he's definitely a cat

Сегодня один из тех ленивых пижамных дней, когда ни у одного из нас нет никаких, даже отдаленно важных дел, а значит, нет и нужды покидать квартиру. В моем распоряжении уйма времени, чашка горячего шоколада и недочитанная книга, которая одиноко лежит на тумбочке уже вторую неделю. И я бы, возможно, чувствовал себя менее виноватым, если бы её персонажи не бросали на меня укоризненные взгляды с обложки каждый раз, когда я прохожу мимо. Лондонское небо, по своему обыкновению, затянуто облаками, что делает мою попытку определить, какое сейчас время суток, практически невозможной. Я устраиваюсь поудобнее в своем одеяльном гнезде, включаю настольную лампу и погружаюсь в чтение. До конца книги остается всего несколько глав, когда Дэн пересекает порог моей комнаты и бесцеремонно плюхается на противоположную сторону кровати лицом в подушку. Я дочитываю абзац и перевожу на него взгляд. — Уже закончил с видео? Он бубнит что-то, немного напоминающее «не совсем». — Дэн, ты же обещал выложить его еще позавчера. Вместо ответа он перекатывается и оказывается прямо у меня под боком. — Я знаю, спасибо за напоминание, мам, — он закатывает глаза и прижимается ко мне всем телом. — Лучше подвинь свою задницу и обними меня. Почему в этом доме всегда так чертовски холодно? Я вздыхаю, зная, что сопротивляться бесполезно, потому что этот огромный котяра, охочий до ласки, ни за что не успокоится, пока не получит своё. Капитуляция безоговорочна, поэтому я откладываю книгу в сторону и пускаю его под одеяло. Он опутывает меня всеми конечностями, и перекидывает через меня ногу в попытке притереться ближе (куда ещё ближе?), если не слиться со мной окончательно. Он кладёт голову на моё плечо, а я оборачиваю вокруг него руку и легонько провожу по копне каштановых волос. Дэн всегда был жаден до прикосновений, хотя, конечно же, никогда бы в этом не признался: он льнёт к моей руке, подставляя голову под ладонь, и полностью расслабляется, когда я запускаю руку в его кудри. Он удовлетворенно сопит и трётся носом о мою шею, периодически мягко задевая её губами, отправляя мурашки вниз по моему позвоночнику. Свободной рукой я начинаю поглаживать его по колену и улыбаюсь, потому что звуки, которые в это время издаёт Дэн, слишком напоминают мурлыканье. — У тебя в роду случайно не было кошек? Он поднимает на меня любопытный взгляд. — Конечно, были. Иначе откуда у тебя царапины на спине? Я фыркаю, а Дэн заливается смехом, и я соврал бы, сказав, что его лицо в этот момент — это не самое прекрасное, что мне доводилось видеть в жизни. Кудрявые волосы, слегка спадающие на лоб, очаровательная ямочка на щеке, карие глаза в обрамлении густых ресниц и, конечно же, взгляд, устремлённый на меня. Кажется, я давно должен был привыкнуть к этому взгляду. И всё же, в нём читается смесь такой невыразимой теплоты и нежности, что дыхание неизменно перехватывает. — Господи, какой ты болван. Ямочка Дэна становится еще заметнее, когда я взъерошиваю ему чёлку и притягиваю его лицо к своему. Его губы мягкие, податливые, чуть обветренные и сладкие от бальзама. Дэн немного отстраняется и чмокает меня в нос, а затем снова устраивается на моём плече. Тепло, исходящее от его тела, обволакивает, отчего меня самого клонит в сон, а глаза становится всё труднее держать открытыми. Однако в списке моих дел на сегодня всё-таки имеется пара пунктов. — Дэн, не засыпай, мне ещё нужно ответить на несколько писем и полить растения. — Мм, нет, слишком пригрелся, — сонно отвечает он. — Эй, — я тщетно пытаюсь высвободиться из его хватки. — Это из-за тебя они все погибают. Он бурчит и только крепче за меня цепляется. — Их уже не спасти, Фил, нет смысла вставать и тратить тепло. — Не-а, нет, Дэниел, даже не думай. Это займет всего пару минут, потерпишь. — Ты и твои чертовы растения. Только и делаешь, что возишься с ними, — ворчит он. — Удели мне немного внимания. Дэн приподнимается, опираясь на локоть, и пытается разжалобить меня щенячьими глазами и по-детски выпяченной губой. — Остааанься со мной, — тянет он и роняет пару смазанных поцелуев на мою щёку и плечо. — Я куплю тебе целую оранжерею, обещаю. Я буду покупать тебе по кактусу каждый день, ты сможешь заставить ими все свободные поверхности в доме. Я издаю недовольный стон, но, разумеется, остаюсь. — Вот знаешь, если мы заведём домашнее животное, ты же просто не выдержишь конкуренции. Тебе ведь придется бороться с кем-то другим за моё внимание. — У тебя есть я, зачем тебе кто-то ещё, — он бормочет в изгиб моей шеи. — Я буду и парнем, и кактусом, и котом, кем хочешь, если ты дашь мне заснуть. Я зарываюсь лицом в его волосы, вдыхая аромат шампуня вперемешку с нотками одеколона, и почти проваливаюсь в сон, когда слышу тихий голос Дэна. — Я бы хотел быть котом. Тогда у меня было бы целых девять жизней, которые я смог бы провести с тобой. Я прижимаюсь губами к его макушке и замираю. Удивительно, но даже спустя семь лет, на протяжении которых мы всё время находились бок о бок, делили на двоих хорошее и плохое и, видит бог, без памяти любили друг друга, — даже спустя семь долгих лет моё сердце не перестаёт делать кульбиты. Я рассматриваю клочок серого неба, видимый из окна комнаты, и слушаю дыхание Дэна, пока оно наконец не становится глубоким и мерным. Затем, стараясь не потревожить его покой, я осторожно снимаю очки, выключаю лампу и закрываю глаза. Проходит совсем немного времени, прежде чем я сам погружаюсь в сон, но мне удаётся запомнить последнюю мысль, проскользнувшую в моем сознании: «Я счастлив».