Огненный выход

Внезапное разделение реальностей даёт понять: Тихий Город уже приготовился забрать свою очередную жертву. На этот раз ею будет сам Великий Магистр Ордена Семилистника, сэр Шурф Лонли-Локли... Или всё же не будет? Шурф сопротивляется, как может — изо всех сил пытается не отпустить запястье Макса. Ни за что не отпускать! Сила упрямства Великого Магистра настолько велика, что он продолжает держаться за руку своего друга. И плевать, что это уже — по ощущениям — не рука, а прозрачный плавящийся воздух. Плавление. Ткань реальности становится прозрачной и зыбкой, как и сам Макс. Шурф осознаёт, что в этот раз жертв Тихого Города будет две — он уже и Макса не может вытащить, хотя и вцепился изо всех сил в его запястье, и сам может пропасть в этой коварной комнате. Перед взором Лонли-Локли пляшут лиловые сумерки, словно насмехаясь над всеми попытками мага сопротивляться реальности Тихого Города — ну давай, давай, побарахтайся ещё чуток, а потом я тебя заберу. Правда, они, сумерки, дырку над ними в небе, даже не подозревают, с кем имеют дело. Внезапно в мозгу Великого Магистра, уставившегося на столик перед камином, проносится воспоминание. Собственные дерзкие слова, когда-то сказанные, чтобы выманить Великого Магистра Ордена Водяной Вороны. И теперь ты решил спалить ещё одно докучливое сновидение? Такая последовательность заслуживает уважения. Но меня это не устраивает. Я, в отличие от тебя, только-только начал смотреть этот сон. Мне всё ещё интересно... Вот именно! А что, если дать себе волю и последовать примеру Лойсо?.. Особенно сейчас, когда Макс кажется совсем сдавшимся. Смирившимся со своей судьбой, дырку в небе над его лиловыми сумерками! — Лиловая твоя башка, сэр Шурф! Сначала всё-таки попытайся удержать Макса! Обругав себя мысленно таким образом, дабы придти в себя от дурацких идей, Лонли-Локли переводит свой взгляд на Макса. И, к своему внутреннему ужасу, осознаёт, что его друг решает полностью капитулировать перед этой дилеммой реальностей. — Иди, дружище, — говорит он тихо. И расцепляет пальцы. Шурф не даёт убрать руку, удерживает, стискивает ладонь вокруг Максового запястья. Он явно не собирается сдаваться, даже если его друг уже сдался. — Никуда я не пойду, — почти рычит он. — Не говори глупостей, Макс, а главное, не делай их. Держись. Макс устало мотает головой, и Лонли-Локли понимает: смирился. Смирился, три тысячи вурдалаков ему под его лиловое сумеречное одеяло! Шурф действует физически — тянет Макса за запястье, встряхивает его так, что у того зубы клацают. — Не смей, — цедит он, яростно глядя в глаза своего призрачного друга. — Я тебя не отпущу. Но у Макса потухший, покорный взгляд человека, не ждущего ничего — не только хорошего, вообще ничего. Истории, заканчивающейся здесь и сейчас. Нет, всё-таки я последую примеру Лойсо. Как он там говорил — гнев сильнее страха? Тогда придётся выпустить себя на свободу, и другого выбора у меня просто нет! От этих мыслей у Лонли-Локли закипает кровь. Бурный поток крови, разливающейся с утроенной скоростью по сосудам, заставляет вибрировать всё тело. Кровь Великого Магистра раскаляется, словно белый металл, бурлит с шипением, громовым раскатом, отдающихся в ушах. Справа в камине внезапно вспыхивает огонь — это разгорелись угли. Похоже, магия здесь действительно не работает. Но вот силу чувств ещё никто не отменял... Шурф что-то тихо шепчет пересохшими губами — не то слова заклинания, не то просьбу, не то приказ, не то намерение, продолжая яростно сверлить взором выросшую перед его глазами стену, за которой, по утверждению Макса, должно быть окно. Лиловые сумерки начинают дрожать и плавиться. Крепко вцепившись в невесомое, неосязаемое Максово запястье, Лонли-Локли беззвучно продолжает твердить своё, раздувая пламя в камине одной силой своих внутренних чувств, которые никуда не делись — упрямство, ярость, желание настоять на своём. Макс бросает равнодушный взгляд на огонь и вздрагивает, словно очнувшись. Опять? Тот случай, когда мой друг перестал контролировать свою магию? Не может быть! — Шурф, не надо, — тихо говорит он, пытаясь снова прикоснуться к ладони друга. Пальцы проходят сквозь плоть легко, будто рассекают плавящийся, дрожащий воздух. — Шурф?.. Макс осознаёт: теперь они с Шурфом поменялись местами, а порцию адреналина в кровь ему добавляет то, что огонь уже начинает выползать из камина в комнату... Грешные Магистры, да что же он творит?! Взгляд Великого Магистра словно подёрнут дымкой, устремлён куда-то в грешное это окно, пальцы крепко сжаты вокруг Максова запястья. — Шурф!!! — отчаянно кричит Макс, пытаясь хоть как-то достучаться до своего сконцентрировавшегося на своём страшном деле друга. Без толку. Макс хватает со столика вазу, швыряет её со всей одури. Ваза исчезает, не долетев до пола. Ему кажется, что по комнате эхом прокатывается издевательский смешок. За спиной у Шурфа начинают дымиться обои. Макс видит, как от дыма у Шурфа слезятся глаза. Как беззвучно шевелятся его губы, пересохшие от жара. Макс ничего. Не может. Сделать. Макс кричит. Диваны в этой проклятой комнате занимаются одновременно, ярче, чем дрова в камине. Оплавляется край голубого канта мантии, потрескивают металлические нити вышивки. У Шурфа подрагивают пальцы. У Шурфа скручивается от жара прядь волос, выбившаяся из-под тюрбана. Макс щёлкает пальцами, забывая, что магия здесь не работает. Мантия Великого Магистра вспыхивает, будто облитая маслом. Макс не в силах оторвать взгляд от лица, скрывающегося за языками огня. Уже становится трудно дышать, и он может разве что беззвучно кричать. Пальцы разжимаются. Лиловые сумерки окутывают комнату, но тут же раздаётся удар молнии, которая окончательно поджигает стык реальностей. Яркое белое весёлое пламя пожирает лиловый сумрак комнаты, в котором постепенно растворяются призрачные Шурф и Макс, упавшие на пол голова к голове... *** Шурф с силой пытается сделать вдох — но почему-то вдыхает воду. Правда, мгновение спустя он понимает, что здорово ошибается — со следующим вдохом лёгкие жадно вбирают чистый, свежий, холодный воздух, а его уши слышат прочувствованную тираду, вбирающую в себя ругательства различных Миров: — Драть твою лису на дне колодца, чёрт бы тебя побрал!.. Да чтоб я ещё раз в такие дерьмовые авантюры ввязывался!.. О, очнулся-то наконец! Шурф осторожно садится и видит радостные глаза сэра Макса, куда-то подевавшего свой тюрбан, на радостях так ругающегося, что хоть снова доставай тетрадь и записывай. — Я растяпа, — сокрушается Макс. — Вылил на тебя кувшин воды, а ты же можешь простудиться... — Прежде чем я успею простудиться, сначала я всё-таки хотел бы знать, где мы находимся, — бесстрастным тоном отзывается Лонли-Локли. — Да на крыше Мохнатого Дома, конечно, где же ещё? На вот, держи чашку чая, пока не остыл! Гламитариунмайоха! Макс насмешливо поднимает чашку с кофе, как бокал, и с удовольствием пьёт. Шурф принимает из его рук чашку чая и следует его примеру, попутно отмечая, что его собственный тюрбан тоже куда-то исчез. Друзья недоумённо переглядываются, пытаясь вспомнить, как же они попали на крышу Мохнатого Дома. И тут жуткие воспоминания к ним всё-таки возвращаются, стоило напиткам из иного Мира закончиться в их чашках. Допив свой чай, Лонли-Локли спрашивает: — Так всё-таки, как мы сюда попали? Я помню, что договорил всё до конца и упал на пол, а вокруг всё полыхало. — Честно говоря, я подумал, что ты окончательно рехнулся, когда спалил ту комнату, — говорит Макс. — Я сам уже очнулся только на крыше. Получается, что для Тихого Города нас больше нет, и той комнаты никогда не было. А мы с тобой сидим дома, в Ехо. — А тюрбаны почему исчезли? — Так ты же их сам и спалил! Перед тем, как мы окончательно исчезли, ты сорвал их с наших голов и завопил свистящим голосом, как у призрака: «Забирай вместо нас!». А потом ударила молния и мы упали на пол... — Да, теперь я вспоминаю, — тихо отзывается Шурф. — Макс, а это что за белая кружка? Макс внимательно смотрит на кружку, стоящую рядом с другом. Аккуратно, не прикасаясь к ней, издалека заглядывает в неё и жалеет, что нет сил хорошенько, как следует, взвыть — это та самая кружка с остатками горького какао! — Судя по тому, как тебя перекосило, Макс, я правильно понимаю, что это кружка из Тихого Города? — Да, дырку над ней в небе, она самая! И ещё гарью откуда-то пахнет... Лонли-Локли укоризненно качает головой, оглядев себя — края мантии всё-таки обгорели. Мысленно прочитав нужное заклинание, он приводит свою магистерскую мантию в порядок. — Шурф, я думаю, что стоит вернуть кружку на место, — предлагает Макс. — Только, давай, без всяких там приветов. Порвём с Тихим Городом раз и навсегда, — строго говорит Шурф. — Это отличная идея. Макс осторожно берёт кружку Альфы и аккуратно прячет под лоохи. Его рука немеет, потом снова вздрагивает. — Она на месте, — наконец-то сообщает он. — А теперь, если тебе угодно, я всё-таки попробую простудиться: ты же на меня целый кувшин воды вылил. — Попробуй! Только вот незадача: ты уже успел высохнуть! — Хорошо, что тебе в голову не пришло облить меня камрой из «Обжоры», вот это было бы расточительство. — Кстати, о камре — вот кувшин. Разливай! Надо же нам отметить своё чудесное спасение и побалдеть как следует, пока Джуффин магию не разрешил... Друзья пьют камру и смеются. Очередное приключение всё-таки закончилось хорошо, несмотря на все опасности и переживания. И никаких жутких лиловых сумерек — внизу мерцают мозаичные мостовые и горят оранжевые фонари. Ехо заполняет чудесный вечер.