«Хрусталь. Такой чистый, прекрасный и необычайно хрупкий. Эта статуэтка… Мальчик на коньках. Кажется, ещё чуть-чуть, и он начнёт двигаться. И лишь одно лишнее движение способно всё разрушить… Это надежды и мечты… Это его душа…»
Холодный ветер пробирает до костей. Ни шарф, ни куртка уже не могут защитить от сурового питерского климата. Впрочем, чего уж говорить о погоде, если Плисецкий сам всегда одевался легко, не слишком заботясь о своём здоровье? А смысл заботиться? Иммунитет выработан жизнью в Питере и занятиями фигурным катанием. Да и погоду можно назвать… мягкой. Честно, бывало и хуже. Весь день с самого утра не ладился. Сначала Плисецкий проспал. И будильник сломался, и телефон разрядился, и привыкший к режиму фигурист дал слабину… Во время завтрака чашка выскользнула из рук. Благо, Юрий не был фанатом горячего чая, что и спасло его от ожога. «Ещё один урок, Юрочка! Не отвлекайся на посторонние мысли!» - сказал бы Фельцман, будь он рядом. Кот себя очень странно ведёт: запрыгнул на шкаф, шипит, царапается, не даёт взять себя на руки… Лифт сломался. Дверь подъезда не сразу открылась (хотя проблемы с замком были замечены и ранее, Юрке это не мешало). На дороге лужи после ночного дождя. Прохожие все были какие-то хмурые. Хоть это и свойственно петербуржцам, но хотя бы одна улыбка в серой толпе утром мелькала, мимолётом согревая и как бы желая удачи во всех делах. Но этой спасительной улыбки сегодня не было, и настроение фигуриста со свистом пересекло нулевую отметку и ушло в минус. Да ещё и на тренировку он опаздывал. А вот и ледовый дворец, на входе которого уже метался Никифоров. Вечно он себя так ведёт, когда Юрий задерживается. Сам Виктор объяснял это, как ответственность за младших коллег. Наконец мужчина заметил в серой массе знакомый, яркий, леопардовый, сильно выделяющийся в тёмных одеждах принт. - Юра! Поторопись! Яков готов рвать и метать! – громко крикнул Никифоров, помахав рукой в качестве приветствия. Юрий сплюнул, что-то злобно пробормотал и ступил на пешеходный переход. Не обращая внимания на окружающих, блондин начал ругаться, но вдруг с тихим вскриком упал. Оказывается, шнурки развязались, а мальчишка этого не заметил и попросту наступил на них. Времени завязывать не было, так как светофор уже моргнул зелёным в последний раз. Быстро заправив злополучные шнурки в кеды, Юра матернулся, вскочил и метнулся к тротуару. Дальше всё происходило как во сне: чей-то крик «Осторожнее!» заставил Плисецкого остановиться и обернуться, громкий визг тормозов заглушил собой все остальные звуки, затем последовал удар. Сильный удар, отправивший мальчика в тёмную пропасть. Последние секунды, когда Юра ещё был в сознании, запомнились благодаря взволнованному голосу Виктора где-то совсем близко, сирене машины скорой помощи и наступившей вслед тишине. Тишине, которая не предвещала ничего хорошего…«Проходя мимо, ты невольно замечаешь появившуюся на статуэтке маленькую, незаметную издалека трещину. Осторожнее, ты помнишь, что хрусталь очень хрупкий?.. Одно лишнее движение и вся эта красота станет лишь грудой осколков, кучей мусора. А ты этого хочешь?.. Грустно покачав головой, ты отходишь и продолжаешь рассказывать эту историю, сколько помнишь наизусть, прекрасно зная, что, если что-то забудешь, то под рукой всегда есть книга…»
***
Шея затекла… Этот перелёт был перенесён не так удачно, как все предшествующие. Да и Россия встретила казаха не самой лучшей погодой. Но что поделать, бывало и хуже. Например, в Торонто, три или четыре года назад, когда… Впрочем, зачем ворошить прошлое?.. Нужно жить настоящим. Кое-как добравшись до отеля, Отабек поднялся в свой номер и устало плюхнулся на кровать. Разбирать вещи не было никакого желания, как и желания вообще что-либо делать. Молодой человек был поглощён мыслями о предстоящей встрече с золотым медалистом, победителем Гран-При лиги юниоров, Юрием Плисецким. Русская фея необычайной красоты с глазами воина (и довольно-таки острым язычком) – так он запомнил подростка ещё пять лет назад, когда тренировался с ним в одной группе. Отабек сильно уступал юному дарованию в таланте и физической подготовке, но восполнял это старанием и трудолюбием. Интересно, чего же он достиг по сравнению с Юрием за эти годы? Телефон яростно завибрировал. Не успел Алтын прийти в себя после перелёта, а тренер уже гонит его на тренировку. Действительно, соревнования уже завтра, и откатать короткую программу заново и вовремя устранить недочёты не помешает. Прибыв в пункт назначения, казах сразу почувствовал, что что-то не так. Несмотря на то, что практически все его конкуренты были здесь, никто и не вышел на лёд. Наоборот, все столпились вокруг Виктора и выдающегося японского фигуриста Юри Катсуки и что-то тихо говорили. Японец то и дело отводил взгляд, когда ему что-то говорили, да и вообще, невооружённым взглядом можно было заметить, что он чем-то обеспокоен и очень нервничает. Виктор же, напротив, был спокоен внешне, но в глазах ясно читались грусть и…некоторая отрешённость, что ли… - Добрый вечер, - вежливо поприветствовал всех столпившихся Отабек и подошёл, внимательным взглядом окинув каждого из присутствующих. Что же такое произошло, что даже Леруа с пафосным прозвищем Король Джей-Джей оставил свои шуточки и коронную фразу «It’s JJ style!»? - Судя по виду, ещё ничего не знаешь… Давно прилетел? – с интересом спросил Кристофф, склонив голову. - Два часа назад, а что? – что-то звоном колокольчика отдалось в голове. Кого-то не хватало. Отсутствия кого-то Алтын не заметил сначала. – А где Юрий? Разве он не должен тренироваться перед своим дебютом в… Договорить Отабеку не дал тихий всхлип Катсуки. Он удивлённо посмотрел на Юри. - Ю-у-ури, спокойно, всё хорошо, я рядом, и с Юрой всё хорошо. Никифоров подскочил к Катсуки и обнял его, успокаивая. На запястье Виктора сверкнула метка соулмейта, светло-голубая с серебряными каплями, точно такая же, как и у японца. - Эй, если и вправду ничего не знаешь, то ещё вчера Плисецкий попал под машину. Сейчас в больнице, но врачи не говорят ничего, - шепнула Отабеку Сара Криспино, которая, видимо, прибыла сюда вместе со своим братом. Рядом будто молния ударила. Наступила звенящая тишина, которая била по нервам и в скором времени была нарушена очередным всхлипом Юри. Бедный Катсуки, и так нервы ни к чёрту перед выступлением, да ещё и Юрий, которого он, несмотря на грубость и не совсем хорошее отношение, считал другом, против воли самого Плисецкого, попал в аварию. Спустя несколько минут неловкого молчания, Виктор всё же тихо сказал: - Мы подавали заявку на перенос соревнований хотя бы на неделю, но Юра ещё не пришёл в себя, и судьи отказали… Нам лучше тренироваться, а завтра можно будет навестить его… Сказав ещё несколько слов в поддержку, фигуристы разошлись. Ни у кого не было должного настроя на тренировку после всего произошедшего. Отабек же вышел на улицу и понял, что сейчас не помешало бы выпить, что запрещено…или же подумать в тишине, подальше от этой суеты. Он взял мотоцикл напрокат и исчез в ночи, как исчезли в этот день чьи-то самые светлые и счастливые моменты жизни…« Ты замечаешь, что с каждым словом трещина становится всё больше и больше… Но ты не можешь остановиться. У каждой истории должен быть конец, счастливый или не очень. И ты продолжаешь, мысленно моля Бога о том, чтобы комнату не огласил звук лопнувшего хрусталя…»
***
Первое, что увидел Плисецкий, были белые стены больничной палаты, ярко освещённые солнечным светом. Мальчишка хотел сесть, но не смог. Каждая клетка тела мгновенно отозвалась острой болью. Тихо вздохнув, он закрыл глаза и прислушался к ощущениям. Спустя какое-то время боль стала терпимее и позволила двигаться. Юрий сел и хотел было встать, но его остановили Виктор и Юри, которых он не заметил. - Наконец-то! Юра, осторожнее, без резких движений! Как ты себя чувствуешь? – Никифоров попытался обнять Плисецкого, но по обыкновению мальчик его оттолкнул. - Шея затекла. И уши болят, когда тебя слышу, а в остальном отлично, - грубо, а теперь ещё и с хрипотцой в голосе отозвался Юра. – Почему вы оба здесь? Соревнования же… - Они уже прошли. Дня два назад… Ты долго был без сознания… Ты точно хорошо себя чувствуешь? – обеспокоенно поинтересовался Юри, теребя край своего свитера. - «Два дня назад?..» - в некотором замешательстве Плисецкий повернул голову в сторону Юри. – Слышь, Кацудон, я же, по-моему, сказал, что всё в порядке. И вообще, вы, влюблённые дебилы, дадите мне встать, или на руках носить будете? - Ну, если ты так хочешь… - Кацуки бросил неуверенный взгляд на Никифорова и протянул Юрию руку, но его помощь была безжалостно отвергнута. Подросток свесил ноги с кровати, что далось ему с трудом, потому что ног он как раз таки не чувствовал, но сам себе объяснил это, как последствия шока или чего-нибудь в этом роде. Мол, посижу и пройдёт. Это временно. Спустя несколько минут под напряжённым взглядом двух мужчин Юра осторожно встал, но не смог устоять, и давно бы был уже в объятиях холодного пола, если бы не подоспевший Виктор, который успел поймать его. - Юрио, тебе больно? Что случилось?- мальчишка для пятикратного чемпиона мира был не тяжелее пушинки, поэтому тот быстро и осторожно вернул пострадавшего на кровать. - Сколько раз тебе повторять, я не Юрио! Не больно мне, - резко ответил Юра, злобно смотря на голубоглазого. Никифорову же уже давно была известна эта грубость и наигранная злоба. Сколько бы ты ни пытался изобразить презрение, а глаза сдадут тебя с потрохами. И сейчас подросток был явно чем-то напуган. И он ни за что не скажет этого. «Русский тигр» не должен бояться! Сам Плисецкий так и говорил недавно… Оставив Катсуки присматривать за мальчишкой, Виктор вышел в коридор и почти сразу же столкнулся с лечащим врачом… - Слышь, свинина, я могу. Не трогая меня, бл*ть! – чуть ли не кричал юный фигурист, отбиваясь от японца и пытаясь встать. - Нет, Юрио! Виктор сказал, что тебе нельзя вставать! Я не могу позволить тебе… Виктор! Скажи хоть ты ему! – измученный небольшой дракой Катсуки повернулся к только что вошедшему Виктору. - Виктор?.. Оба, и Плисецкий, и Катсуки уставились на Никифорова, который в это время молча подошёл к окну и смотрел на улицу. - Юра, ты ничего не хочешь сказать нам? - Ч-что? – Юри, ничего не понимая, посмотрел на Юрио. - А что я должен тебе сказать? – осторожно спросил Плисецкий. - Ты специально попросил врача не говорить нам о том, что ты уже приходил в сознание, и что ты больше не смож… - начал Никифоров, но тут же был перебит мальчишкой. - Ну да! Я специально попросил его! А каково мне, а?! Везде журналисты! Вы пришли! Скажи врач вам всё с самого начала, что бы было?! Пришли и посмеялись бы?! Конечно, одним соперником меньше! Да, я не могу больше ходить!! Но я до конца верил, что всё это шутки и что у меня всё получится…Пока не пришёл ты! ДОВОЛЬНЫ?! – закричал Юра, еле сдерживая слёзы. - Юрио… - Катсуки хотел что-то сказать, но его остановил Виктор. Никифоров быстро подошёл к кровати и отвесил Плисецкому пощёчину. Ошарашенные Юри и Юрио смотрели на Виктора, который был готов взорваться от злости. - ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ ТАК ГОВОРИТЬ?! ПОСМЕЯЛИСЬ БЫ?! ДА ТЫ НАМ КАК СЫН, ТЫ, ВООБЩЕ, О ЧЁМ ДУМАЕШЬ, ИДИОТ?! Я ВСЕГДА ВОЛНОВАЛСЯ ЗА ТЕБЯ, И НА СОРЕВНОВАНИЯХ, И НА ТРЕНИРОВКАХ, И КОГДА ТЫ ОПАЗДЫВАЛ. НЕИЗВЕСТНО, ЧТО МОГЛО ПРОИЗОЙТИ! А ТЕПЕРЬ ПРЕДСТАВЬ, ЧТО БЫЛО С ЮРИ! Я ХОТЬ КАК-ТО ДЕРЖАЛ СЕБЯ В РУКАХ, А ОН…А ОН… Воздух в лёгких закончился и Никифоров замолчал, тяжело дыша. Кристально чистая, как хрусталь, слеза прокатилась по щеке мальчика. Виктор, недолго думая, обнял Юру. - Прости меня, прости! Прости, что накричал… И не думай отчаиваться, всё ещё можно исправить. Ты же знаешь, это особенность всех соулмейтов. Просто не повезло именно тебе. Обещаю, я верну тебя на лёд, ты снова будешь ходи…Юра? – мужчина с удивлением обнаружил, что подросток вовсе не сопротивляется, как обычно. Он лишь уткнулся в свитер Никифорова и время от времени вздрагивал. Виктор уже почувствовал, как промокает одежда от слёз мальчишки, и обнял его ещё крепче. – Обещаю, я сделаю всё ради тебя…«Звон наполняет комнату. Статуэтка разлетается вдребезги. Ты чувствуешь свою вину, но это не так. Ты не виноват (а)…Стой! Куда ты бежишь? А бежишь ты к двери, но кто-то хватает тебя за руку. Обернувшись, ты видишь Его. Он просит тебя продолжить рассказ и ни о чём не беспокоиться. Не зная, почему повинуешься какому-то незнакомцу, ты возвращаешься, садишься в кресло, прихватив книгу с полки, и дрожащим голосом продолжаешь рассказывать, с удивлением наблюдаешь за этим человеком. Его тень упала на осколки. Что Он собирается с ними делать? Тебя это уже не касается. Просто продолжай…»
***
- Юрио-о-о! Сегодня ты едешь с нами! – Виктор ворвался в комнату Юры неожиданно. - Никуда я не поеду… - пробормотал Плисецкий, ничему уже не удивляясь. За последние три года мужчина делал это очень часто, благодаря чему Юра привык. Почти три года назад Юрий попал в ту злополучную аварию. После небольшого инцидента в больнице что-то внутри мальчика, а теперь уже юноши, поменялось. Пересмотрев взгляды на вещи, Юрио кардинально изменился, не внешне, а в душе. Виктор и Юри уговорили Николая Плисецкого на переезд Юрио в их квартиру, чему Плисецкий сначала яро сопротивлялся, но, в конце концов, сдался. - Как это не поедешь? А ну-ка, - Виктор скинул домашние тапочки и, запрыгнув на кровать Плисецкого, навис над ним. – Юра, тебе 18 лет, кончай вести себя как ребёнок. - Виктор, тебе 30 лет, а ты до сих пор ведёшь себя как ребёнок, и ещё про меня что-то говоришь… - протянул блондин, отворачиваясь. - Я не веду себя как ребёнок, у меня просто позитивный взгляд на жизнь, и вообще, это мой последний сезон, можешь ты хотя бы в этом году меня поддержать, а? - Я подумаю, когда ты слезешь с кровати и дашь мне ещё поспать… - Какое спать? Вставать уже пора! - ВИКТОР, МАТЬ ТВОЮ, СЕЙЧАС 6 УТРА! - Ась?.. – Никифоров достал из кармана брюк телефон и сунул под нос Плисецкому светящийся дисплей с цифрами 12:03. – Уже полдень, и мы опоздаем, если не пошевелимся. - В следующий раз, когда вернётесь из Хасетсу, не забудь перевести телефон на московское время, - парировал Юрка, сунув в руки Вите будильник, который показывал 06:04. - Оу…Прости, спи дальше, - хохотнул Виктор и слез с его кровати. После минутных поисков своих тапок он таки нашёл их и со скоростью ветра выскочил из комнаты, по всей видимости, укладывать спать Юри, которого он тоже разбудил. Когда Виктор вновь ворвался в комнату, будильник уже показывал 10:15. - Юрио-о-о! Ты едешь с нами, и отказ не принима-а-ается! – вновь закричал Витя. - Да еду я, еду, только не надо снова прыгать на кровать! – Плисецкий запустил подушкой в мужчину и сел. - Вот и отлично! Юри уже приготовил завтрак! Тебе помочь? – спросил Виктор, поймав подушку и положив её рядом с парнем. - Нет, спасибо, сам справлюсь… - Ну как знаешь, - Никифоров пожал плечами и вышел. - Вот же назойливый старикан… - дружелюбно пробормотал Юра, перебираясь в кресло. - Как там Юра? – спросил Катсуки, когда Виктор вернулся на кухню. - Решил-таки поехать с нами, да ещё и ребёнком меня обозвал, хотя я мужчина в самом расцвете сил. - Но ты действительно часто ведёшь себя как ребёнок, - усмехнулся Юри. - Юри, ребёнком я был лет 20 назад, сейчас я взрослый, состоявшийся человек, который… - Который в душе всё равно ребёнок, - закончил за него японец. – Доброе утро, Юрио. Плисецкий готов был поклясться, что за разговором ни тот, ни другой, не заметили его, но у Катсуки будто глаза на затылке. - А, доброе… - Что-то не так? – спросил Виктор, посмотрев на Юрио. - Тебя бы в шесть утра поднять… - Но я и так сам встал в шесть, получается и… - Виктор, не говори с набитым ртом, - строго оборвал его Юри, чем вызвал смех Плисецкого. - Да ну вас, - Виктор, уже покончивший с завтраком, встал из-за стола и ушёл в свою комнату собирать вещи. - А ты разве уже собрался? – поинтересовался Юра, посмотрев на японца. - Давно уже. Только Виктор, к сожалению, может спокойно лечь и уснуть, после того, как устроил пробежку по всему дому в шесть утра, - вяло протянул Катсуки и улыбнулся. – А вот ты ещё не готов. Давай помогу. Вместе они вернулись в комнату Юрио, где Юри начал тут же собирать нужные вещи. Плисецкий лишь со скучающим видом листал журнальчик у стола. Хоть Юрий и стал инвалидом, в доме Катсуки-Никифоровых (как называли себя Виктор и Юри, хотя ещё не были официально женаты) никого это не смущало. Юра не давал никому помогать себе, если мог сделать что-то сам. Но стоило ему случайно и необдуманно согласиться на помощь Юри, всё, ему чихнуть даже не дадут самостоятельно. Виктор какое-то время пытался поумерить пыл эмоционального японца, но всё было бесполезно. На нервной почве у Катсуки пробудилось некое подобие материнского инстинкта, которое не то, чтобы сломить, даже заглушить не получалось. Вот и приходилось Плисецкому всегда быть где-то в сторонке и наблюдать молча, потому что даже придраться не к чему, Юри знает всё, кажется, даже лучше Юрия. - Фух, вроде, всё собрал. Хотя ещё раз проверить не помешает, - наконец сказал японец, остановившись перед Юрио и ещё раз окинув всю комнату взглядом. - Да всё ты собрал, всё, успокойся. К тому же, мы опаздываем. Разве нет? – зевнул Юра. - Тоже мне…Пионер – всем ребятам пример… - Пио…нер? – озадаченно переспросил японец. – Ах, да, мы же опаздываем! Виктор! - Чего кричишь? Я вообще-то только вас и жду, - сказал Никифоров, заглядывая в комнату. – Вы гото…кхм-кхм…Вы готовы, дети? Кто-о-о-о… Кто победит на Кубке Ростелекома?.. Напевая в такт известной песни из мультика «Губка Боб Квадратные Штаны», Виктор вышел из дома. - А ведь это мужчина в самом расцвете сил… - протянул Катсуки, покачав головой, и обратил внимание на ключи от машины, которые мирно продолжали висеть на крючке, возле двери. – Опять забыл…***
Вот уже три года прошло с момента аварии. Отабек заметил, что Плисецкий не появлялся ни на одном из соревнований в качестве зрителя. Да оно и понятно… Это очень сильный моральный удар. И вот очередные соревнования. Опять Россия. Опять погода, такая же неприветливая, как и в тот самый день. Весь вечер перед соревнованиями Алтын провёл в разъездах по городу. А что ещё ему оставалось, если всё, к чему он стремился, пропало?.. Утро. Тренировка. Полдень. Последняя тренировка перед выступлением. Собравшиеся на трибунах болельщики. Разминка. Перед тем, как ступить на лёд, казах ещё раз окидывает взглядом трибуны и, о чудо, он видит Катсуки и Никифорова, разговаривающих с… Плисецким? Постойте… Всё те же светлые волосы до плеч, хмурое выражение лица, зелёные глаза… Да, несомненно, это Юрий. Помахав рукой спускающимся вниз Виктору и Юри, он поправил плед, слабо улыбнулся и кивнул дедушке, который в этот момент что-то ему говорил, и бросил взгляд на Отабека. Казах уже смотрел на него прямо, не смея верить в своё счастье. Впервые за три года он всё же увидел его. Пусть и не в лучшей форме. Но его ли в этом винить? Юрий смущённо отвёл взгляд, хотя Отабек успел прочитать в его глазах крик души: «Собери меня по осколкам!». Плисецкий был разбит. Ещё тогда. И никто не смог помочь восстановиться ему ментально. Пусть снаружи всё хорошо, но душа болит, и это видно. И так грустно стало в этот момент, так тяжело на сердце, что Алтын еле сдерживал себя, чтобы не сорваться с места и не побежать к Плисецкому. А что будет, если он так поступит? Юрию вряд ли нужна чья-то симпатия. А может… уже влюблённость?.. Разминка закончилась. Первым выступал Никифоров, затем Катсуки, а следом за ними Алтын. Программы обоих были несомненно великолепны и в высоких оценках казах не сомневался, хотя даже не особо смотрел. Центром его внимания был Плисецкий, который не смог сдержать слёз. Он так изменился… Наконец, объявили Отабека, и он вышел на лёд. Все дорожки шагов, все вращения, все прыжки, да и вообще вся программа были посвящены Плисецкому. Пусть никто и не знал об этом, но всё же… От одной лишь этой мысли парню становилось легче. Ближе ко второй части программы мозг отключился, и Отабек пришёл в себя, когда уже был на скамье рядом с тренером. Объявили результаты. Сколько баллов он набрал? Его это уже не волновало. Молодой человек твёрдо решил поговорить с Юрием. Он уже чуть ли не бежал, но…трибуны оказались пусты. Точнее, Катсуки, Никифоров и Николай Плисецкий по-прежнему сидели там, но Юры уже не было. - А где Юрий? – негромко спросил Отабек, поднимаясь к Виктору и Юри. - Привет,ещё раз. Сегодня все так и рвутся поговорить с Юрой, - улыбнулся Никифоров и повернулся к Катсуки. – А где Юра? - Ммм?.. Ах, да, он сказал, что ему стало плохо и попросился на улицу подышать свежим воздухом… - Да какой к чертям свежий воздух в Питере? – пробубнил Виктор, но Юри его, кажется, не услышал. - Если ты пойдёшь к нему, не мог бы ты помочь ему вернуться сюда? – договорил японец и поднял взгляд на Отабека. Казах кивнул и побежал к выходу, не обращая внимания на удивлённые взгляды…«Ты замолкаешь, наблюдая за Мастером. Так Он просил себя называть. Недолго думая, Он собирает осколки и начинает складывать их. А ты продолжаешь…»
***
Юрио сидит молча, наблюдая за медленно падающими хлопьями снега, чистыми, как перья белоснежного лебедя. Впервые за эти несколько лет он согласился присутствовать на соревнованиях. И то, только потому, что это последний сезон Виктора. И что получилось? Только хуже себе сделал. Да кому он вообще нужен?.. Виктор и Юри. Они по-настоящему любят его. Любят, как родители. Но не жить же с ними вечно? Время идёт, пора устраивать и свою жизнь, но… Злодейка судьба… Где же, Юра, где сейчас тот человек, что спасёт тебя? Может быть, очень далеко. А может, совсем рядом, просто ты его не замечаешь. Очнись, Юра, вспомни! Каждую ночь слёзы в подушку. Воспоминания. Неутихающая душевная боль. А ты всё ещё веришь и ждёшь… И, наверное, именно благодаря этой вере ты ещё не сломлен. Держись. Только держись… Первая, вторая слёзы скатываются по бледной щеке. Губы дрожат. Плисецкий, тихо всхлипывая, кутается в шарф и продолжает плакать. Для себя он уже давно понял, что слёзы – это не позор. Слёзы – что-то вроде обезболивающего. Поплакал и, пусть и ненадолго, но стало легче…«Мастер продолжает колдовать над осколками под твой рассказ. Все пальцы изрезаны, руки в крови, но осколки чисты, как лёд…»
***
Отабек выбегает на улицу и оглядывается. Плисецкий оказался совсем рядом. Казах подошёл бесшумно и остановился в двух шагах за его спиной. Он слышал всхлипы, видел, как Юрий содрогается, но почему-то не мог подойти ближе. - Хватит себя обманывать… Никому я не нужен… - пробормотал в пустоту Юра, и это стало последней каплей. Отабек резко обошёл его, присел и, взяв Плисецкого за руку, заговорил дрожащим от волнения голосом, чуть ли не срываясь на крик: - Не смей! Не смей отчаиваться! У тебя вся жизнь впереди, ты должен бороться за своё счастье! И то, что ты никому не нужен…Это неправда! Ты нужен Виктору, нужен Юри, нужен своему дедушке… Ты… ТЫ НУЖЕН МНЕ! Ещё есть шанс помочь тебе! И я обязательно воспользуюсь им! Я… Пусть даже я и не твой соулмейт… Я всегда буду рядом, только не отчаивайся. Ты должен жить. Не будь эгоистом! Подумай о тех, кому ты дорог! Ошарашенный внезапным появлением казаха Плисецкий лишь открыл рот, но не смог ничего сказать, слёзы застилали глаза. Юрий почувствовал лёгкое, приятное покалывание в зоне запястья и перевёл взгляд на руку, но Отабек неожиданно подхватил его, поднял и примкнул к его губам. Юрий не сопротивлялся. Всё это было так неожиданно. Он лишь ещё раз тихо всхлипнул и закрыл глаза. Новый поток слёз, из-за чего поцелуй приобрёл солоноватый вкус. Алтын отстранился и вытер его слёзы, бросив быстрый и удивлённый взгляд на своё запястье. Он улыбнулся и, подняв руку Плисецкого, попросил его открыть глаза. Юрий охнул, увидев золотистую с зелёными искорками ленту, но долго рассматривать метку ему не дал Отабек. Пальцы рук переплелись, заставив узор вспыхнуть ещё ярче. - П…Почему так долго? – прошептал Юра. - Ты сам не давал мне тебя найти, - ответил Отабек, заправив волосы блондина за ухо. - Прости… Плисецкий всхлипнул и уткнулся носом в куртку казаха, а тот, улыбнувшись, понёс его обратно. Обратно к семье. - Юра? Что случилось?! – испуганно закричал Никифоров, увидев Отабека, который нёс Плисецкого на руках. И Виктор, и Юри вскочили с места и побежали к ним, но казах не дал им добежать, опустив Юрия на ноги. Плисецкий чуть не упал, ноги подкашивались, но рука Алтына крепко обхватила его ладонь. И Юра сделал шаг. Первый шаг за эти три года. Виктор и Юри остановились, шокированные происходящим. Увидев таки метки, Никифоров облегчённо выдохнул. - Хвала небесам… К Плисецкому тут же подскочили журналисты с камерами. - Юрий Плисецкий вновь на ногах! Скажите, Вы собираетесь возвращаться в фигурное катание? Юрий в замешательстве замолчал. Он ещё не думал об этом. - Давай, ты же хотел получить своё золото, - улыбнувшись, прошептал ему Отабек. - Но…Своё «золото» я уже получил… - слабо улыбнулся в ответ Плисецкий, но, увидев напряжённые взгляды Виктора и Юри, он кивнул. – Да, я возвращаюсь. А что было дальше?.. Дальше были объятия, которые действительно были семейными. Иначе и не назовёшь. Несчастье сближает нас, мирит. Мы многое понимаем, выдерживая то или иное испытание Судьбы. Самое главное – верить. Верить в счастливый конец, несмотря ни на что…«Ты заканчиваешь рассказ и видишь перед собой статуэтку. Она сверкает, как новая. Это уже не один мальчишка. Их теперь двое. Два любящих сердца, две родственные души, а руки их связывает золотая лента. И ты понимаешь, что эта история никогда не закончится. Нет ничего лучше истории, у которой нет конца. Комната пуста… Ты улыбаешься, ведь этой статуэтке ты никогда не дашь разбиться…А Мастер… Не было никакого Мастера. Так, сплошная аллегория…»