Кровь и земля

      — Ричард, не двигайся!       Он и не двигается. Смотрит в застывшее нутро фотоаппарата, за которым прячется его кузина. Мэрибэль никогда не отличалась терпением, поэтому непонятно, кого она сейчас больше убеждает, себя или брата. На миг над камерой показывается ее румяное лицо с порядком растрепавшейся прической. Но тут же снова исчезает.       Ричард не двигается. В одной руке крепко сжимает фуражку, вторая покоится на плече сидящей рядом матери. Он почти не ощущает, как она дышит, хочется опустить голову, наткнуться на ее колючий взгляд и убедиться, что она еще жива. Но нельзя. Фотокарточка требует долгой выдержки и неподвижности.       — Готово! — радостно возвещает Мэрибэль.       Она снова показывается из-за фотоаппарата и рассеянно поправляет пышную юбку. Но ее внимание уже полностью поглощено будущей фотокарточкой.       Ричард облегченно выдыхает. Аккуратно, сквозь зубы, чтобы матушка не услышала. Она сама — воплощение достоинства и ее представления о том, как выглядит благовоспитанная леди. Но чем дольше идет война Севера с Югом, тем меньше, на взгляд Ричарда, она похожа на леди. Особенно после смерти отца.       Ричард редко его вспоминает. Не потому, что не хочет, а потому что до сих пор не может поверить, что ничего не будет прежним. Поэтому хорошо понимает мать, когда она не спрашивает, надолго ли Ричард домой, когда ему надо обратно в часть. Это те вопросы, которые подразумевают, что и он может не вернуться.       — Ричард, мой дорогой, будь добр, найди брата, — говорит мать, степенно опираясь на руку сына, чтобы подняться. — Скоро накроют ужин в доме.       «Он мне не брат!», хочется огрызнуться Ричарду. Но он молчит. И кивнув, сначала провожает мать до входа в особняк, а потом снова шагает по чахлой траве, вглядываясь в деревья и пытаясь понять, где может быть Норберт.       Он не мой брат, хочется сказать матери и всему свету. Он всего лишь кузен. Брат Мэрибэль. Сын давно почившего дядюшки.       Он не имеет отношения к нашей семье. Даже если ошивается тут постоянно.       Норберт находится на своем любимом месте под старым вязом. Когда-то отец притащил сюда поваленное дерево, чтобы прятаться на нем вечерами, в тени ветвей.       Норберт сидит, вытянув раненую ногу. Он не забывает частенько рассказывать, как благотворно влияют солнечные ванны, и громко сожалеть, что не может вернуться на фронт. Ричард не сомневается, что Норберт и не хочет.       Ричард смотрит на насмешливое лицо кузена. Его волосы совсем выгорели на солнце, став почти соломенными. Он улыбается нагло и открыто.       Это ты должен был умереть там, Норберт. Ты, а не отец.       — Привет, Ричи, — протягивает он. — Сделали снимок? Маменька давно об этом мечтала.       Потому что отец не успел. И остался только в памяти.       — Я уже давно не Ричи.       — О, прости… лейтенант Элсбери.       Насмешка в голосе Норберта спрятана так искусно, что Ричард никогда бы ее не услышал. Но он знает, где искать. Кузен предлагает сесть рядом, и Ричард рад бы вновь ощутить родную шероховатость теплого ствола, но не хочет сидеть рядом с Норбертом.       — Когда ты возвращаешься?       — Завтра, — отвечает Ричард.       — Ты уже сказал маменьке?       — Она тебе не мать.       — Не будь грубияном. Миссис Элсбери воспитывала нас с Мэрибэль с детства. Так ты сказал?       — Нет.       — Она расстроится, — вздохнул Норберт. — Рассчитывала, ты задержишься подольше.       — Не могу. Генерал Грант готовит наступление на южан. Я должен быть там.       — О, да ты важная шишка в армии!       Теперь насмешка куда отчетливее, и Ричард ловит себя на мысли, что с удовольствием двинул бы кузену по лицу. Но это расстроит мать. Да и нет никакого смысла, удовлетворения не принесет — Ричард пробовал.       — Я слышал, война скоро закончится, — говорит Норберт.       — Война никогда не заканчивается.       — Не философствуй, Ричи. Хотя… до меня дошли слухи, что к южанам готовы присоединиться маги. Тогда нам не поздоровится.       — Это слухи. Провидица сохраняет нейтралитет.       — Пока не запахло жареным. Она та еще корыстная сучка, поверь мне.       Ричард морщится от такого крепкого слова в отношении женщины, но не возражает. Он не видит смысла говорить об армии, войне или магах.       В Новом свете все маги подлежат обучению — и подчиняются только Провидице, в которой смешалась кровь европейских ведьм и индейцев. Она не выступала ни на стороне Юга, ни Севера. Но всем известно, если она предоставит боевых магов, противнику не выстоять.       Генерал Грант надеется, Провидица и дальше будет держаться в стороне. Ричард не знает, что у него за шпионы. Но он сам чует: этого не случится.       И нетрудно догадаться, чью сторону примет Провидица, если большинство северян чуть ли не в открытую высказываются против магии.       — Чертовы ублюдки, — Норберт будто выплевывает слова. — Надеюсь, когда Грант победит, он все же примет закон, который загонит всех магов в резервации. Всех! Без исключения! Опасны не только боевые! Все эти шаманы, целители, кто там еще… каждый из них как бомба. Хорошо, генерал со мной согласен. Хоть и не признает этого открыто — пока не победит.       Ричард знает, что Норберт просто завидует магам. Но его не волнует бормотание кузена, которому вторит шелест листвы вяза. Потому что от дома к ним уже бежит Нора. Похоже, гувернантка отпустила ее на сегодня.       Радостно хохоча, Нора подлетает и кидается на шею Ричарду, как будто он приехал только что. Его единственная родная сестра — она никогда не скрывает чувств. И только она каждый раз, когда Ричард уходит, шепчет ему на ухо:       — Только вернись, пожалуйста, вернись.       Сейчас она морщит носик:       — Мальчики, наверное, снова говорят о войне? Давайте прогуляемся до ужина! Погода просто замечательная.       Рука Норы скользит в ладонь Ричарда, уводит его в лес. Он знает, сестра хотела бы прогуляться вдвоем, но им не отвязаться от Норбрета. Он идет специально, назло, не желая оставлять их вдвоем.       Подобрав юбки, Нора шагает впереди. Она щебечет о птицах и последних новостях из близлежащей деревни. Говорит о том, чему ее учит гувернантка, и как мать не смогла отыскать в лавке атласных лент. Деревья обнимают ее своей листвой, нежно касаются лица Ричарда, приветствуют молодого хозяина этой земли, в глазах которого совсем не юные отражения крови, боли и разорванных жизней.       Внезапно Нора вскрикивает и пропадает из вида. Ричард и Норберт замирают: прямо под их ногами раскинулась охотничья яма. Похоже, на земле Элсбери снова промышляют те, кому тут совсем не место. Но не это сейчас занимает мысли Ричарда. Он видит Нору, которая на спине лежит в яме. Ее поза неестественна, она хрипит, но не может двинуться.       Норберт ругается.       — Нужно привести помощь!       Ричард не слушает. Он спрыгивает в яму, где с трудом хватает места для двоих, и тихо говорит:       — Всё в порядке, Нора. Я помогу тебе.       Его руки касаются ее руки, Ричард ощущает запахи крови и земли, которые он ни с чем никогда не спутает. Как ни странно, именно это подстегивает.       Он не даст Норе пострадать.       И Ричард ощущает ее боль, кончики пальцев покалывают и едва заметно светятся. Он выпускает энергию из себя, прошивает ею тело Норы, тянет сквозь ее позвоночник.       Только боевых магов находят в детстве — их сила слишком велика и неконтролируема. Их забирают и обучают. Но прочие магические способности могут проявиться в любой момент жизни.       Ричарда никто не обучал. Он не знает, как пользоваться своим даром. Да и определил его только после первого пороха и смертей. Пару раз на войне… в те моменты, когда ранили его друзей. Когда жажда помочь становилась настолько велика, что не требовалось обучение.       Ричард исцелял.       Он много раз думал: а смог бы спасти отца, окажись рядом он, а не Норберт?       Но пострадать Норе он не позволит.       Сестра вздыхает, ее взгляд проясняется. Ричард осторожно помогает ей сесть. А сверху ямы уже слышатся шипящие слова Норберта:       — Чертов маг! Целитель! Генерал узнает об этом. Он еще больше меня ненавидит магов. Уж он постарается, чтобы ты сгнил на войне. Ты никогда не будешь лордом Элсбери!       Норберт исчезает, уходит. А Нора хватает брата за руку, в ее глазах плещутся благодарность и ужас.       — Ричи, он прав! Генерал ненавидит магов! Не открыто, но он сможет послать тебя туда, откуда ты не вернешься. Ты… тебе нельзя обратно, к нему! Возвращаться в армию.       Ричард только мягко высвобождает руку.       — Я не стану убегать, моя дорогая. Всё будет хорошо.       Она не верит. Он тоже.       Но следующее сражение становится последним. Боевые маги выступают на стороне южан, и те одерживают победу.       Больше никто не посмеет притеснять магов.       И ничто не помешает вернуться домой.