Light and heat

Тьма… Почему.? Почему? Почему?! И этот вопрос я задаю себе постоянно… Почему это произошло.?

***

Тишина… Мертвая. Лишь тихий шелест сухих листьев, качающихся на ветру, которые, кажется, вот-вот оторвутся от веток и улетят в неведомом направлении. Ветер ласково перебирал пряди шоколадного цвета. В мире, в котором не осталось света и надежд, тревоги, что приносит ветер, залегают глубоко в сердце. Словно какая-то неизлечимая болезнь тревога заседает глубоко внутри и как будто прожигает тебя насквозь, не выпуская из своих цепких лап. И весь мир для тебя становится тюрьмой. Тюрьмой, в которой надзиратель — тревога. Все друзья оставили Махиру, как будто высасывая из него свет. Свет, который он лишь желал подарить им вместе со своей теплой и согревающей улыбкой. А сейчас… Каждая потеря… Каждая смерть… Забрала у парня то, чем он больше всего хотел поделиться с теми, кто ушел… И теперь, в этом мире у Широты не осталось ничего. Лишь тьма. Все, кто были дорог, все, кого он так хотел защитить, что даже пожертвовал мирной жизнью, все… Обратились в прах. И всё, что осталось, это только воспоминания. —Что я тогда хотел защитить?— этот вопрос мимолетно проскакивает у мальчишки в голове. Он не знает ответа и снова раскрывает старые раны. Он теряется в глубинах тревоги, падая в бездну отчаяния, наполненную режущими воспоминаниями. Он не может найти ответ. «Дружбу? Друзей?» — и парень осознает, что больше никогда не сможет найти ответ. Раньше подростка это бы напугало, но сейчас ему было даже лучше от этого. Весь мир теперь погрузился во тьму. Не осталось ни одного живого существа. Никого, кто мог бы причинить боль. А причиной этому стал неизвестный вирус, которому лишь успели дать название. И сейчас только этот парень остался в этом бренном мире. Все сервампы и их порождения исчезли: некоторые просто разорвали контракт, кто-то ушел на непозволительно дальнее расстояние… — В любом случае, скорее всего, они уже мертвы, — сейчас голова Широты не могла не думать теми светлыми мыслями, как раньше, а на душе становилось еще хуже. Махиру сидел на крыше одного из уцелевших домов рядом с окровавленным колокольчиком. Прижав голову к коленям и обхватив их руками, он просто смотрел в бездну… В бездну, где постепенно исчезает все… Ничто не вечно, и парню всегда было интересно: «Куда все исчезает после того, как перестает существовать?». Ответ он мог узнать только одним способом… Прервать свое существование. Верно. Сейчас нет ничего, что бы держало его в этом мире. Хватает всего лишь встать и сделать шаг вперед… Внезапно полил дождь, хоть и туч на небе не было. Глаза, выражающие лишь пустоту, смотрели на появившийся перед ними силуэт. Фигура была размыта, а так как голова отказывалась работать, школьник принял это за очередную галлюцинацию. Настолько сильно его надежды на встречу кого-то или чего-то живого угасли. Он лишь беззвучно направился вперед, надеясь пройти сквозь «мираж», но наоборот врезался и остановился. Нормально соображать парень не мог, поэтому просто остался стоять на месте. А сверху на его голову беззвучно падали капли. Это были слезы. Верно, существо, которое стояло перед парнем плакало. Безмолвно и беззвучно. Эти соленые слезы были будто немые, но они кричали о том, какая боль бушует сейчас внутри их хозяина. И верно… Парень опустил голову на грудь, открывшуюся перед ним, и услышал стук сердца. Нет, он был не в бешеном ритме, а наоборот: сердце стучало слабо и, казалось, вот-вот прекратит свою работу и утихнет навсегда. Разум Широты прояснился, и он поднял голову дабы осмотреть выжившего. Перед ним стоял никто иной, как Цубаки. Глаза Махиру невольно расширились от удивления и… Страха? Да, все-таки он пытался убить его друзей и соответственно самого Широту. Но сейчас перед ним стояло абсолютно другое существо. Не тот, каким он знал его раньше. Перед ним стоял беззащитный вампир в том же, столь привычном кимоно и плакал. Он просто молчал, даже не закрывал лицо ладонями. Непонятно отчего, но Махиру сделал огромный шаг вперед и обнял своего бывшего врага.

***

Все это время глаза уныния были закрыты. Он не особо разбирался в ходе времени и в том, что его окружало в данный момент. Он оказался на крыше какого-то здания и просто не хотел поднимать уставшие веки. Даже, когда в него что-то врезалось, Цубаки пребывал в своем темном мире.

POV Цубаки

Снова тьма… Уже не помню сколько она сопровождает меня… Всюду. Везде. Я уже и не помню, но, кажется, я и родился во тьме. Когда я был человеком, то жил, не замечая тьму. И когда они все погибли… Я обратился к тьме. До сих пор не понимаю, почему учитель тогда сделал меня восьмым слугой-вампиром. С самого начала их должно было быть всего 7… Но я — восьмой… Почему..? Я никогда этого теперь не узнаю, ведь учителя убил <i>он. Все это время я искал ключ… И был настолько одержим своей целью, что не заметил, как весь мир для меня потемнел… И все время, все вокруг были настолько предсказуемыми, потому что я научился видеть тьму в других. И этот мир стал слишком скучным. Люди стремятся лишь прожить эту жизнь в достатке и удовольствии, стараясь не думать о смерти, а ведь они пытаются всеми силами этого избежать. Они готовы травить друг друга, ради своей выгоды или благополучия любыми способами. И все равно – исход везде один. Смерть. Все люди – скучные создания. Так я думал большую часть своей жизни, пока однажды не встретил этого мальчишку Широту Махиру. Довольно простое имя. Я не мог понять этого парнишку. Когда мы в первый раз встретились, он сказал: «Ваши все эти фразочки просты, когда вы сбиты с ног. "Какая жалость" означает — "мне страшно". А "мне скучно" означает — "я одинок"!» Он хотел дать мне имя, но… Меня ведь зовут Цубаки. Я проследил за его действиями, но так и не смог понять его. Этот парень любит все простое, так почему же я не смог его понять? Почему не смог «прочитать», как остальных? Почему не мог разглядеть тьму.? Ведь все они одинаковы. Все пусты и скучны. Но почему же Широта Махиру не такой? Я не могу этого понять. Светлый. Он излучал не тьму, а свет. Дарил свет окружающим, друзьям и после всего, что я сделал, пытался подарить свет и мне тоже. Даже Сонный дьявол рядом с ним выглядел… Счастливым? Но после всего, что Широта сделал для него, он все равно предал его. И убил их всех… Мою семью… Я снова не смог их спасти… Это единственные, кого я до конца не хотел предавать… </i>

Конец POV Цубаки

***

Ветер слабо колыхал ветки деревьев, а на крыше одного из зданий, виднелись два силуэта. Один обнимал другого, пока тот пребывал в своих размышлениях и маленьком мирке, огражденном от других. И эта тишина, как всегда, пребывала в окружении двоих. Уныние почувствовал чужое тепло из вне и приподнял усталые веки. Рассудок был затуманен, а изображение в глазах было довольно размыто. Уныние рефлекторно призвал алую катану, и в голове резко все прояснилось. Он смог увидеть очертания силуэта, который стоял, вплотную прижимаясь к Цубаки. Махиру почувствовал движение тела рядом с ним и вскинул голову наверх. Рассеянный взгляд медовых глаз встретился с крайне удивленным взглядом ярких алых глаз. Уж кого-кого, а именно Широту – причину его недавних раздумий Цубаки ожидал увидеть меньше всех. Ну конечно, ты рассуждаешь, как этот человек необычен и тут он стоит, еще и с тобой в обнимку. Махиру опомнился, что уже довольно долгое время стоит, прижимаясь к чужому телу, еще и бывшего врага и резко отскочил назад. От такой неожиданности Цубаки отступил на шаг назад, оказываясь прямо на краю крыши. Оба рассматривали состояние существа, напротив стоящего. Цубаки успел подметить, что подросток опять в своей излюбленной оранжевой школьной форме, хотя в некоторых местах она была порвана. Широта же отметил себе, что внешних изменений в одежде у Цубаки не было: то же кимоно, оголяющее часть груди, те же большие сандалии, прибавляющие несколько сантиметров к росту, и даже черные очки были в целости и сохранности. Ничего внешне не изменилось, но паренек чувствовал, что Цубаки изменился внутри. Тогда, когда Широта обнимал его, Цубаки чувствовал боль, печаль и грусть. Чувствовал сожаление. Такие же чувства испытывал Куро, когда Махиру пытался его изменить. Но в какой-то момент все, что Махиру так старательно делал, обратилось в прах. В голове подростка вертелись вопросы: "Почему он ушел, ничего не сказав?", "А как же наш контракт?", "Увижу ли когда-нибудь его вновь?" Само существование подростка приносит ем огромную боль, а выхода он не видит совсем. И каждый стоял со своей болью, которая разрывала изнутри, стараясь разрушить все в душе, подсознании, сердце… А потом и внешнюю оболочку, разрушив тело. Сейчас во всем мире были лишь они вдвоем. Они стояли неподвижно, а время медленно ползло, однако, для них казалось, что оно вовсе остановило свой и без того медленный ход. Взглядами они пожирали тела друг друга, разглядывая каждое внешнее и внутреннее изменение в существе напротив. Раньше Цубаки не мог разглядеть Широту изнутри, не мог увидеть, что у него творится в голове, в сердце. Интересно, почему? Ответ прост: сейчас они были равны, сердце Махиру не сияло также тепло и ярко, как раньше. Махиру же не мог разглядеть логики Цубаки, так как они были совершенно разные. Широта –свет, а Цубаки – тьма. И все же… Мертвое молчание все также сопровождало звуки завывания ветра, однако один из них прервал его: — Ц-цубаки? Это же ты? Не мираж? — пускай фактически его все оставили, парень очень боялся остаться один в этом настолько пугающем месте — целом мире. Слабая надежда, что зародилась в, еще живом сердце Махиру замерла, как и он сам. Страх завладел им. — Да, я настоящий, я — Цубаки, — как будто сам себе ответил вампир. Имя эхом отражалось в голове, а сам вампир просто пытался внушить это самому себе. – Я-я думал, что все погибли, что никого уже нет, — эти слова с огромным трудом вырывались из сухих губ. Тем временем по щекам Широты беззвучно скатывались соленые слезы, которые до сих пор никак не могли вырваться наружу. — Широта Махиру, почему ты выжил? — этот вопрос мучил Уныние с тех пор, как он почувствовал его тепло. — Я не знаю, и… Не хочу знать, — пытаясь унять необъяснимое чувство тревоги и огромное желание наконец выплеснуть всю боль. – Почему именно ты? — сам у себя спросил Цубаки, после чего на него уставился удивленный, но в то же время пустой взгляд, в котором на миг показалась тревога, нарастающая вместе с каждым дуновением порыва ветра. — Что? Ты не хотел, чтобы я выжил? Хотя, верно... Ты ведь считаешь меня своим врагом… — от своих же слов у Махиру, что-то больно кольнуло в области грудной клетки, а слезы никак не переставали капать на холодные черепицы крыши. — Нет… Но именно тебя я ожидал увидеть меньше всех.., — на самом деле ему жутко хотелось сделать огромный шаг вперед и обнять парнишку, поделиться теплом, которого почти не осталось. Хотелось рассказать, как он хочет вновь увидеть тот свет и согревающую улыбку. Сейчас не было никаких препятствий перед ним, но что-то заставляло Цубаки все также стоять на месте и лишь холодно смотреть на паренька, не замечая собственных слез и эмоций, что возродились в его, как он сам считал, мертвом сердце. — И ты не хочешь меня сейчас убить?! Давай! Тебе же сейчас ничего не помешает это сделать! Рядом со мной ведь никого не осталось! Я абсолютно пуст. Не осталось друзей, близких, целей, мечты, чувств. Ничего, — громко, с долей истерики кричит парень. Слезы накатывали с новой силой, а говорить не было сил. Хотелось лечь и захлебнуться слезами. Лишь бы хоть чуть-чуть уменьшить чувство боли. Когда он произносил эти слова, его голова была опущена, но под конец Махиру поднял голову и взглянул прямо вглубь алых глаз. — Ты… — он не смог договорить. Вместо слов он наконец-то приблизился к Широте и также заглянул в некогда сияющие, переливающиеся бликами, медовые глаза, в которых сейчас Цубаки смог разглядеть лишь отчаяние. Глубокое отчаяние, переходящее в гнев и раздражение, – Широта Махиру, ты действительно хочешь умереть? — Я… — этот вопрос застал подростка врасплох. Конечно, до этого он и сам собирался совершить самоубийство, но сейчас его желание было другим. Он застыл не\а несколько моментов и стал вспоминать о недавних мыслях. Казалось бы, смысла нет, но почему, видя вампира напротив, в этом подростке рождается надежда? — Я.., - тихо начинает подросток, - Я не хочу умирать! — Чего же ты тогда хочешь? — вампир еле сдерживается, чтобы не поднять руку и не вытереть с лица эти слезы, которые так сильно не хочется видеть. Он ждал ответа, но его не последовало. Снова тишина. Уныние плюнул на все время, что он держался, лишь бы не обнять подростка, и затянул его в свои объятия. Широта не сразу сообразил, что сделал сервамп, но в его голове пронеслась мысль: «Так тепло». Объятья были по-настоящему теплыми. И Махиру сразу сообразил, чего же он так хотел все это время. Нет, он не хотел избавиться от боли, от тьмы, и уж тем более – не хотел умирать. Он желал всего лишь тепла. Такого светлого, согревающего тепла, которое он чувствовал, когда его дядя помог ему и, когда его мама была еще жива. Он хотел почувствовать, увидеть и принять такой же свет, какой он всем дарил. Он никогда не мог понять Цубаки, не мог понять, чего он добивается и, что ищет, не мог понять чувств и мыслей. И даже не смог разглядеть того же тепла и света. Сколько ни пытался, не мог. И сейчас он лишь тихо наслаждался мгновениями, когда тепло, которое едва согревает своего хозяина, передается ему. — Я хочу… Тепла, — теперь уже более уверенно произнес школьник, после чего тихо добавил: «Твоего». — А чего хочешь ты, Цубаки? — вампир отреагировал довольно спокойно, так как давно понял, чего хочет. Он хочет света. Всю свою жизнь он прожил во тьме, видя в других то же самое. Однако, в этом пареньке он не смог разглядеть тьму. Что-то непонятное скрывалось внутри него. Такое теплое и неизвестное… Никогда не ощутимое, но столь желаемое. И это был свет, который он дарил окружающим вместе со своей яркой улыбкой. Цубаки хотел хоть раз ощутить тот свет. Широта Махиру стал для него особенным. И сейчас он прекрасно это осознает. Он не понимал, почему его так манит свет, к которому он никогда не должен был прикасаться, но… Прямо сейчас, прямо здесь он стоит рядом и страдает. Ему очень хотелось утешить Широту, но он не знал, как. Он мог лишь стоять рядом, чувствуя, как к его телу прижимаются. — Я хочу, чтобы ты подарил мне свет, — спокойно ответил Уныние, смотря куда-то вдаль. Он не ожидал того, что ему чем-то ответят или выполнят его просьбу, он лишь ответил на вопрос. — Я не знаю, как тебе его подарить, — почему-то, немного застеснявшись, ответил школьник. — Просто, могу я увидеть твою улыбку? Ту светлую улыбку, которую ты когда-то дарил своим друзьям, — еще тише ответил сервамп. Махиру в тот же момент, когда услышал просьбу, немного отодвинулся от Цубаки и посмотрел в его лицо. Сейчас была видна растерянность в его взгляде. Паренек аккуратно положил свою, уже теплую ладонь на холодную щеку уныния, наклонив голову на себя, и улыбнулся. Ярко, искренне. Он улыбался потому, что был рад, что он не остался один и потому, что, наконец-то смог достигнуть чувств вампира. Он ощутил тепло, в котором настолько нуждался последние несколько лет. Он не мог почувствовать его ни от кого, кому он сам отдавал свет, однако принял от того, кого считал своим врагом. И сейчас то, чего они желали так долго, можно было получить от другого, отдавая взамен. Это было похоже на принцип симбиоза, но это было более большое чувство, название которому не мог дать никто из этой пары.

***

Грани жизни настолько разносторонни: то, чего искал у друзей, нашлось у врага. То, что никогда не мог ни в ком разглядеть, увидел в противоположной личности. И по стечению обстоятельств оба были врагами. Все, что им надо — они нашли, обретя друг друга, однако, чтобы это понять, пришлось многое отдать. Потерять близких — тех, кого хотели защитить больше всего. Ты никогда не сможешь обрести желаемое, выискивая лишь в окружающих и близких. И ты не всегда отдаешь то, что хочешь нужным людям — тем, кто в этом не нуждается. Смотри не только в узких рамках, ведь надо и понимать, в чем нуждается то или иное существо. Осуждай привычные принципы, не поддавайся натиску общества и тогда ты сам сможешь добиться того, чего желаешь.

***

Мир — тюрьма, надзиратель которой — тревога. Но иногда и твои враги могут избавить от заключения цепких лап тревоги.