«Отправься в идеальный мир"
С того момента воспоминания Чуи становились более четкими и приобретали какие-то краски. Тут и знакомство с наставницей, заменившей ему старшую сестру, которая всегда была готова помочь советом, тут и бесконечные тренировки, в которых приходилось терпеть немало боли, тут и первое задание с последующим первым убийством, а так же первый прием среди высокопоставленных лиц. Убийства и высший свет. Кругом сплошные противоречия."Который не просто понять, настолько он нелепый"
Изо дня в день, из месяца в месяц, Чуя послушно выполнял задания босса Портовой мафии, который раз демонстрируя свою преданность. К слову, Накахара выполнял абсолютно любой приказ, не зависимо от того, нравилось ему или нет. Про него говорили, что он, прежде всего, с пеной у рта и до последней капли крови будет защищать организацию, будет отстаивать честь семьи. О себе же он думал в последнюю очередь. Портовая мафия действительно стала ему семьей. Он прекрасно находил язык с любым членом организации. Почти с любым."Делая то, что тебе говорят"
Да, с Дадзаем всегда было нелегко. Это тот человек, который самого себя толком понять не может. Что уж до общения с другими людьми. И все же он, такой раздражающий, такой пленительно противный, умудрился запасть рыжеволосому мафиози в самое сердце."Сохрани эти чувства, никому не известные"
Чуя прекрасно знал, как опасно и чревато отдаваться этому безумству, но каждый раз, когда он слышал шепот над своим ухом, чувствовал горячее дыхание на своей коже, он сдавался. Невозможно сопротивляться натиску Осаму. Дошло до того, что даже просто находиться рядом с Дадзаем, заставляло голубоглазого чувствовать себя счастливым."Что же случилось с сердцем парня"
Затем Дадзай ушел. Он словно растворился. На долгих и мучительных четыре года. Чувство, которое Чуя не осмеливался называть "любовью", угасло в нем, а его место пришло отвращение и ненависть. Каждый раз он представлял их встречу, то, как он высказывает Осаму все, что наболело, и бьет, чтобы выместить скопившуюся злобу и обиду."Который терпел боль, пока мог"
Время течет очень быстро. Оно, словно вода, утекает сквозь пальцы. Чуе хотелось вернуть те беззаботные времена в мафии, когда он был еще совсем юношей. Когда его угораздило ощутить безумства первой любви. Это был прекрасный период в его жизни, до того, как все рухнуло. Развалилось, словно карточный домик. Чуя, горько улыбался, сжимая простреленную руку. Проливной дождь насквозь промочил его рубашку. Если раньше она была бела, словно снег, то сейчас порвана в нескольких местах и испачкана кровью. Любимая шляпа и жилет были где-то утеряны в суматохе, когда на здание главного штаба мафии напали рейдеры. С тех пор все пошло по наклонной. Накахара забрел в переулок и привалился боком к кирпичной стене, тяжело дыша. Раненная рука безжизненно болталась, и по ней стекали струйки алой крови. Шальная пуля, выпущенная одним из противников, кажется, не прошла насквозь. "Черт", — подумал Чуя, заставляя себя продвинуться еще на несколько шагов, все еще опираясь о стену здания. Шум дождя заглушал стук каблуков дорогих ботинок, за которыми Чуя никогда не забывал ухаживать. Нужно уйти еще дальше. В самое дно этого города. Где никто не будет его искать. В переулке, где находился Накахара, не было никого. Только крысы, копошащиеся в мусорных мешках, от которых разило тухлятиной. Рыбные кости вывалились из одного, распространяя зловоние. Даже несмотря на это, Чуе все равно дико хотелось есть. Он голодал уже несколько дней и столько же не спал. Хваленая выносливость Накахары действительно не подводила: он действительно ощущал в себе силы идти по темным проходам, и, при необходимости, мог дать отпор врагу. Продолжив свое безрадостное путешествие, Чуя забрел под какой-то навес, где расположилось несколько бродяг. Молодая девушка с младенцем на руках сидела ближе всего к проходу, ведущему на пешеходную улицу, пожилой мужчина, сидевший возле коробки со щенками, с нежностью рассматривал старую фотографию и поглаживал ее, а напротив него сидели и выпивали два каких-то мужчины, которые то и дело, пытались задеть девушку словами. Чуя, стараясь не привлекать к себе внимания, опустился на сухой асфальт и вздохнул, но тут же почувствовал на себе взгляд тех двух выпивавших мужчин."Все показывают пальцами"
Накахара старался не обращать на них внимания и решил заняться своей рукой, засучивая рукав рубашки. Каждое движение давалось ему с особым трудом. Пуля, попавшая в его руку, была видна в ране. Похоже, получится удалить ее с помощью способности. Еще раз кинув взгляд в сторону мужчин, внимательно наблюдавших за ним, Чуя поднес ладонь здоровой руки к ране и притянул пулю, подавляя в себе желание громко вскрикнуть. Ему повезло — артерия была цела. Избавившись от пули, рыжий откинул голову к стене, прикрывая глаза. — Эй, ты! — послышалось над ухом юноши. Видимо, отбросы решили нарваться на неприятности. — Какие-то проблемы? — Чуя поднялся, заглядывая в глаза одному из них. — Кажись, ты тот, кого по всему городу ищут, не так ли? Чуя стал еще серьезнее: не ожидал он, что печальная слава о нем распространится по всей Йокогаме, вплоть до ее низов. — За тебя нехилую сумму обещают, не хочешь прогуляться? — мужчина мотнул головой в сторону улицы. — У тебя вместо мозгов грецкие орехи что ли? — Чуя криво улыбнулся. — Че? Ты нарываешься, гном? — повысил голос мужчина, и ребенок, прижатый к груди матери, расплакался. Девушка испуганно пыталась его успокоить, но малыш не унимался. — Заткни его, дура! Иначе я сам это сделаю! — второй мужчина, менее крепкий, наконец-то подал осипший голос. Когда Чуе надоело наблюдать эти пьяные лица, он, в парочку простых приемов уложил сначала одного, а затем и второго. Больно они нагнетали атмосферу. Пока те кряхтели, лежа на земле, Чуя собрался сесть на свое место, но его остановил пожилой мужчина. — Вам лучше уйти, молодой человек."Всегда осуждая меня"
Чуя ничего не ответил, он прекрасно знал, что долго не сможет здесь оставаться. Да и кто захочет прикрывать преступника? Так он покинул переулок с навесом, чтобы снова бесцельно плутать переулкам и проходам, стараясь никому не попадаться на глаза. Таким образом, прошел еще один день. — Стоять, Накахара! — а вот так начался новый, когда молодой лейтенант полиции направил на него пистолет. Чуя, незаметно коснувшись мусорного бака, метнул его в полицейского и бросился наутек, что есть сил. Почему все так обернулось? Он, мафиози, тайный страж, всегда старавшийся сохранить гармонию в городе, превратился в беглеца и труса, всеми презираемого? Почему Портовая мафия, самая влиятельная организация в городе, рухнула буквально за несколько дней? Неизвестно, где сейчас остальные, живы ли они?"И никто не знает, во что я верю"
Накахаре снова пришлось бежать, оставляя за собой преграды из баков, мусора и дорожных знаков. Он перемахивал через заборы, поднимался на крыши, перепрыгивая на балконы. Таким образом он пытался запутать преследователей и сбить со следа. У него неплохо получалось, и полицейские начали отставать. Чуя надеялся, что это не крах Организации. Надеялся, что мафия снова восстанет, поднимется с колен и возвысится над городом, как это было раньше. Хотя, быть может, он уже не будет свидетелем этого и не встретит своих друзей и товарищей, но надежда заставляла его ноги бежать и преодолевать все тяготы судьбы."Я верю"
Спрыгнув с забора и забежав за угол, Чуя остановился, чтобы отдышаться: он оперся о собственные колени и опустил голову. Рядом с ним щелкнул предохранитель, и он вытянулся, поднимая взгляд."И я смотрю на дуло револьвера 45- го калибра"
На него был направлен револьвер, прямо на его лоб, к которому налипли рыжие пряди. Парень хмыкнул и досадно рассмеялся: — Вот как, даже ты против меня. Я и не думал, что этот день станет еще хуже, Дадзай. Бывший напарник, человек, который знает о Чуе абсолютно все, стоял напротив него и держал револьвер достаточно старой модели. — Решил добить меня из револьвера, потому что я эстет? Устроишь мне красивую кончину по старой дружбе? — Накахара смотрел на Дадзая, и в голосе его звучала горечь обиды. Больно, когда человек, которому ты готов был когда-то вверить свою жизнь, направляет на тебя дуло, — Чего молчишь? Если нечего сказать, то тогда стреляй! Или не можешь выпустить пулю в лоб, который когда-то целовал?"Я плыву, несмотря на боль новой жизни"
Осаму сощурил глаза. Эти слова, видимо, сильно задели его. Все же не такой он бездушный монстр, коим его называли еще во времена работы в мафии. Тяжело собственными руками лишить жизни когда-то близкого человека. — Достоевский очень ловко подставил вас, — наконец произнес Дадзай, не опуская руки, — провернул все так, что организация распалась на кусочки, пустил пару слухов, преподнес парочку доказательств…. И теперь вас давят, как блох. Чуя внимательно слушал друга, судорожно пытаясь собрать все кусочки пазла воедино, воссоздать картину произошедшего. Он еще сдерживал себя от гнева. Никогда еще ему не доводилось становиться жертвой обстоятельств. И тем более везти на себе грехи всей Портовой мафии. — Но специальный департамент по делам эсперов отдал приказ избавиться от тебя, Чуя."Нет реальной причины, чтобы принять то, как все изменилось
— Ну, так стреляй, что тянешь? — сжал кулаки Накахара, заметно напрягшись. И Осаму нажал на курок: прозвучал выстрел, и, словно по сценарию, снова зарядил проливной дождь."Смотрю на дуло револьвера 45-го калибра"
Чуя разжал веки: Дадзай выстрелил в стену, находящуюся за Накахарой. Нет, он не промахнулся, он целенаправленно сохранил ему жизнь. — Уезжай из города, — сказал он, — за поворотом тебя ждет машина. Дадзай опустил револьвер и развернулся спиной, поднимая руку вверх, в прощальном жесте. — Шляпу пришлю по почте. Чуя наконец-то смог выдохнуть, судорожно оглядывая и ощупывая себя. Он не мог поверить, что до сих пор жив, хотя в глубине души знал, что Дадзай не сможет этого сделать. В груди стало тепло. А губы растянулись в улыбке. — Поторопись, Чуя. Тот кивнул и побежал в указанную сторону. Пока звук шагов удалялся, Дадзай с улыбкой рассматривал револьвер. — Да, я не мог выстрелить в лоб, который когда-то целовал, глупый Чуя."Что же случилось с сердцем парня, который терпел боль, пока мог"