When Rome's in ruins, we are the lions Free of the coliseums In poison places, we are anti-venom We're the beginning of the end
МИРЦЕЛЛА
Перед ними расстилался песчаный простор, с каждым новым шагом в сапоги всё больше набиралось красной пыли. Мирцелла, привыкшая к туфлям и платьям, начинала привыкать и к лёгким доспехам, и к высоким сапогам, но никак не могла смириться с тонущими в красных волнах, ногами. Она несколько раз порывалась снять с себя и кольчугу, и обувь, но слишком боялась внезапных нападений разбойников и гнева своего Волчьего Рыцаря. Так, они шли несколько дней: с голодом, жаждой и едва живыми лошадьми – двумя из тех трёх, что они брали с собой. «Нужно было держаться ближе к реке или к морю», – перед сном повторяла принцесса, и засыпала, ворочаясь на сером плаще. – Знаешь что, – сказала тогда Старк, серебристой тенью нависнув над Мирцеллой, – если ты хочешь, чтобы тебя убили, изнасиловали или ещё что, то, думаю, нам лучше расстаться прямо сейчас, – её голос был таким же холодным, как земли, на которых она родилась, но отсутствие манер и проскальзывающий гнев, напомнили львёнку о том, что она – единственный щит, способный защитить её от драконов юной Таргариен. Когда это имя всплывало в её голове, она ярко видела огни в тронном зале Мартеллов, видела готовых убить по команде своей матери, драконов, видела, как каждый рыцарь в комнате подходя к трону, вставал на колено и дрожащим от страха голосом, присягал на верность Дейенерис. Красные Ланнистерские плащи, принадлежащие ей и её дому, становились алыми плащами Таргариенов. Она буквально видела, как поднявшись, они становились чёрными, оставляя лишь кровавый знак с трёхглавым драконом. Она тогда сидела под одним из гобеленов с гербом Мартеллов и держала на коленях голову умирающего сира Окхарта. Её глаза были полны солёных, как Узкое Море, из-за которого и приплыла новоявленная королева, слёз. Они капали с её щёк и, смешиваясь с рыцарской кровью, стекали по его лицу. По прошествии нескольких дней, а может и недель, они наткнулись на реку Плеть или Вейт – Арья никак не могла понять, где они. Мирцелла набрала воды, напоила лошадей и, поставив на стражу своего лютоволка, она сбросила доспехи, бесполезно висевший на поясе меч, и нырнула в мутную синюю воду, восхищаясь прохладой. Отплыв к середине реки, она слышала кричащий с берега голос: «Будьте осторожнее, принцесса». Мирцелла кивнула, не зная, так ли хорошо видят лютоволки, как это делают орлы. Она поплыла дальше, не забывая оглядываться на берег: оставляя своего рыцаря одного, она боялась, что где-нибудь на горизонте покажутся чёрные крылья или в небе забрезжит огонь. Мирцелла нырнула, ощущая, как пузырьки воздуха, будто поднимаясь со дна, скользят, нежно поглаживая её. Под водой её волосы становятся растущими в разные стороны, словно оленьи рога, ветвями одного большого золотого дерева; в эти ветви сферическими жемчуженными лепестками вплетаются пузырьки кислорода. Она чувствует, как внутри неё волнами бушует желание заставить это чувство длиться вечно, и разочарованно пытаясь вздохнуть, впускает в лёгкие неприятного вкуса воду. Вынырнув, чтобы откашляться, она вскрикнула, увидев, как из-под большой скалы напротив неё что-то вынырнуло: издалека она заметила лишь бледно-серую раздувшуюся кожу и алый плащ. Поначалу этот плащ показался ей слишком длинным: от него будто бы тянулись яркие лоскутки. Но присмотревшись, она увидела, что лоскуты – это струящаяся от трупа дымка крови, становящаяся бледнее и тоньше к краям. Она вскрикнула и как можно быстрее поплыла к берегу. Почувствовав, как липнет к мокрому телу мелкий сухой песок, она почувствовала себя в безопасности, хотя сердце и не думало замедлить свой ход. Спустя мгновение она вспомнила про оставленного на том берегу Лютоволка и почувствовала, как паника тонкими холодными пальцами начала сдавливать горло и, проделывая в нём глубокие отверстия острыми ногтями, проникала внутрь, пытаясь дотянуться до сердца. Но она не боялась за свою спутницу – она боялась за себя; боялась, что без Рыцаря не доберётся до Королевской Гавани и, что ещё страшнее, вновь увидит слюной стекающую с пасти дракона, кровь. – Арья? – крикнула она, и ей показалось, что звук её голоса утонул в звоне стали. А потом она увидела, как Старк постаралась повернуться к ней, и в следующее же мгновение лысый неповоротливый толстяк с аркхом в руках нашёл щель между двумя пластинами доспеха на плече. Даже отсюда Мирцелла увидела, как часть крови брызгами отразилась на посеребрённых латах. Принцесса ахнула и попятилась назад, боясь взглянуть на сцену боя ещё раз и боясь отвести от неё взгляд. Но поединок не прекращался: до неё по-прежнему доносились стоны и лязг мечей. Одним движением руки Арья вспарывает ему живот. Мирцелла жмурится, но представляет, как из открывшейся раны вываливаются внутренности; кожа покрывает мурашкам, её передёргивает. Когда она открывает глаза, Арья только вытаскивает меч из покрасневшей, раздувшейся плоти. Но толстяк продолжает стоять, с остеклевшим, непонимающим взглядом, смотря на открытый живот. Он на секунду поднимает глаза, пытаясь найти что-то в окружающем его тумане, протяжно стонет, пытается что-то сказать; из его рта фонтаном бьётся кровь, заливая челюсть. Он качается, делает шаг назад, останавливаясь на краю. Арья следует за ним, и, останавливаясь в метре от толстяка, ногой толкает его в воду. Мирцелла с другого берега, полная трепета, смотрит, как поначалу вода окрашивается алыми лентами, а потом, вместе с телом, уносится вдаль. Юная Бартеон с трудом сдерживает рвотные позывы, представляя, как от каждого столкновения с подводными камнями, наливаются синяки. – Эй, принцесса, – зажимая рану, кричит с другого берега Арья, – плыви сюда. Нам нужно уходить.***
– Принцесса? – тихий прерывистый голос и тяжёлая рука, давящая на плечо. В темноте Мирцелла не видит ничего, кроме далёких отблесков огня. – Миледи? – снова этот голос – смутно знакомый, звонкий, женский; сжавшая ещё крепче рука по-прежнему кажется огромный, и Мирцелла начинает бояться, что это новая королева позвала за ней. – Да? – её голос дрожит. Она боится и королевы, и её свиты, и, больше всего, её драконов. Поэтому, чтобы ей не сказали, она будет сопротивляться, представляя себя на месте своей ледиматери. – Я нужна королеве? – она не хочет казаться маленьким запуганным оленёнком, а потому встаёт, выпрямляясь и вглядываясь в скрытое темнотой и шлемом лицо незнакомки. – Нет, – слово звучит резко. Мирцелла чуть ли вновь не сжимается под натиском происходящего, вспоминая рассказанную Джоффри легенду о драконах, которые способны становиться людьми и, втираясь в доверие, неожиданно сжигать спутника заживо. – Держите, – девушка протягивает что-то из жёсткой колючей ткани и поворачивается, уходя. Она открывает дверь, и Мирцелла видит, как поблескивает алая кровь мёртвого солдата Дайенерис. – Кто Вы? – принцесса старается осторожно ступать по крутым ступеням башни; её глаза начинают привыкать к густой темноте – она видит перед собой силуэт в чёрном плаще и начищенных серебристых доспехах. – Вы человек королевы? – Тихо, – шикает она. – Потом. Мирцелла натягивает накидку и надевает капюшон: сквозь тонкий шёлк она чувствует покалывание и с каждым шагом оно становится всё отчётливее и неприятнее. Когда страх утихает, глаза привыкают к темноте, а шерсть уже не чувствуется, Мирцелла замечает, как неуклюже двигается незнакомка впереди: её доспехи, будто наполненный камнями панцирь, тянут её вниз, а она прикладывает все силы, чтобы не упасть на затянутой чернильной темнотой лестнице. Мирцелле становится жалко её, она представляет, как давят на неё металлические пластины. От клубящихся чёрным облаком пепла мыслей, она не заметила, как ступени закончились и, сквозь узкие щели между дверью и полом, показался глухой свет луны. Незнакомка толкает дверь, и Мирцелла тут же узнаёт её лицо – круглое, с огромными серыми глазами и пушистыми бровями. – Арья Старк? – спросила она удивлённо.***
Весь Запад полыхает войной: земли Ланнистеров охвачены кольцом серо-белых знамён, а с юго-востока пестрыми шеренгами подбираются львиные и оленьи войска. Север встрепенули восстания, а вслед за ним, под руководством Чёрной рыбы, поднялись и речные земли; в Гавани подняли ворота, провели ряд допросов среди горожан и местного населения, усилили дворцовую стражу. Железные острова отныне жили исключительно набегами – поначалу на земли Старков, а после начали опустошать всё новые и новые территории. Страх, посилившийся в Семи королевствах ещё в начале войны, после прибытия в Дорн законной наследницы Таргариенов, пустил свои корни, с каждом днём проникая всё глубже. – И куда ты отправишься потом? – Мирцелла сплела руки на коленях и, наконец, подняла глаза от костра. Она до сих пор не могла смотреть на свою спутницу: грязные, слипшиеся тёмные волосы, тёмные впадины под глазами, окровавленные доспехи, сквозь ткань которых едва проступает гноящаяся рана. – Арья? – М? – она попыталась раскрыть веки. – Не знаю, – её голос сильно охрип – теперь она ещё больше стала похожа на мужчину. – Если выживу, – она взглянула на полученное увечье, – двинусь на запад, присоединюсь к брату. Мирцелла знала, что для Старк это был единственный выход. О прогремевшем в Винтерфелле два года назад знали все. И, в силу, отдалённости Дорна, то происшествие обсуждалось доселе. Мирцелла хотела бы предложить Арье остаться с ней в Гавани, стать её защитницей, но знала, как оскорбиться та на такое предложение. – Скоро рассвет, – просипела Старк. – Мы должны были выйти ещё часа два назад, – она кашляет; Бартеон замечает капельки крови на её ладони. – Тебе нужно найти мейстера! – Мирцелла резко вскочила, свысока взглянув на Арью. Та засмеялась так, будто у неё в горле крошили стекло. – И что Вы предлагаете, Принцесса, – в её голосе звучала нескрываемая насмешка, – вернуться? Хотите познакомиться не только с мейстером Таргариен, но и с её драконами? – Бартеон закусила губу. – Там Вы уже не принцесса, Вы – ценная заложница. А я дала клятву сиру Окхарту, – она замолчала. Уснула, подумала Мирцелла, возвращаясь на своё место. До рассвета и вправду было пару часов, но она не думала, что они вскоре двинутся вперёд.АРЬЯ
Следуя приказам, Арья поднялась на мостик. Она взглянула на стоящих на нём рыцарей: все, до одного – кроваво-алые розы, шыпастыми корнями уходящие вглубь львиного сада. Она почувствовала, как в этот самый миг вокруг неё смыкается капкан, острыми краями впиваясь в кожу. Загнанная в угол, она с безумными глазами начала оглядываться. Ближе всего стоявшие к ней мужчины, с золотыми львами на алом фоне, скалились. Она потупила взгляд, надеясь, что в напрочь пропахшем рыбой одеянии матроса не похожа на Арью Старк, которую вот уже который месяц так рьяно ищет Королева. Дверь в капитанскую каюту открывает ведущий её человек Ланнистеров. Он сначала больно давит на предплечье, а потом, отпустив его, толкает её вперёд; Арья пошатывает, но она всё же сохраняет равновесие. Ланнистерский рыцарь хлопает дверью, и, поставив Старк подножку, с самодовольной улыбкой смотрит, как она падает больно ударяясь подбородком о дощатый пол. Она чувствует, как с него слезает кожа, как занозы впиваются в открытую рану. – Сир, – довольно произносит мужчина, – мы захватили тех контрабандистов, которые доставляют королевскую провизию за Стену. – Девочка? – Арье голос говорящего показался знакомым. – Нет, – первый оторопел. – Капитана галеры мы убили. А насчёт неё пришли посоветоваться с Вами. – По Вашему, – голос звучал спокойно, а Арья поняла, что слышала его ещё в Гавани, отчего испугалась ещё больше, – сир Гонсо, на мужчин суд не распространяется? – Сир… – Вон, – вновь хлопает дверь, шаги утихают. А Арья продолжает лежать на полу, боясь даже поднять голову. – Вставайте, миледи, – он подал Старк руку, которую так и не подумала принять. Она сама вскочила на ноги и, выпрямившись, высоко задрала курносый нос, положила ладонь на эфес Иглы, пристально следя за каждым движением гвардейца. Он снисходительно улыбнулся, глядя сначала ей в глаза, а потом на выглядывающий из-за пояса меч – маленький, в самый раз для девочки и острый настолько, что им можно рассечь плоть. – Зачем же вам такое оружие, миледи? – она наконец поняла, кто это и поняла, что он её узнал. Арья медленно отняла руку. Она молчала, изучая его, а потом вкрадчиво спросила: – Вы отвезёте меня королеве?***
– Ноги, мальчик! Держи меч крепче! Ты что, забыл каким концом пороть? – сыпались на Арью замечания. Девочка выдохлась и с каждой секундой боль, разливающаяся по мышцам, будто жидкая сталь, становилась сильнее. Она продолжала с трудом отражать удары, но уже не могла нападать – меч в её руках становился всё тяжелее. Алекто, сын конюшего, заметив это, он сделал выпад и ударил её по плечу. Арья покачнулась назад и, не удержав равновесия, упала. Гравий мелкими копьями с заострёнными наконечниками впился ей в ладони. – Какой ты никчёмный, мальчик, – вздохнул сир Роббар, глядя на лежащую в грязи девочку. Так продолжалось еще несколько лет. Спустя два года она начала делать успехи, спустя четыре она прижилась во дворе и из неумелого мальчишки Арри стала Лаской. Она хотела назваться Нимерией, но в Солнечном Копье уже была одна Нимерия. А к тому времени, когда она позабыла, сколько лет прошло с её прибытия в Дорн, её посвятили в рыцари и вручили жёлтый плащ с солнцем и приняли в городскую гвардию. Сир Окхарт не забыл её и в тот же день пришёл вооружённый не только поздравлениями, но и с залежавшимися приказами. – И если со мной что-то случиться, Вы станете защищать принцессу Мирцеллу, – подытожил он; Арья с недоверием смотрела ему в глаза. С недоверием и недовольством. – С чего это Вы вдруг поручаете мне защищать принцессу? На севере ещё полыхали огни войны, где каждый из королей боролся за право восседать на Железном троне. Арья не считала эту скверную привилегию наградой. Тем не менее, её брат, Робб, которого знаменосцы дома Старков прозвали Королём Севера, вёл бои в Речных землях и на Западе уже долгие годы. Кажется, с того момента, как её отца казнили на глазах у всего королевского двора, а Робб двинулся в поход, он даже не возвращался на родные просторы, в Винтерфелл, позволяя железным людям совершать редкие набеги на Север. Дорн же битвы на севере не касались, вся страна пустынь будто бы замерла, ожидая чего-то. – Потому что я доверяю тебе, Арья Старк. – Вы доверяете мне свою принцессу, – Арья гордо подняла нос, сверху вниз глядя на рыцаря. – Как бы после Вы не пожалели о своей опрометчивости, сир. – Именно поэтому я попрошу тебя дать обет. – А если не дам? Какое мне дело до вашей принцессы? Он подходит ближе, звеня доспехами. Арья видит, как у него на лице проступают капельки пота – то ли от волнения, то ли из-за рыцарской глупости, заставляющей его носить полный доспех гвардейца. – Принцесса Арианна, – он понижает голос до едва слышимого шепота, – хочет возвести Мирцеллу на трон, – Арья бросает на него скептический взгляд; он этого не замечает. – А в таких случаях доверенных, проверенных людей вокруг нужно как можно больше. К тому же, я уже не молод. И кто знает, какой бой для меня станет последним. – Неужели у Вас нет другой кандидатуры? Не поверю. А потому посчитаю Вашу просьбу чрезмерной и от подобной ноши откажусь. – Согласие было бы лучшей благодарностью за… – сир Арис решил не заканчивать фразу. Арья сделала шаг назад, оглядела тренировочный двор и кивнула.МИРЦЕЛЛА
Внизу, по иссохшему руслу реки шествовала пёстрая, солнечно-оранжевая с вкраплениями черного, канонада. Маршируя стройными колоннами, они поднимали столпы пыли и песка; они вздымались над их головами, закрывая солнце, небо и утёс, на вершине которого отдыхают Мирцелла и Арья. Ночи в пустынях Дорна холодные, но костра они решили не зажигать, боялись привлечь внимание – идущих к Копью напуганных лордов, разбойников Крапчатого Леса, посланных за принцессой убийц или и того хуже – драконов. Мирцелла утверждает, что слышала хлопот крыльев неподалёку, когда на деле – это стук копыт и сапог по пересохшей земле. Их движение значительно замедлилось и за три дня они проделали чуть больше десяти миль. Сегодня они устроили привал на ночь где-то недалеко от леса, хотя самого леса они не видели, но когда где-то – хотя бы вдали – зазеленеют деревья, они наконец поймут, где они и как далеко до Железнолесья, до Айронвуда, откуда они и намереваются послать ворона в Гавань. – Возможно, мы даже найдём приют у лорда Андерса. Хотя бы пока твоё плечо не заживёт. – Нет, – хрипит Старк; она бы усмехнулась наивности златовласой принцессы, да сил у неё на это не хватает. – Нет. У нас нет права на такой риск. – Что тогда? – Мирцелла смотрит на спутницу. – Пошлём ворона в Гавань, прикупим припасов и двинемся по Костяному пути в Штормовые земли. – Не пойти ли нам к Хайгардену, на Простор? – спрашивает принцесса. – Тиреллы знаменосцы и друзья моего дома, уж они-то нам помогут. – Путь до Хайгардена длиннее и ухабистее. Да и не стала бы я так рассчитывать на верность Тиреллов, миледи, – Арья закашлялась. – Как бы буря не поднялась. Мирцелла кивнула, исподтишка глядя на окровавленную повязку на плече спутницы, представляя алую, гноящуюся плоть под тканью. – Арья, ты боишься богов? – спросила Мирцелла, думая о Семи и старых богах, в которых верят на Севере. – Нет, – коротко ответила она, думая о единственном боге, в которого верит сама – Смерти. Но я боюсь тебя, подумала она, потирая руки. Всех, у кого есть власть нужно бояться. Всех, кого защищаешь тоже. – Valar Morghulis.