Часть 1
2 февраля 2017 г., 20:00
— Он все так и не выходит из офиса?
Подчиненные тихо ходили по коридорам. Все министерство, особенно отдел Грейвса, зарастало тишиной и тонким слоем черной душевной плесени. Никто не смеялся, не бегал, не громыхал. Лишь изредка в кабинете что-то с грохотом падало, рушились книжные полки, билось оконное стекло. И вновь тишина. Но от Персиваля ни звука.
Несколько дней назад они даже почувствовали запах гари, и дым валил из-под двери, но как только к нему начали стучаться, все тут же пропало.
— Как долго все это будет продолжаться?
— Может, еще пару дней.
— Все так же говорили неделю назад.
Никто не знал, выходил ли он из кабинета, ел ли он что-то. Может, он трансгрессирует домой.
Начальство ничего не делало, хотя и получало анонимные записки, а порой подчиненные сами приходили. Но ничего не предпринималось.
▂▃▅▇█▓▒░۩۞۩ ۩۞۩░▒▓█▇▅▃▂
У них были совершенно разные судьбы, разные мысли. Ничего схожего у них не было кроме странной страсти все делать по-своему, слушать лишь себя.
— Эй, с мороженым сюда нельзя. Это министерство, а не кафе.
— Министерство, а не бутик, — поправили его. — С едой не запрещается.
Больше ничего сказать было нельзя. В своде правил и правда не было закона о том, что нельзя рыжим нахальным мальчишкам заходить с мороженым.
В душе тогда что-то пробудилось. Персиваль сразу же проверил руку, запястье, но ничего не было. Жгло не на теле, жгло в душе.
Впервые он почувствовал, что судьбу можно менять.
— Что у тебя в чемодане?
— Это допрос?
Грейвс недоуменно приподнял бровь и выдохнул со смешком.
— Ньютон Артемис Фидо Саламандер? — к ним подошел Эндрю из соседнего отдела, читая имя из своего блокнота.
— До свидания, мистер, имени которого я не знаю, — юноша чуть улыбнулся.
Грейвс уже хотел крикнуть ему вдогонку свое имя, уже открыл было рот, но понял, что это было бы странно.
Ньютон Саламандер. Он должен с ним встретиться еще раз.
▂▃▅▇█▓▒░۩۞۩ ۩۞۩░▒▓█▇▅▃▂
В дверь вежливо постучали.
— Мистер Грейвс, к вам…
Его оттолкнули с прохода. В кабинет вбежал тот парень из вестибюля, вновь с тем самым чемоданом. Он так резко подскочил к Грейвсу, что тот чуть подался назад, уходя от цепких рук. Но Ньют успел схватить его одной рукой за плечо и заглянуть в глаза:
— Бежим! Быстрее!
Не разбираясь ни в чем, Персиваль трансгрессировал. Медленно слетели со стола не подписанные бумаги, покачнулась и упала печать.
Они очутились в безлюдном переулке, в паре кварталов от министерства. Напротив — балконы жилых домов, но там никого не было. И слава богу.
— Ты чего удумал? Что это за кипиш?
Ньют не слушал его, крутил головой по сторонам, а затем взял его за рукав. Что-то вновь врезалось в душу так сильно, что Персиваль уже даже не сопротивлялся, шел следом. Казалось, биение сердца было видно даже через синий жилет. Оно разгоняло не кровь, а тягучую карамель по всему телу. Он вновь проверил правую кисть. Пусто. Может, не все так быстро?
Ждать Персиваль умел как никто другой. Но сейчас это сбивало с толку.
Тащить за рукав было неудобно. Своими цепкими пальцами юноша схватил его за запястье.
— Почти пришли.
Перед ними была библиотека. Совершенно обычная, в кирпичном здании, с вывеской и кучей шкафов, которые можно было разглядеть через окна.
Массивная деревянная дверь поддалась и открылась. С библиотекарем поздоровался только Грейвс кивком головы. Тот ответил тем же, оглядывая его за выпуском утренней газеты.
Пальцы у Ньюта были ледяными, будто он только что держал в руках снег.
Сейчас, сидя на ковре у себя в кабинете, Персиваль вспоминал это ощущение. Холодную руку и озноб, который его бил вперемешку с горячей карамелью в крови.
Шторы были прожжены насквозь, свисали тряпьем с карниза. К столу не подойти — везде лежали битые стекла. Его ладони кровоточили и на щеке глубокий порез, но он даже не думает себя исцелить. Черное имя на запястье все изрезано, заляпано кровью. Но Грейвс знает, что он не сотрет его, оно будет возвращаться снова и снова. Будет преследовать его.
Он тихо и рвано вздохнул, чтобы никто не услышал. Комок вновь подступал к горлу, давил, не давая дышать. Персиваль лег на ковер и свернулся, касаясь локтями коленей. Ему хотелось уйти от всего, скрыться, но каждый раз глаза цеплялись за выжженное черное Fido на потолке.
Они прошли меж стеллажей и остановились рядом с последним шкафом. Ньют прикоснулся палочкой к тонкой зеленой книге и протащил его вовнутрь, сквозь полки.
— В твоем министерстве узнал.
Хотя было послеобеденное время, людей там было очень много. Приглушенный свет, сигаретный дым клубится под потолком, а со сцены играет настоящий джаз. Кто-то слушает, кто-то разговаривает. На них даже никто не обратил внимания. Лишь официант любезно толкнул пьяного и попросил освободить столик. Они сели поодаль от сцены.
— Ты когда-нибудь здесь был? — возбужденно всматриваясь в солистку, спросил юноша.
— Вообще-то сейчас рабочее время. Ты вырвал меня…
— …позаимствовал, — хитро посмотрел Ньют, — на время.
Приготовленные и красиво уложенные слова быстро улетучились из головы. Этот парень будто видел насквозь.
— Закажешь мне Джеймисон? — он проверил наличие чемодана и поставил его ближе к себе.
— Два, пожалуйста.
К ним подлетели два стакана с темным виски.
Он давно не пил с кем-то. Вечер пятницы и изредка бессонная ночь субботы. Нижний шкафчик письменного стола. Бутылка уже наполовину пустая.
— За встречу, — Ньют поднял свой бокал.
— За внезапную кражу, — усмехнулся Персиваль.
Звон заглушил низкий голос вышедшего на сцену мужчины. Заиграл саксофон. Черный потолок превратился в темное ночное небо с россыпью звезд. Клубы дыма — тонкий слой серых облаков.
— Будто в Хогвартс вернулся, — юноша сделал еще один глоток и застыл, глядя на движущиеся мелкие блестящие капли на черном полотне.
Персиваль и сам не понимал, откуда у него в голове такой туман. Он допивал второй стакан, заблаговременно попросив счет.
Запах этих рыжих волос успокаивал. Мужчина медленно водил по ним носом.
— Дай мне свою руку, — тихо попросил он.
Ньют немного замялся, оторванный от своих мыслей, и на мгновение отодвинул ее подальше.
— Эм, зачем? — рассеяно улыбался юноша, отводя свой взгляд.
Смутившись, Персиваль отодвинулся от него и взглянул. Саламандер не хотел смотреть ему в глаза, но все же дал свою руку.
Впервые Грейвс испугался того, что мог увидеть. Но метки не было. Он облегченно выдохнул и улыбнулся, поднося тонкие пальцы ближе к губам.
Лежа сейчас на полу, он вспоминал как в тумане то, что произошло потом. Когда они вышли, был уже вечер. Трансгрессировать из бара и в бар запрещалось, потому пришлось выйти.
Он чувствовал как сейчас эти светлые губы на своей щеке, на губах, на шее, чуть спутанные волнистые волосы. Теплыми руками он прикасался к этому мраморному телу, забыв обо всем за высокими книжными стеллажами. В ответ тихо вздыхали, опираясь на кожаный чемодан. Он смотрел в эти смеющиеся карие-зеленые глаза и припирал его к полкам с таким напором, что стеллаж чуть пошатывался. Ньют в шутку кусал его за нос, за шею.
И лишь один случай, одно неловкое движение разбило все. Весь мир теперь был в руинах.
Через пару недель после этой встречи и времени, проведенного в тщетных иллюзиях, он проснулся рано из-за странного жжения в руке. Солнце только начало всходить на небо. Персиваль укрыл Ньюта одеялом и прошел на кухню. Прохладная вода коснулась губ. Жжение усилилось, а Грейвс, удерживая этой же рукой стакан, продолжал глотать холодную воду. Он знал, что это за жжение. Было страшно. После стольких дней не было и намека на метку. С чего же теперь?
Персиваль не хотел смотреть правде в глаза. Боялся.
Уснуть вновь он не смог, поэтому включил радиоприемник. Полилась нежная музыка.
— Уже проснулся?
— Да, давно. Собираюсь уже.
Грейвс отводил взгляд, стараясь не смотреть на руки Ньюта. Впервые он оделся так быстро, даже забыл про чайник, который поставил на плиту.
— Вернусь вечером, — крикнул он уже из прихожей.
Чувствовали ли вы когда-нибудь эту неотвратимость судьбы? Когда все самое худшее уже случилось, а ты продолжаешь играть прошлую роль и не замечать настоящее?
Думая отвлечься на работе, он зациклился на людях. Грейвс выслеживал всех, каждый взгляд, любое движение. Кто? Кто этот человек?
— Мистер Грейвс? — его позвала Линда. Она работала этажом ниже. Ее муж, кажется, сейчас в командировке где-то в Южной Америке.
— Что-то нужно?
— Вы не могли бы пройти со мной. Он сказал, что будет разговаривать только с вами.
Ее невысокие каблуки гулко отстукивали в узких коридорах. Чем ниже они спускались, тем громче стук.
Но они прошли помещение для допросов и спустились еще ниже. На этом этаже за темной дубовой дверью горели лампочки серого цвета. Какая-то комната, напоминающая гостиную с двумя диванами и столом посередине.
Они сели. Диванная кожа чуть скрипнула под их весом.
Прошло уже десять минут, но никого больше не было.
— Вы уверены, что мне надо было прийти?
Грейвс повернулся к женщине и ужаснулся ее пристальному взгляду.
— Знаешь, я долго тебя искал. А оказывается, все так просто.
Она закинула одну ногу на диван, хотя и была в юбке.
— А ты красивый. Такой холодный снаружи, но… — она чуть прикоснулась тыльной стороной руки его щетины на щеке. — Ты ведь тоже почувствовал ее, — она взглядом метнулась к его руке.
— Прости, Линда? У тебя же совсем другая метка, при чем тут я?
— Ты что, подумал, что эта тетка? — она засмеялась. — Нет, совсем нет, — она закусила губу и скользнула взглядом по его лицу.
— Прости, — он поспешно встал, — мне пора. Мне правда нужно идти.
Она смотрела ему вслед, на закрытую дверь и раздувала от злости ноздри.
— Ты не виноват. Нет, не ты.
Тем же вечером, пока Грейвс пропадал под завалами бумаг, Ньют вышел на улицу, пройтись как обычно через парк в кафе. Уже подходя ближе, он почувствовал неладное, но все равно открыл дверь.
Из этого кафе открывался прелестный вид на дома и дорогу. Особенно вечером. Юноша заказал черный чай и сел у окна.
— Какие чувства ты испытываешь, когда убиваешь свою родственную душу?
Чашка в руках Саламандера дрогнула, он обернулся. За ним, развернувшись к другому столику, сидел незнакомый мужчина.
— Нет, мне правда интересно.
— Убить — это уже ужасно. — Он поспешно сделал глоток.
— Но ты все равно убил.
Ньют промолчал. Кто этот человек? К чему такие расспросы? Если знает про родственную душу, значит, волшебник. Или же человек?
— Ты кое-что украл у меня. То, что тебе не принадлежит. Близкий человек, как и жизнь, всего один. А ты уже живешь вторым, — он чуть откинул голову, приближаясь к Ньюту. — Не думаешь ли ты, что это нечестно?
Все становилось на свои места.
— Покажи мне руку.
Ньют пропустил это, доливая себе в кружку еще чай.
— Дай. Мне. Свою. Руку.
Юноша мелко задрожал, но сдержался. Руки стали ледяными. Мужчина схватил его за запястье и поднял рукав.
— Значит, скрываешь, — он хитро улыбнулся и провел пальцами по бледному запястью. На нем проявилось имя. — Значит, Лиадан. Она была красивой?
Ньют сжал руку в кулак и выдернул ее.
— Это был несчастный случай!
— О, не оправдывай себя. — Он взял его за локоть. — Пойдем, нужно выйти.
Мужчина оставил пару купюр на столе у чайника Саламандера и вывел его. Были слышны лишь четкие и хитрые слова незнакомца, который будто полностью знал юношу и расковыривал его раны с наслаждением.
— Ты ни за что не переубедишь меня! Я чувствую это здесь! Сердцем, которого у тебя нет! — у Ньюта по щекам от злости текли слезы. — Пошел ты!
— Не отступишь, значит? Ты мешаешь ходу событий, пытаешься писать судьбу. Ей такое обращение не нравится. Эти метки — они как палочки. Ты их сам не выберешь.
— Но можно убедить палочку перейти к себе.
— Разумно.
Мужчина еще шире улыбнулся и у тут же убрал улыбку:
— Так ты хочешь убить меня?
Тишина.
— Ты уже убивал людей. Какая теперь тебе разница?
Ньют не отвечал.
— Если ты хочешь повоевать. Так и быть. Жду тебя в парке. В одиннадцать. Одного. Там и поговорим.
Слова впечатались в его голову. Может, он и правда живет совершенно не своей жизнью? Но даже если так… он не захочет расставаться с этим. Иногда судьба это не то, чему надо следовать. Да, у него другая родственная душа, но с Персивалем он чувствует себя так, как не ощущал никогда. Словно где-то там ошиблись, написали не те имена им.
Персиваль помнил, как Ньют пришел к нему, в этот самый кабинет. Но он сам был слишком загружен, что даже не ощутил этой тревоги, лишь вопрос:
— Ты останешься со мной?
Он помнил этот взгляд, пальцы сжатые на столе в кулаки.
— Конечно. — Легкий поцелуй на щеке.
— А если я… Впрочем, — он улыбнулся, — это неважно. Я сегодня приготовлю пасту. Не задерживайся долго...
Пришел он поздно. Дом был пуст. Остывшая паста стояла на столе.
Ньют не пришел и через час. Ни под утро, ни на следующий день.