Часть 12
27 мая 2017 г. в 18:53
Румпельштильцхен крепко прижал ее к себе. Она уткнулась лицом к нему в грудь, всхлипнув, а потом, вздрогнув, громко заплакала, делая его совершенно беспомощным. Он никогда не видел, чтобы она так рыдала. Белль всегда была такой храброй, сильнее его в их отношениях. Видеть, как она сдалась, слышать ее крик, это разрывало его сердце на части.
— Милая, пожалуйста, не плачь, — пробормотал он, гладя ее мокрые волосы. — Мне так жаль, что тебе пришлось так переживать из-за меня. Можешь ли ты простить меня?
Он поморщился, потому что эти слова, казалось, заставили ее плакать еще сильнее.
— Я даже не знаю, как ты можешь даже стоять рядом со мной и смотреть на меня сейчас… после того, что я сделала! — всхлипнула она.
Он нахмурился, покачав головой.
— О чем ты говоришь? Мне нечего прощать. Ты прекрасна, Белль.
Она подняла на него взгляд, сгорая от стыда и безысходности.
— Я оставила тебя умирать, Румпель. Когда я нашла перчатку, она привела меня к твоему настоящему кинжалу… я чувствовала себя такой преданной. Я знала, что ты любишь свою силу больше меня, но я просто не могла это принять. Я…
— Белль, я люблю тебя больше всего, — прошептал он, взяв ее лицо в теплые ладони и нежно поцеловал в губы.
Этот жест вызвал новую волну слез.
— Но ты сказал, что это приведет к слабости, к тому, что он любит больше всего.
— Я чаще всего говорил, что слабость человека — это то, что больше всего ему нравится. Милая, моя самая большая слабость — это этот адский кинжал, но ты… — он снова поцеловал ее, задержавшись своими губами на ее чуть дольше. — Ты то, что я люблю больше всего в этом мире, Белль. Я пытался объяснить, но…
— Но я была слишком зла, чтобы слушать.
Ее нижняя губа дрогнула и Белль склонила голову, не в силах смотреть ему в глаза, сгорая от стыда.
— Я не могла унять гнев. Я так боялась, что ты скажешь что-нибудь, чтобы заставить меня позволить тебе остаться, но все это не может быть оправданием тому, что я сделала. Я отправила тебя ни с чем, Румпель! Даже без твоей трости.
Ее рыдания стали громче, и он приподнял ее за подбородок. Она не могла понять, как он мог быть таким понимающим, настолько любящим, когда она фактически отправила его на смерть?
— Ты думала, что у тебя не было выбора, — прошептал он, поднимая руку, чтобы коснуться ее щеки.
— Румпель! У тебя не было денег. Я оставила тебя только с одеждой на плечах, без магии, трости и надежды, — всхлипнула она. — Это чудо, что ты даже добрался до Нью-Йорка. Было холодно, и ты был подвержен опасностям, не говоря уже о хищниках, с которыми ты мог встретится.
— Тише, любовь. Я понимаю и прощаю тебя.
— Как?! Когда даже я не могу простить себя!
— Потому что я люблю тебя, — сказал он, его руки сжались вокруг нее, когда она попыталась отстраниться. Теперь он не мог позволить ей этого сделать. — И потому что я сделал так много вещей… слишком много, ты не должна была меня прощать. Но ты простила.
Белль уткнулась лицом ему в шею, не обращая внимания на стекающую по их телам воду.
— Я так сильно скучала по тебе. Когда я поняла, что я сделала… было слишком поздно. После того, как я перестала себя жалеть, я собрала сумку и отправилась к городской черте. Я была полна решимости идти за тобой, но я… я испугалась. Что, если бы я не смогла найти тебя? Что, если ты больше не захочешь меня или не сможешь простить? Я знала, что не смогу вернуться.
Длинные пальцы прядильщика погрузились в ее мокрые волосы, мягко отталкивая ее от себя, чтобы иметь возможность посмотреть ей в глаза. Он хотел, чтобы она увидела все его чувства.
— Я всегда буду хотеть тебя. Я женился на тебе, потому что люблю тебя, Белль, потому что боялся тебя потерять. Никогда не думай, что я разлюблю тебя или перестану желать. Все, о чем я мог думать, это как найти обратную дорогу к тебе.
Предотвращая ее протесты, он заткнул рот поцелуем. Его губы скользнули по щеке в мягкой ласке, а язык настойчиво толкнулся в сжатые губы, пока она не расслабилась и не впустила его внутрь. Он поделился с ней каждой унцией любви, которую он испытывал к ней, его язык ласкал рот, а зубы мягко прикусили нижнюю губу, доставляя ей удовольствие и крадя дыхание.
Румпельштильцхен потянулся к крану и выключил воду, когда почувствовал, что она дрожит и это было не влияние его поцелуя на нее. Он отпустил ее лишь на мгновение, чтобы взять со стойки полотенце и обернуть его вокруг плеч. Она закусила губу, с тревогой наблюдая за ним, когда он обернул полотенце вокруг бедер и вышел из ванной.
Рум тяжело опустился на закрытую крышку унитаза, проклиная свою лодыжку и притянул ее между разведенных коленей.
— Иди сюда, любимая. Опустись на колени, чтобы я смог высушить твои волосы, — мягко попросил он. — Позволь мне позаботится о тебе, для разнообразия, м?
Белль сделала, как он просил, упершись лбом ему в грудь, пока он насухо вытирал ее волосы.
— Рум? Ты можешь рассказать мне о Нью-Йорке?
Он вздохнул. Румпель должен был знать, что она спросит его об этом. Он не хотел рассказывать ей, знал, что это только ухудшит ее состояние, но он пообещал ей больше не лгать.
— Ты уверена, что хочешь услышать об этом, Белль? Разве мы не можем просто оставить это в прошлом?
— Мне нужно знать, — сказала она, обняв его за талию, отбрасывая волосы, что он мог вытереть ей спину. — Я не хочу всегда удивляться. Я не хочу, чтобы это всплыло между нами позже. Пожалуйста.
Он долго молчал, сосредоточившись на вытирании. Наконец, поднялся и подтянул ее к себе, увлекая за собой в спальню. Он не говорил до тех пор, пока она не оказалась под одеялом в его объятиях.
— Я ждал тебя, — сказал он, едва слышно. — Я ждал, пока ты подойдешь к границе и вытащишь меня обратно. Пожалуйста, Белль, не заставляй меня говорить тебе об этом.
Она задрожала, пытаясь заглушить рыдания.
— Продолжай. Мне нужно это услышать, Рум.
Он рвано вдохнул и посмотрел в ее мокрые глаза, желая лишить ее всех этих страданий, вместо того, чтобы добавить новых.
— Когда я понял, что ты не вернешься, я направился к перекрестку и поехал с дальнобойщиком. Он был любезен и составил мне хорошую компанию. Мы доехали до Вильямсбурсгкого моста, где я смог воспользоваться общественным транспортом и доехать до назначенного места.
— Как ты мог позволить себе общественный транспорт? Куда ты собирался? — спросила она, поморщившись и нахмурившись.
— Я был подавлен, дорогая, — сказал он, поцеловав ее в лоб. — Но у меня все еще был немного налички, кроме моего кошелька.
Он так спешил утром, что оставил свой кошелек на рабочем столе в задней комнате лавки. Он был настолько поглощен своим планом, что даже не задумался об этом.
— У меня было достаточно, чтобы сделать несколько поездок и немного на еду, чтобы добраться до квартиры Бэя.
Белль немного оживилась.
— Ты остался в квартире Бэя? У тебя была крыша?
Он горько засмеялся.
— Не совсем. По-видимому Реджина подумала, что было бы разумно отдать квартиру своему возлюбленному, его сыну и жене. Когда я приехал, они уже чувствовали себя там, как дома.
Белль наклонилась, опершись на правую руку, нависнув над ним. Ее прекрасное лицо было озадаченно нахмуренным.
— Подожди… что?! Как они вошли, если ключи были с тобой? Я знаю это, потому что я видела их. Когда Бэй умер, а Эмма убралась в его квартире, она все занесла тебе в лавку. Они по праву принадлежали тебе, и ты автоматически продолжал платить арендодателю еще год.
Ее рука, что лежала у него на животе сжала простынь, в возмущении.
— Как Реджина смеет просто отдавать ее?
Румпельштильцхен притянул ее к груди, его пальцы гладили ее по волосам, понимая ее путаницу.
— Милая, вор его калибра не нуждается в ключах, — сказал он, взглянув на нее. — Это был не первый раз, когда он врывается в чей-то дом, если ты помнишь.
— Ты выгнал их? — спросила она, внимательно наблюдая за ним из-под ресниц. — Бедный Роланд.
— Я не успел. Я стал спорить с Гудом и быстро упал с сердечным приступом. Я очнулся только через некоторое время в больнице, — он тихо выругался, когда она расплакалась, закрыв лицо руками. Румпель подмял ее под себя, пытаясь убрать ее руки от лица, что оказалось бесполезно. — Белль… Белль, прекрати!
— Это моя вина!
— Нет, не твоя!
— Меня не было рядом с тобой и ты чуть не умер, — взвыла она.
— Милая, посмотри на меня, — пробормотал он, его голос затих, когда он нашел просвет между ее пальцами и поцеловал ее в щеку. — Я здесь и я в порядке. Немного еще нечеткий в некоторых деталях, но я действительно в порядке.
Она вывернулась из его рук и откатилась на край кровати, чтобы иметь возможность взять несколько салфеток из ящика в тумбочке, чтобы вытереть слезы и высморкаться.
— Что сказали врачи? — хрипло спросила она, не готовая встретиться с ним взглядом.
Он повернулся на спину и закрыл глаза, давая ей необходимое время.
— То, что и обычно. Что мне нужно следить за питанием, больше заниматься физическими упражнениями, но я знал, что это все было не то.
— Это все из-за твоего проклятия? Это повлияло на тебя по другому, вне Сторибрука, но тем не менее повлияло?
— Ты должна понять… — он раздраженно фыркнул. — Ты не могла бы лечь рядом со мной? Я устал разговаривать с твоей спиной, — он поморщился, когда она повернулась к нему лицом. Ее кожа покрылась пятнами, а нос покраснел, но это не помешало ему притянуть ее обратно в объятия. — Когда я умер… ты должна была оставить меня там. Ты и Бэйлфаер никогда не должны были возвращать меня.
— Мы не могли просто оставить тебя там, Румпель. Если бы был какой-то способ вернуть тебя, мы бы нашли его, чтобы вернуть тебя. Ты нужен мне… Ты был нужен мне.
— О, Белль… — он медленно, улыбаясь, провел пальцами по ее щеке. — Ты мне тоже нужна, любовь моя. Но ты не понимаешь, что такое хранилище. Я был заперт с таким количеством зла, темноты. Они съели мою душу. Когда я был жив, мне понадобилось много времени, чтобы управлять Темными. Но запертый там… он был такой сильный, Белль. Он был такой сильный и я чувствовал, что схожу с ума. Я был на грани забвения. Только он и я, цепляясь вместе со всеми теми, кто был Темным в прошлом. Постоянно шепча, что он хотел бы сделать с тобой и моим сыном, он чуть не свел меня с ума.
— И мы спасли тебя от одного кошмара, чтобы кинуть в другой.
— Это не твоя вина и не Бэя. Бэй был обманут, чтобы открыть хранилище. Ему не сказали цену магии, — он закрыл глаза от боли и горя, которые, всегда будут с ним из-за потери сына. — Но то, что я перенес в хранилище в сочетании с тем, что я пережил в плену Зелены… дало свои плоды. Темный хотел контроля и я боролся до последнего. Мое сердце было уже переполнено тьмой от моих многочисленных поступков, поэтому меня уже почти не осталось. Думаю, единственная причина, по которой я смог выжить, это то, что я любил тебя и Бэя. То, что Зелена заставила сделать, только поспособствовало затемнению моего сердца и потом было уже слишком поздно. Мне нужно было найти способ сломить рабство от кинжала.
— И, когда ты нашел шляпу ты понял, что это такое… ты увидел свою последнюю надежду спасти себя. Рум, почему ты не сказал мне? Я сделала бы все возможное, чтобы помочь тебе.
Он перекатился на бок и вновь обнял ее. Почему сейчас было так легко говорить с ней… Почему он не мог отпустить свои страхи до того, пока все не развалилось? Он потратил так много времени на недопонимание, ложь и предательство.
— Я пытался спасти нас обоих. Я хотел, чтобы мы были счастливы… вместе. Ты никогда не одобряла мои поступки. Если бы я смог сломить рабство, я бы смог сохранить свою силу, если бы Темный не уничтожил меня, я был бы с тобой. Это был единственный способ, Белль и я знал, что ты возненавидишь меня за это. Я знал это с самого начала, но это я. Я человек, который принимает неправильные решения, для достижения своих целей.
Она обняла его за талию, ее пальцы скользнули по его спине.
— Если бы ты не стал всасывать людей в эту проклятую шляпу, я бы нашла помощь в которой мы нуждались. Ты никогда не просишь помощи, Румпель, и я клянусь, когда-то это убьет нас.
— Я никогда не позволю никому причинить тебе вред, Белль. Я не стану рисковать тобой и ставить под угрозу твою жизнь.
— Только нашу любовь, — грустно прошептала она.
— Больше нет, Белль. Я не смогу снова потерять тебя, — он прижался носом к ее, его руки свободно заскользили по ее спине. — Мне так жаль, что я солгал тебе, дорогая. Пожалуйста, прости меня, — прошептал он, открываясь, отдавая ей все и ничего не утаивая.
— Уже простила. В тот вечер, когда ученик разрушил твое проклятие и я думала, что потеряю тебя.
— Мы в беспорядке, не так ли?
Белль кивнула, наклоняясь, чтобы коснуться губами его небритой челюсти.
— Сколько ты помнишь? Что случилось в лавке после того, как ты упал?
— Ничего. Я помню, как был с тобой наедине… боль… страх за то, что может случится с тобой. Потом я проснулся без памяти, увидев тебя и Реджину, нависающую надо мной.
Белль недовольно хмыкнула.
— Да, и я думаю, что у нас двоих было достаточно амнезии, чтобы продержаться на этом всю жизнь, — он так удивленно поднял бровь, что это никогда не переставало радовать ее. — Ученик, когда разрушил твое проклятие, сказал, что, возможно, ты не сможешь вернуться ко мне.
Румпель жалобно застонал, когда ее губы проложили дорожку поцелуев к его уху.
— Я всегда буду возвращаться к тебе, Белль, — он изо всех сил старался не обращать на появляющееся тягучее ощущение внизу живота. — Как произошло, что Эмма стала Темным?
— Из того, что сказала Реджина, оно должно было ее забрать, и Эмма бросилась сама под поезд, так сказать, — сухо сказала она. — Честно говоря, я просто счастлива, что он не вернулся за тобой.
Он вздохнул.
— Кто-то должен будет помочь ей. Этот браслет не подавит всю ту темную магию навсегда. Ей нужно научится контролировать ее.
Белль села, ее лицо было сердитым.
— Пусть кто-нибудь другой ей поможет!
— Белль…
— Нет, Румпель, — она обвила руками колени, подтянув их к груди. — У меня было достаточно времени, чтобы подумать. Им наплевать на нас, кроме когда им нужна магическая помощь, поиски или чертова нянька. Не пойми меня неправильно… Я люблю маленького Нила, но этого недостаточно. Пускай подождут… мы в отпуске.
Его пальцы скользнули по ее кончикам волос, когда он рассмеялся.
— Хорошо, дорогая, кто ты и что ты сделала с моей женой?
— Рум, я серьезно. Разве что-то случится, если они подождут дня два? Ты даже не знаешь, можешь ли ты использовать свою магию так же, как раньше. Если ты не… ну, они сами по себе будут, — произнесла она, положив подбородок на колени, чуть склонившись к нему, если вдруг он захочет прикоснуться к ней. — Вообще-то, я удивлена, что тебя это волнует, после всего того "уважения", которое они проявили к тебе.
Он пожал плечами.
— Я думал, ты хочешь этого.
— Я хочу сосредоточится на тебе… и на нашем браке, — она бросила на него выразительный взгляд через плечо. — Я хочу убедится, что ты в порядке. Ты знаешь, что моя совесть не позволит мне просто так отказаться от них, но ты мой первый приоритет. Через день или два мы сможем уйти, чтобы помочь «героям», если хочешь.
— Мы?
Белль изогнула бровь.
— Ты правда думаешь, что я оставлю тебя без присмотра?
— Значит так, да? — спросил он, обхватывая ее за талию и притягивая обратно к себе. — Бывший Темный и его жена? Думаю, я предпочел бы, чтобы это был просто Румпельштильцхен и Белль.
Белль прижала пальцы к его губам, когда он потянулся чтобы поцеловать ее.
— Рум, ты в порядке? Ты простил меня?
— Белль, дорогая, я давно простил тебя. Я понял, почему ты сделала это и я слишком люблю тебя, чтобы держать это в себе. Простишь ли ты меня?
— Да.
— Тогда у нас будет новое начало и я не упущу его.
Белль провела указательным пальцем по его верхней губе и замерла.
— Теперь ты веришь, что я люблю тебя?
Румпель кивнул, оставляя поцелуй на ее пальце прежде, чем вобрать его в рот.
— Ты доказала это на прошлой неделе, я больше не сомневаюсь в своем сердце, любовь моя. Ты наполнила его светом и своей любовью, пока не осталось места для чего-либо еще. За исключением, может, нескольких малышей… эм… если-если ты этого хочешь?
Она расслабилась в его объятиях. Мало того, что он, наконец, поверил в их любовь, он хотел еще и семью с ней. Она не могла даже представить, что еще могло бы сделать ее счастливее.
— Я тоже этого хочу, Румпель.
— Когда ты будешь готова, — мягко произнес он, с нежной и теплой улыбкой. Он не стал бы просить ее прекратить пить противозачаточные, пока она не была бы готова к этому. Им еще предстоит пройти долгий путь, прежде, чем они станут достаточно стабильны, для создания семьи. — Ну, а пока…
Белль обвила руками его шею, когда он подмял ее под себя, накрывая своим телом и целуя ее в губы. Низ ее живота приятно заныл, когда между ними вспыхнул знакомый жар, и он прижимался к ней обнаженной кожей. Его прикосновения больше не были неуверенными, его рука накрыла ее грудь, а искусные пальцы дразнили ее сосок, заставляя извиваться под ним. Прошло так много времени с тех пор, как были вместе, что между ними было полное взаимопонимание в том, что они готовы дойти в этот раз до конца. Она не оттолкнула его, опасаясь, что его прошлая травма снова может всплыть в его сознании, если не так прикоснется к нему. У него остались воспоминания, а вместе с ним, и понимание того, как лучше справляться с этой ситуацией. Она будет терпеливой и любящей с ним, как раньше.
Румпель погрузил пальцы в ее волосы, углубляя поцелуй. Его язык скользил по ее, увеличивая удовольствие. Кожа горела от желания, подталкивая поторопиться, так как кровь все быстрее устремлялась от головы в пах, но все еще разумная часть его напоминала, что необходимо быть более медленным, показать, насколько он любит свою жену. Для него каждый раз был, как в первый, когда они были вместе… с жаром, страстью и всепоглощающей любовью, которые он не испытывал еще ни к кому другому.
Белль тихо застонала, когда его зубы прикусили ее нижнюю губу, оттягивая мягкую розовую плоть, а затем мягко посасывая. Боги, как она скучала по нему… как любила его, своего Румпеля, своего мужа. Они оставляли прошлое позади, прощая друг друга за грехи, создавая новое начало. Новое начало, чтобы снова полюбить. Ее руки невесомо скользнули по его талии, цепляясь за него, говоря без слов, как сильно она хотела и нуждалась в нем.
Белль выгнулась под ним, когда его губы пробежались огненной дорожкой поцелуев от уголка ее рта, по гладкой коже к бешено пульсирующей венке на изгибе ее шеи. Его язык заскользил по солоновато-сладкой коже, пробуя на вкус и ей казалось, что сердце может просто лопнуть от удовольствия. Рум нашел чувствительное место под правым ухом и ее бедра призывно двинулись ему навстречу, в то время как его рука скользила по животу вниз. Его прикосновение было таким нежным, но его давления было достаточно, чтобы немного успокоить ее. Пальцы скользнули по складкам розовой плоти, дразня до тех пор, пока она не застонала от разочарования и он, наконец, не раздвинул их.
— Да! Прикоснись ко мне. Пожалуйста, Румпель… — взмолилась она, не в силах выдержать пытку его лаской, когда пальцы скользили вокруг плоти, но не касались того места, где она больше всего нуждалась в нем.
— Моя Белль, — хрипло произнес он, прикусывая ее шею и нежно посасывая плоть.
Ее зверь, даже освобожденный от проклятия, все еще стремился поглотить ее, требуя, нуждаясь и называя ее своей. Она была его и она была готова кричать об этом с крыши, чтобы каждый знал о том, что она принадлежала только ему. Столько, сколько Белль всегда ценила свою независимость, это была та часть, которая хотела чтобы он владел ею. Она нуждалась в его любви так же сильно, как он в ее, она не стыдилась и не боялась той глубокой боли, которая овладевала им. Высокий пронзительный вскрик сорвался с ее губ, когда его большой палец скользнул по комку нервов, а ее голова закружилась от отчаянного желания, пронзившего тело. Ощущения только усиливались, как его губы не оставляли ни единого не целованного участка кожи на ее груди, прикусывая, и задевая зубами соски, а затем глубоко втягивая их в горячий рот.
Ее правая рука потянулась к его мягким волосам, проводя по затылку ногтями, не в силах сдерживать себя. Ее бедра приподнимались вверх, когда его пальцы касались входа, дразня прежде, чем погрузиться в нее, прижимая пальцы к внутренним стенкам. Он так мягко дразнил ее, что это только все больше раздражало, а он лишь улыбался к коже, медленно проводя языком между грудей.
Наконец, он глубже вошел в нее пальцами, застонав, когда она стиснула его, представляя, как ее тело будет сжиматься вокруг его члена. Она была так невероятно красиво в своей страсти, ее сапфировые глаза потемнели от желания, мягкие распухшие от поцелуев губы были приоткрыты, а грудь быстро поднималась и опускалась с каждым вздохом. Она откинула голову назад и вскрикнула, когда оргазм от его умных пальцев накрыл ее. Ее рот образовал идеальное «о», когда у нее перехватило дыхание. Белль была самой удивительной женщиной, которую он когда-либо знал в своем долгом существовании и Рум знал, что будет любить ее вечно.
Румпель мягко выругался, когда его лодыжка протестующе заныла. Он перевернулся на спину, потянув ее за собой, позволяя оседлать его талию. Он не осознал свою ошибку, пока не стало слишком поздно. Его член мучительно пульсировал, но кожа покрылась холодным потом, когда она двигалась над ним. Он почувствовал едкий привкус страха на кончике своего языка. Белль услышала, как он жалобно застонал, а его тело задрожало.
— Румпельштильцхен, открой глаза, — мягко попросила она. — Посмотри на меня, дорогой. Открой свои глаза.
Он ждал, когда сила кинжала обрушиться на него, чтобы заставить повиноваться, но ничего не произошло и он осторожно открыл глаза. Страх сжимал его внутренности изнутри, так как он ожидал увидеть длинные рыжие волосы и бледную-белую кожу, образ, который преследовал его в ночных кошмарах.
— Посмотри на меня, Рум. Скажи мое имя, — ее ладони скользнули по его груди в мягкой ласке, успокаивающей и нежной, вместо тех острых когтей и насилия. — Скажи мое имя, любовь моя.
— Белль… — выдохнул он, но страх все же взял над ним верх. — Белль… уловка. Это уловка.
Она наклонилась над ним и поцеловала его в грудь.
— Нет, мой Румпель, это не уловка. Ты здесь со мной… твоей Белль. Здесь ничто не навредит тебе, — успокаивала она, сжав его сосок, улыбнувшись, когда он подпрыгнул под ней. — Мы здесь, в хижине, в нашей кровати, — ее пальцы заскользили по его запястьям. — Нет ни кандалов, ни цепей, ни кинжала. Ты свободен и любим.
— Белль…
— Вот так, мой муж, да. Ты контролируешь ситуацию. Здесь никого нет, никто не забирает твою волю.
— Моя Белль… моя жена, — застонал он, его руки осторожно потянулись к ней, скользя по округлым бедрам вверх.
Белль вздохнула с облегчением, наблюдая, как его взгляд становится яснее, а демоны отступают.
— Вот так, любовь моя. Ты в порядке. Я здесь, — ее руки не прекращали ласкать его, применяя достаточно давления на его прохладную кожу, не оставляя ни единого участка кожи на груди и животе нетронутым. Медленно, он расслабился, выгибаясь навстречу ей, приподнимая бедра, потираясь об нее.
Оцепенение окончательно покинуло его конечности, сменяясь новым приливом желания и жара. Он так сильно нуждался в ней. Рум вздрогнул, когда ее тонкие пальцы обернулись вокруг него и направили его к входу.
— Румпельштильцхен, ты хочешь этого? Хочешь меня? Это твой выбор, любовь моя, — сказала она со всей серьезностью. Она ничего не применит. Она хотела дать понять, что он контролирует ситуацию, необходимо, чтобы он знал, что это был его выбор и что она никогда не заставит его сделать что-то против его воли.
— Хочу, хочу тебя… — задохнулся он, от ее прикосновений. — Ты нужна мне… Люблю тебя… Моя Белль.
Белль скользнула по нему, глубоко принимая его. Их стоны эхом пронеслись по всей комнате. Она прикусила нижнюю губу, когда его пальцы впились в ее бедра, наслаждаясь ощущением того, что ее муж был внутри нее. Он выгнулся в спине, откидываясь назад, когда она сжала его внутри, поощряя его. Белль приподнялась, не сводя с него взгляда и легко опустилась вниз. Она начала двигаться, желая продлить удовольствие как можно дольше. Белль боролась с наступающими волнами блаженства, сосредотачивая все свое внимание на нем.
— Румпель, открой глаза, любовь моя, — прошептала она, не желая, чтобы его демоны вновь вернулись к нему. Это было связано с их любовью и она не хотела, чтобы эта ведьма оказалась между ними. Она не хотела, чтобы его страхи встали между ними и забрали это у него. — Я люблю тебя, — она наклонилась и захватила его губы своими, мягко проникая языком в его рот. Его руки скользнули по ее округлым ягодицам, а бедра поднимались ей навстречу, подталкивая ее к себе. Она почувствовала, что его кульминация приближается, когда его движения стали более беспорядочны и она отдалась ему, позволяя себе расслабиться и принять то, в чем она себе отказывала.
— Белль… — он задыхался, — Я-Я не могу…
Она пристально посмотрела на него и сразу поняла суть проблемы. Он никогда не сможет найти свое удовольствие в этой позе из-за своих демонов, заставляющих его вспомнить, как ведьма брала свое удовольствие от него. Ее рука сжалась в его волосах, призывая его вновь сосредоточится на ней.
— Возьми меня, — застонала она. — Сделай своей!
Румпельштильцхен перевернулся с ней, подминая под себя, накрывая ее губы своими, проникая языком ей в рот. Его бедра двигались беспорядочно, желание сделать ее своей, как она просила его, подталкивало его к развязке. Ее ноги были обернуты вокруг его бедер, встречая толчки, новый угол дал ему больше возможности глубже войти в нее и она вскрикнула от настигнувшего оргазма, сжимая его внутри себя, пока он не застонал, окончательно потерявшись в ее тепле. Она прижалась к нему, крепко обнимая, когда к ней вновь стал возвращаться рассудок, шепча ему слова любви и поощрения, когда он уткнулся лицом ей в шею.
— С-спасибо… люблю тебя... моя Белль, мое сердце, — выдохнул он в ее кожу.
Слезы застлали ее глаза, когда она прижала его к себе.
— Я тоже люблю тебя, Рум… навеки.
Его руки напряглись вокруг нее, когда она отстранилась, чтобы выскользнуть с кровати, но он отпустил, поскольку приятная усталость и насыщенность медленно просачивались в его мышцы. Сейчас он не боялся отпустить ее и он расслабился, откинувшись на подушку, ожидая ее возвращения.
Войдя в ванную и ополоснувшись, она вернулась к нему с теплой тряпкой, чтобы тоже самое сделать для него. Когда она закончила, Белль накрыла их толстым клетчатым одеялом и притянула его в свои объятия, позволив положить ему голову на грудь.
— Спи, любовь моя. Ты заслужил это… — тихо прошептала она, перебирая пальцами его мягкие волосы.
Солнце уже встало, когда она, наконец, закрыла глаза и погрузилась в безопасный сон рядом со своим мужем.