что промокла насквозь. И ей очень захотелось заплакать. Просто от безысходности и от одиночества, что она и сделала. И сразу поняла, что она просто маленькая девочка, стоящая на поляне, где за последние часы произошло столько событий… «Как там Леголас» — подумала она, и тут же удивилась: « Кто такой Леголас?»***
Над Средиземьем сгущались сумерки, когда полил сильный дождь, словно оплакивая смерть эльфийки. Леголас бежал по лесу. Бежал, куда глаза глядят, лишь бы подальше от дворца. «Вот и всё… Конец…» Принц никогда не задумывался о жизни без нее. Будет ли вообще его жизнь идти дальше? В последнее время мысли о смерти посещали его все чаще. «Последняя моя радость… Последняя, кто умела любить, кого я любил… Отец был прав только частично. Я был ей не нужен… Впрочем, что толку гадать?» Погруженный в мрачные мысли он дошёл до того места, которого он так хотел избежать. Но следуя за какой-то высшей силой, сбился с намеченного пути. Трава повсюду была багровой. Багровой от крови. В этот самый момент Леголас страстно желал собственной смерти. В отчаянии он вытащил меч из ножен, и единственное, что его остановило, был детский плач. Принц удивленно огляделся по сторонам и увидел маленькую девочку с рыжими волосами и изумрудно-зелеными глазами, одетую в разодранное и перепачканное землей белое платье. Эльфу несколько раз пришлось убеждаться в том, что это не просто плод его воображения. «Совсем как она тогда…» — и после смерти любимой это была первая светлая мысль в его голове. Улыбнувшись, он подошел к маленькой эльфийке и вытер ей слезу. Та не переставала плакать, но Леголас не знал, ка ее утешить. Он просто взял ее на руки и понес в сторону дворца. Имя ее было для него пока не важно, важно было, что она, возможно, сейчас счастлива, а в последнее время Леголас чужое счастье ставил выше своего. Уже утром, проходя мимо небольшого поселения на северо-западной границе леса, эльфийка заметила группу детей, весело играющих неподалеку. Среди них были гномы, и люди. Один из них, что казался чуть выше остальных, самозабвенно рассказывал истории, которые, якобы, случились с ним на самом деле. В них часто фигурировали эльфы, и истории казались поистине фантастическими. Тем не менее, рассказчик обижался на недоверие остальных. Черты лица казались страшно знакомыми, и эльфийка, спрыгнув с рук принца, побежала к нему. — Меня зовут Оред, — важно представился он, стараясь незаметно утереть слезу обиды. — Будем знакомы! —Феарентиль. — ответила девочка, слегка улыбнувшись.— Взаимно. Оба рассмеялись и побежали к остальным. Эльфийка прекрасно влилась в коллектив и на пару с новым знакомым обсуждала способы найти гнездовья феникса — полу-мифического огненного создания. Глядя на весело играющих детей, Леголас рассмеялся. — Она точно такая же, какой была. — тихо проговорил он. — Теперь я не сомневаюсь, что валары дали ей второй шанс встретиться с гномом. Как бы мне не влюбиться в нее снова! — усмехнулся он своим мыслям и пошел в сторону играющих. Боль утраты любимой никогда не утихнет в его сердце, но теперь он не переживал за ее судьбу. Все свершилось так, как должно было. На небе светило ясное солнце, а ошибки остались позади.